Когда ресторан был закрыт, Богосавец появился перед нами, как ни в чем не бывало — улыбающийся, поблагодарил за работу, посмеялся над досадным недоразумением.
Мы тоже посмеялись — но неуверенно, и расходились с тревожным предчувствием. Никто не шутил, как обычно, и Сречко не перепирался Ринатом по поводу — у кого блюда получались вкуснее.
Я пошла в свою комнату, когда в ресторане уже потушили свет. Пусть Богосавец дал понять, что прошлая ночь была таким же досадным недоразумением, как похищенный лосось, я не хотела сейчас встречаться с шефом. Вернее, хотела, но понимала, что в данный момент выяснение отношений — это совершенно лишнее. Да и какие отношения нас с ним связывали?! Пьяный поцелуй? Просто смешно…
Из кабинета Богосавеца доносились голоса, и я, сначала собиравшаяся пробежать по коридору на цыпочках, остановилась, когда услышала, как Лелик почти орал за закрытой дверью:
— …что сделал?! Ты с дуба не рухнул, случаем?! Ты решил все загробить, что ли? Я не понимаю!
Шеф что-то ответил, но что именно — я не расслышала, он говорил очень спокойно в отличие от разгневанного Лелика.
— Завтра же ползешь к Лильке и просишь у нее прощения! — Лелик, судя по всему, был уже вне себя. — Ползешь и просишь!
Дверь кабинета приоткрылась, и я пулей рванула вперед, чтобы не быть пойманной за подслушиванием.
— Ты мне еще указывать будешь, что делать? — спросил ледяным тоном Богосавец.
Я прижалась к стене за колонной, надеясь, что меня не заметят, но Лелик вряд ли заметил бы шесть меня, выстроившихся в ряд — так он был взбешен.
— Мы здесь деньги делаем, а не в благородных девиц играем! Он тебе за дочку такую жизнь устроит, что разоришься к чертям собачьим! И потом точно к нему приползешь! На пузе приползешь!
— Ползи на <…> сам, — раздалось в ответ.
Лелик от души хлопнул дверью и помчался к лестнице, фыркая, как кот. Он сбежал на первый этаж, к выходу, по пути обругав охранника. Мне тоже можно было бы убраться к себе, но я не могла уйти. Стояла в коридоре, стиснув руки, и не могла сделать ни шага.
Я смутно представляла, что может сделать Калмыков в отместку за дочь. Лелик кричал про деньги. Наверное, Калмыков мог устроить еще что-то похлеще сегодняшнего угона машины с продуктами. Но я сразу вспомнила сериалы о бандитских разборках — похищения, взрывы автомобилей, убийства… Волосы зашевелились на голове от одной мысли об этом.
А вдруг Калмыков будет мстить именно так?..
И я — не последняя причина в их конфликте. Может, даже первая.
Может, мне лучше уволиться самой, пока не случилось чего-нибудь страшного?..
Но уволиться… Потерять всё?..
Дверь кабинета Богосавеца открылась, впустив в коридор прямоугольное пятно света.
Спрятавшись за колонной, я видела на этом прямоугольнике темный силуэт — шеф стоял на пороге.
— Даша, — позвал Богосавец, хотя не мог меня видеть, — зайди, пожалуйста.
13. Борьба за выживание
Мне пришлось выйти из укрытия, и я не знала, куда девать глаза и руки.
— Заходи, не бойся, — Богосавец прошел в кабинет. — Приставать не буду. Извини за вчерашнее.
Я переступила порог и остановилась.
— Как вы узнали, что я в коридоре?..
Богосавец рассеянно пожал плечами:
— Увидел на камерах.
От стыда я готова была провалиться сквозь пол до первого этажа. Можно представить, как глупо я смотрелась, когда топталась под дверями, а потом пряталась за колонной.
— Простите, совсем не хотела подслушивать, — начала я оправдываться.
— Ни в чем тебя не обвиняю, — Богосавец указал на кресло напротив стола, а сам прошелся по комнате и остановился у стены, завешанной фотографиями, сунув руки в карманы брюк. — В том, что случилось вчера, виноват только я.
«Но ничего не случилось», — подумала я, усаживаясь глубоко в кресло и разглядывая носы своих туфель.
— Твоей вины здесь нет, — продолжал Богосавец, — и в том, что произошло сегодня — ты тоже не виновата. Мы с Лилианой вчера расстались. До того, как я вернулся в ресторан.
— Угу, — сказала я, а в голове стало пусто, как в воздушном шарике.
— Ты сегодня сама на себя не похожа. Не переживай. Увольнять тебя никто не станет, и никто ни о чем не узнает.
— А вы не переживаете? — я подняла голову и посмотрела Богосавецу в глаза.
Он выдержал мой взгляд, только лицо стало непроницаемым.
— Почему я должен переживать? — спросил он безо всякого выражения.
— Хотя бы из-за угрызений совести. Вы уволили Милана и Елену, а сами почему-то не уволились.
— Обвиняешь меня в нечестной игре, Иванова?
— В двойных стандартах. То, что можно вам, нельзя никому!
— Но разве это не мой ресторан? — он чуть наклонил голову, взглянув исподлобья, и мне показалось, что сейчас он бросится на меня и вытолкает вон, как Лилиану.
Боевой пыл сразу оставил меня, и я потупилась:
— Извините. Ваш ресторан — ваши правила. Конечно. Мне можно идти?
— Подожди, — голос его прозвучал странно — глухо, хрипловато, и говорил шеф медленно, будто тщательно раздумывал над каждым словом. — Квартиру нашла?
Я отрицательно покачала головой. В последние дни — даже не искала.
Как-то получилось, что я привыкла жить при ресторане. А ведь это всего лишь временное жилье, которое дали из милости.
— В ближайшие дни найду, — торопливо заговорила я. — Просто все это так быстро навалилось… Я скоро освобожу комнату…
— Не надо. Не ищи. Переезжай ко мне?
Пол под моими ногами поплыл, хотя я сидела в кресле. Уставившись на Богосавеца, я не могла понять — говорит он серьезно или это такая несмешная шутка? Но шеф был серьезен, и повторил, потому что я молчала очень долго:
— Переезжай ко мне, Даша. У меня четырехкомнатная, я живу один, денег с тебя не возьму. Это удобнее, чем жить в ресторане.
— Но как же… как же… — залепетала я, не зная, что ответить.
Значит, сказки про Золушек — всё правда? Вот так просто — звезда экрана, кумир домохозяек, гениальный повар влюбился в Дашу Иванову, повариху, у которой нет даже маникюра?..
А почему — нет?
Чем я хуже той же Лилианы? Тем, что у меня нет богатого папы? Да, мама не может купить мне квартиру и красную спортивную машину. Но я хорошенькая, я многим нравлюсь, я… я — умная, да!.. И у меня есть талант… Почему бы Богосавецу не влюбиться в такую, как я?..
Я набрала в грудь воздуха, чтобы выпалить: «Да!», — и раскрыть мужчине своей мечты объятия. Плевать на неприятности, вдвоем мы все преодолеем и…
— Обещаю, больше тебя пальцем не трогать, — сказал Богосавец, и я рухнула с небес на землю. — Даша, я подумал, что с учетом последних событий… если нам откажут все поставщики… а нам отказали все, — он и правда с трудом подбирал слова, и расстегнул две верхних пуговицы на рубашке, словно ворот душил его, — я не знаю, как быстро смогу решить эту проблему. Но ресторан закрывать нельзя. Мы сейчас на пике популярности. Закроемся хотя бы на месяц — потеряем темп и вылетим из этой гонки с треском.
— Отказали все поставщики?.. — только и смогла выговорить я.
— Отказали, — подтвердил он. — Калмыков постарался, и это еще не конец. Сдаваться я не собираюсь…
— Он вам угрожал?! Он хочет вас убить?
Богосавец усмехнулся, а я почувствовала себя мелодраматичной идиоткой.
— Нет, убивать он точно никого не станет, — успокоил меня шеф. — Но пакости делать продолжит. Пока я найду новых поставщиков, нам придется перебиваться тем, что найдем на местных рынках и фермах. И я подумал о меню спецпредложения. Проще говоря — что достали, то и приготовили. Мне понадобится твоя помощь. У тебя талант менять рецептуру на ходу — и менять удачно. Если мы будем жить рядом, мы придумаем такое…
Я видела, как загорелись его глаза, и сама усмехнулась, переживая смешанное чувство разочарования и восторга. Да, сдаваться он точно не будет. Спецпредложение. Круто. Но сложно.
И он совсем не влюблен в тебя, повар Даша Иванова.
Зато он ценит твой талант.