фоне ослабления влияния Клодия Цицерон выдвинул ему претензии за разрушенный дом. Речь шла о восстановлении разрушенного дома на Палатине и разграбленных имений. Марку пришлось потрудиться, чтобы доказать реальный материальный ущерб. Сенаторы пришли к согласию, но платить в полном объёме отказались. В итоге он получил из казны два миллиона сестерциев на дом, двести пятьдесят тысяч – на виллу в Формиях и пятьсот тысяч сестерциев – за виллу в Тускулане.
Консул Габиний, его сосед по тускуланской вилле, за это время успел вынести оттуда всё, что представлялось ценным. Больше всего Цицерон переживал за похищенные полубюсты Гермеса – гермы – из пентеликонского мрамора с бронзовыми головами. Редкие статуи, стоившие ему огромных денег. По приказу Габиния рабы вырубили из стен даже мраморные барельефы, а уникальные коринфские колонны установил на собственной вилле. Так что восстановление обошлось Цицерону в три раза дороже компенсации из казны за разорение имущества. Много добра было разграблено или погибло в пожаре…
Занимаясь важным, казалось, делом – компенсацией затрат на восстановление своего порушенного имущества, Цицерон потерял время и бдительность. В потоке радостного ощущения, что все вокруг рады ему, не заметил реальных изменений в политике, настроений во власти, и значит, не оценил собственного положения в обществе. Новые политики успели его оттеснить на второстепенные роли, будто он не знаменитый оратор, а лишь актёр второго плана. Но этого своего состояния Марк ещё не успел осознать.
Первым ударом для него явилось новое обвинение Клодия в том, что «Марк Цицерон повинен в дороговизне и нехватке хлеба в городе», якобы в провинции недовольны его возвращением. Днём на него напала возбуждённая чернь, а прибежавшие на шум вооружённые люди хотели его убить. Спасся чудом, но с этого дня ходил с охраной из рабов и возвращался домой засветло.
Последняя страсть Клодии Пульхр
Настал черед Цицерона мстить личным врагам. К нему, адвокату, обратился Марк Целий. На молодого человека поступил донос «о попытке убийства женщины», возбуждено уголовное дело. Цицерон неплохо знал отца Целия, богатого всадника из провинции; он привёз юного сына в Рим для обучения наукам. Уроки ораторского искусства, греческого и латинского красноречия юноше давал Марк Цицерон, для чего предоставил ученику жильё в своём доме. С тех лет Целий отличался в громких процессах обвинителем; это обстоятельство послужило причиной последнего дела.
Донос поступил от… Клодии Пульхр, не зря таившей столько лет жажду мести к Марку Цицерону. В другой ситуации он бы не отказался от защиты Марка Целия. Увы, при всей одарённости в ораторском искусстве личную жизнь Целий вёл беспутную: «устраивал пирушки, на улицах преследовал хорошеньких женщин», по всякому поводу затевал драки с возможными соперниками и бездумно тратил отцовские деньги»… несмотря на просьбу отца стать юноше наставником, назидания уважаемого оратора не действовали.
К тому же Целий познакомился с Публием Клодием, разделявшим его стремление свободно распоряжаться временем и желаниями. Предложил перебраться в его вместительный дом, арендовать часть флигеля. Здесь Марк Целий познакомился с Клодией, а уже она не осталась равнодушной к его активной молодости и мужской стати.
С первых дней пребывания молодого человека в их доме Клодия прибегала к различным женским уловкам, чтобы привлечь его внимание. Старалась выманивать из флигеля, приглашала «постояльца» на поэтические вечера и дружеские ужины. Отец Целия, зная его склонность к разгульной жизни, ограничивал его в расходах, а Клодия, зная это, предлагала молодому человеку «бескорыстную» денежную поддержку и при случае бесхитростно одаривала подарками. Самовлюблённый молодой человек, избалованный вниманием женщин, отказывался от такого внимания к себе, и если брал деньги, то взаймы. Она не догадывалась, что Целий оставался верным дружбе с поэтом Катуллом, её возлюбленным.
Но затем что-то произошло между ними – Целий ответил на её знаки внимания. Первым узнал об этом Катулл: обезумевший от любви к «Лесбии» поэт проклял возлюбленную и отказался от дружбы с Целием, назвал «подлым предателем и вором! Дружбы убийца и бич!». В отчаянии Катулл покинул Рим, оставив парочку «предаваться страсти любовного слияния».
Когда же Целию наскучила любовь молодящейся кокетки, он без сожаления сменил жильё и прекратил общаться с разъярённой Клодией Пульхр. Но ни одна женщина не хочет быть «брошенной», не отомстив виновнику. Клодия Пульхр не прощает подобных оскорблений!
Вначале она действовала осторожно, умно, исподволь настраивала против Целия всех, кого он когда-то задел неосторожным словом или как-то унизил даже в роли обвинителя в суде. Настроив общественное мнение в нужном русле, Клодия подала в суд донос, обвинив Целия в… краже семейного золота и, о ужас – в намерении отравить! Если обвинение будет доказано, грозило изгнание с лишением имущества и гражданских прав. Целий – неплохой оратор, был способен защищаться самостоятельно, но он попросил адвокатской поддержки у своего наставника Марка Цицерона. С этого дня Рим замер в ожидании громкого судебного скандала: римляне помнили дело о святотатстве Публия Клодия в доме Цезаря, роль в нём Цицерона, знали об отношениях Цицерона с Клодией Пульхр.
* * *
Адвокат Марк Цицерон начал речь с удивления, что дело Целия разбирается в дни празднества общественного масштаба – всеримских игр. Состязания лучших атлетов и кулачных бойцов, гонки колесниц, гладиаторские бои, театральные постановки и конкурсы музыкантов-исполнителей – вот что интересует и сплачивает римский народ. Как правило, назначенные судебные производства приостанавливаются. И только в случае ужасного преступления, способного нанести вред государству, проводится судебное расследование с целью определения причин и меры наказания.
Сумев привлечь внимание в речи неожиданным началом, адвокат уверенно продолжил:
– Как вы догадываетесь, уважаемые судьи, дело моего подзащитного Марка Целия, юноши блестящего ума, деятельного и влиятельного, не относится к такому случаю. К тому же оно инициировано не общественным обвинителем, стоящим на страже государственных интересов, а женщиной. И не за злодеяние, не за дерзкие поступки обвиняемого, и не за насилие над ней, но за то, что он отказался унять её похоть, не принял от неё денежное вознаграждение. Вот чем вызвана такая нетерпимость, безмерная жгучая ненависть обвинителя.
Цицерон слово за слово устранял страшные обвинения Клодии Пульхр. Упрёки в безнравственности Целия признавал справедливыми, но объяснял, что юношам многое дозволено, тем более привлекательным молодцам, которых, как правило, в начале самостоятельной жизни совращают замужние распутницы. Податель доноса Клодия Пульхр, ни для кого не секрет, таковой являлась с давних пор. Адвокат просил судей принять во внимание, что одно дело – хулить, другое – обвинять.
– Обвинение предполагает наличие преступления, которого я не увидел, поскольку нет подтверждения свидетелей. Остаётся хула, ставившая одну цель – поношение, причём наглое и огульное.
Адвокат перешёл к вопросу о безнравственности Целия и приведённой в доносе «возможной причастности молодого человека к заговору Катилины, осуждаемого обществом». Молодой человек подозревался в «тесной дружбе с заговорщиками против республики». Цицерон без особых усилий опровергал доводы, «хотя бы уже одним участием Марка Целия в судебных процессах в качестве обвинителя заговорщиков».
– Будь Целий участником заговора, не стал бы он добиваться успеха, обвиняя другого в заговоре!
Защитник перешёл к самому главному – подробнейшему анализу отношений подсудимого с Клодией Пульхр. Околосудебная публика замерла в ожидании, словно в захватывающем спектакле.
Адвокат уверенно заявил суду, что причиной всех бед для юноши, всех пересудов стал переезд в дом Клодии – он назвал её «палатинской Медеей». Произнеся эти слова, Цицерон сделал вид, что смутился, но продолжил предельно осторожно:
– Простите меня, уважаемые