Анджела знала, что ей не следует даже одним глазком заглядывать в последний номер журнала «Будущая новобрачная». Читать журнал для невест всего через несколько часов после заключения брака — это все равно что обречь себя на страшные муки. Но она все-таки заглянула в журнал и была жестоко наказана. Ведь на его странице она увидела обручальное кольцо, которое было гораздо, гораздо красивее, чем то, которое всего несколько часов назад появилось на безымянном пальце ее левой руки. Кольцо в журнале было прекрасно. Выглядело ослепительно. И очень оригинально. Традиционному комплекту из кольца для помолвки и соответствующего по стилю обручального кольца, который выбрала Анджела, более мудрая невеста из журнала предпочла одно широкое кольцо с роскошным сочетанием бриллиантов и золота. И как это не пришло Анджеле в голову раньше?
Она-то думала, что успешно решает свою проблему импульсивных покупок, но здесь, в «Будущей новобрачной», было найдено доказательство того, что она совершила промах в таком серьезном вопросе, как выбор свадебного кольца. Когда же, о, когда она, наконец, приучит себя всегда заглядывать в магазин за углом, прежде чем делать покупку?
Впрочем, рассудила она, еще не все потеряно. Придется ей поносить свое колечко с бриллиантом императорской огранки и простое обручальное кольцо год или два, а потом она получит новый комплект. Она была уверена, что Джереми не будет возражать. Нельзя же ожидать, что стильная женщина будет все время носить одни и те же украшения.
— Тебе удобно во всем этом великолепии? — спросила я Анджелу.
— Боже мой, нет, конечно. У меня все руки чешутся под кружевами, а жесткие вставки корсета давят на соски.
Она встала и потянулась, поворачивая изящную шейку, отчего от сложной конструкции из завитков и кос отделилась еще одна светло-русая прядь. На минуту ее внимание привлек спящий на мраморном полу молодой человек: его подружка прикорнула рядом, положив ему на живот голову с разметавшимися черными кудрями.
— Сразу понятно, что он австралиец, правда? — сказала Анджела, снова садясь. — Взгляни на его ноги — прямо как деревья.
Растрепанный Джереми, проснувшись, распрямился в кресле и уже читал финансовый журнал. Его худые ноги, торчащие из синих шорт, были покрыты темными волосами. Он зевнул и почесал пальцем ноздрю.
Я заметила, как по лицу Анджелы пробежала легкая тень брезгливости, прежде чем она снова повернулась ко мне.
— Обещай мне кое-что, Рози, — сказала она с тем истинно сестринским выражением на лице, с каким иные женщины обращаются к тем, которых выбрали в качестве временных союзниц. — Обещаешь?
— Что?
— Сначала обещай.
— Ладно, обещаю.
— Обещай перед любой покупкой всегда заглядывать в магазин за углом, прежде чем принять решение.
Вскоре после того, как новобрачная поделилась со мной этим перлом мудрости, на ее рейс объявили посадку. Шагая к выходу и влача за собой с четверть акра белого атласа, она обернулась ко мне и в последний раз помахала на прощание. Я поняла, что никогда больше ее не увижу. Но ее неоконченная драма не давала покоя моему воображению.
Прошло несколько дней. Гуляя вдоль реки в городе, полном необычных звуков и незнакомых запахов, я все еще продолжала думать, как все закончилось. Вряд ли Анджела предусмотрела, что букет придется сдать на таможне. Я совершенно ясно представляла себе, как она хлопает ресницами перед парнями в форме таможенников и спрашивает, какое отношение имеют предупреждения о портящихся фруктах и фруктовых мушках к ее прекрасному букету? Я не думала, что это тронет таможенников, но они, по доброте своей, подождут, пока Анджела не выйдет через высокие вращающиеся двери, прежде чем выкинуть белые розы и розовые орхидеи в грязное мусорное ведро аэропорта.
— Почему ты мне не сказал? — спросила она Джереми.
— Не переживай, девочка, я куплю тебе новый букет.
— Но он будет не такой.
— Какая разница, малыш?
— Для меня очень большая! Но тебе, похоже, все равно!
Да, вот так она огрызнется, но сразу же пожалеет об этом. Она ведь знает, что невесты не огрызаются. Невесты спокойны, безмятежны и счастливы.
«Соберись, Анджела! — скажет она себе. — Это же твой медовый месяц!»
Это слово казалось таким сладким в исполнении туристического агентства на Пикадилли. Медовый месяц! Она чувствовала, как звуки буквально тают во рту, когда он произнесла это слово, обращаясь к бесцветной девушке за стойкой, которая, без сомнения, жалела, что это не она летит в Австралию в свой медовый месяц. «Да, мне можно позавидовать, — думала Анджела, — даже если у меня нет орхидей!» И она вычеркнула букет из своей воображаемой картины и вместо этого сосредоточилась на том, как будет махать рукой — совсем как принцесса.
Когда молодожены Катберт заняли свои места в австралийском авиалайнере и стартовали к финишу своей свадебной эпопеи, Анджела взяла мужа за руку. Она заулыбалась, как кинозвезда, увидев, как луч света сверкнул на ее золотом обручальном кольце. Остался всего час. Всего лишь час, маленький кружок времени размером с циферблат ее часов «Раймонд Уэйл» (которые, конечно, безупречно сочетались с часами Джереми). Когда погасли таблички «Пристегните ремни», стюардесса в обтягивающем ее изящные формы синем костюме протянула новобрачным, маленькую бутылку шампанского и два пластиковых стаканчика.
— Мы хотим вместе с вами отпраздновать ваш торжественный день, — улыбаясь, проговорила она с сильным австралийским акцентом.
День был ветреный, как раз такой, когда разгораются пожары в степи, и самолет трясло. В одной из зон турбулентности, потеряв равновесие, стюардесса опрокинула прямо на белую атласную юбку Анджелы стаканчик красного вина, предназначенный для джентльмена в следующем ряду. В глубине души, на самом-самом ее дне, Анджела понимала, что девушка не виновата. Но понимание было запрятано слишком глубоко и не помешало ей завопить:
— Дура! Посмотри на мое платье! Ты хоть представляешь, сколько это платье стоит? Нет! Конечно, нет! Ты его погубила, глупая, неуклюжая корова!
Стюардесса стала смущенно извиняться и промокать пролитое вино.
— Перестань! Не трогай! Ты только хуже сделаешь, кукла безмозглая!
— Послушайте, извините, она вспылила. У нас был действительно трудный день, — вмешался Джереми.
— Как ты смеешь? Ты еще смеешь ее выгораживать?
— Послушай, ты ведешь себя неразумно.
Тут Анджела заметила, что уголок рта ее мужа дрогнул в едва заметной улыбке.
— Ты надо мной смеешься?