— Подожди, я все равно не понимаю: если отец таит ненависть к дяде Нодару, почему они общаются? Зачем он решил выдать меня за его сына? Почему?
— Потому что он ни за что не признается в своих слабостях. Перед Нодаром он кичился, что я с ним. Упивался чувством так легко завоеванной победы. Нодар всегда любил тебя, потому что ты моя дочь, и я не удивилась, что он выбрал для своего сына именно тебя в качестве жены. Когда он предложил нашему папе вас поженить, папа дал добро. Чтобы еще раз показать, что он выше прошлого. Что ему все равно, — устало улыбнулась глядя на мое растерянное после ее рассказа лицо. — Наше прошлое — не твоя головная боль. У вас с Ратмиром все будет иначе. Ты влюбилась в него, да?
Вспыхиваю, ощущая, как краска плотном заливает лицо.
— С чего ты взяла?⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀
— Да на тебе все написано. И он влюблен в тебя. Такое скрыть невозможно.
— Ну нет. Юнусов… Ратмир точно в меня не влюблен.
— А я вижу другое.⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀
Где-то за спиной раздается стук: мы с мамой одновременно оборачиваемся — Ратмир стоит у двери.
Он все слышал.
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀
Часть 42
— Ратмир… ты… ты давно тут стоишь?⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀
— Достаточно.⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀
— Ты подслушивал?⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀
— Нет. Я пришел выпить воды. Видимо, не вовремя.
— Подожди! — подрываюсь вслед за ним, но мамина рука меня останавливает.
— Пусть идет, Ань. Наверное, слышать это ему было нелегко.
— Но ты же сказала правду!⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀
— Да, правду, но разве имеет это хоть какое-то значение для него? Ведь речь шла о его родителях.
Я понимаю, что она абсолютно права. Пусть побудет один, переварит услышанное. Но места найти себе все равно не могу.
Где-то спустя час выхожу на улицу и осматриваюсь по сторонам.
Куда он мог пойти?⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀
В доме его точно нет, поселок он не знает. Да и спрятаться тут, прямо скажем, совершенно негде.
Вспоминаю, что обронила как-то во время пути, что в детстве приезжая к дедушке я любила играть на старой мельнице, что у реки. Совсем недалеко от дома.
Я не была здесь много лет, дедушка сам приезжал к нам изредка, но дорогу помню по памяти.
Может, там уже и нет никакой мельницы. Может быть что-то построили на ее месте, но уже издалека вижу поломанные от ветра и времени лопасти.
В детстве они казались мне огромными крыльями речной феи, сейчас же виду обыкновенные прогнившие деревяшки.
Мама права — я выросла. Как бы странно и где-то даже грустно это было осознавать, но это так.
— Ратмир, ты тут? — спрашиваю у пустоты, а потом вижу внизу, в густой траве у наполовину обмелевшей реки Юнусова.
Молча подхожу и сажусь рядом. Молча обнимаю колени и смотрю вместе с ним на горизонт.
Закат. Кажется, что на дворе не сентябрь, а середина августа. Очень тепло, в траве возятся какие-то букашки и издают звуки, возвращающие меня в детство.
— Может быть хорошо, что ты услышал все сам, — нарушаю тишину первой. — Теперь ты все знаешь. Надеюсь, ты не думаешь, что моя мама врала?
— Нет, — отвечает он, не отводя хмурый взгляд от неподвижной воды.
— Извини.⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀
— За что?⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀
— За то, что правда оказалась вот такой. Но ты должен был знать.
— Хреново, когда все, чем ты жил с самого детства оказывается в итоге обманом, — оборачивается на меня и его глаза полны такого разочарованы, что у меня возникает желание обнять его, как-то поддержать. Но я боюсь, что этот жест будет выглядеть неуместным. — Это же мать настраивала меня против тебя. Всегда говорила, что ты дочь шлюхи и сама такая же. Всячески унижала вас. Прививала ненависть.
— Но зачем? — не сказать, что я в шоке, ведь это было очевидно, но тем не менее слышать это безумно неприятно. — Зачем ей было делать это? Ты и так никогда внимания на меня не обращал.
В отличие от меня, — хочется добавить. Но я молчу.
— Это не так. Ты всегда нравилась мне, — признается он, и душа моя ухает в пятки. — Как-то я сказал об этом дома и такое началось! Мать делала все, чтобы "выбить из меня дурь". Ну и ее работа дала свои плоды. Она смогла убедить нас с Лейлой.
Я нравилась как. Я ему нравилась, — в голове крутится только это и даже становится плевать с чего все началось. Что тема нашей беседы далеко не приятная.
— Сейчас я чувствую себя таким кретином… Почему я вот так просто верил всему, что она говорила.
— Ну она же твоя мама…⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀
— Я должен был догадаться. Должен, понимаешь? — и горечь в его голосе звучит так искренне. — Я вел себя с тобой тоже как кретин. Все те вещи, что я говорил тебе — это было неправдой. Я больше себя убежал, что ты мне неинтересна.
— А это не так?⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀
— Нет, не так. И теперь все будет по-другому. Больше никто не навяжет мне свое мнение! К черту все! Давай искупаемся?
— Что? Купаться? Здесь? — ошарашенно округляю глаза. — Ты с ума сошел! Осень же!
— Вода еще теплая, попробуй, — наклонившись, черпает ладонью воду и брызгает в меня. — На дворе под тридцать градусов, не позорься.
Я смеюсь и пытаюсь спрятать как минимум лицо. И до сих пор поверить не могу все происходящее.
— Идем! — цепляет мою руку и пытается поднять.
— Ни за что! У меня купальника нет! И вода тут грязная, наверняка есть пиявки.
— Не думал, что ты такая неженка, — заводит руки за спину и стягивает футболку.
Я понимаю, что для сейчас тоже мир перевернулся. Все, во что он верил оказалось обманом.
Он гордый и ему сложно признаваться в своих ошибках и то, что он уже сказал — уже огромный прогресс.
Ему нужно встряхнуться. Обнулиться. Выплеснуть куда-то адреналин.
— Пошли уже, — скинув кроссовки, в одних джинсах идет по старому скрипучему мосту, который уже лет десять как на ладан дышит. — Запомнишь надолго.
Раздается громкий всплеск воды, и Юнусов в три мощных гребка отплывает от моста.
— Совершенно не холодно, отличная вода.
— Я же не буду в платье купаться. И до белья раздеваться не стану. Это же… это же неприлично!
— А кто увидит? — и в голосе его звучит вызов. — Если только я. Но я и так уже все видел когда ты упала в душе.
Ай, ладно! Была не была!
Отвернувшись к нему спиной, снимаю платье и аккуратно кладу на траву. Прикрыв скрещенными руками грудь, затянутую бюстгальтером, осторожно, чтобы не подцепить в подошву занозу, подхожу к краю моста.
— Это какое-то безумие. Нет, я не могу.
— Да давай уже!⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀
Впрочем, не одному ему хочется обнулиться.
Я тоже всю свою жизнь плясала под дудку отца. Делала только то, что правильно, что прилично, в конце концов я могу совершить какое-то безумие?
— Если я заболею, виноват будешь ты, понял? — и, набрав в грудь побольше воздуха, бомбочкой падаю в воду.
⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀
Часть 43
Вода кажется просто ледяной!⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀
Хватая ртом воздух, барахтаюсь на месте.
Зачем я вообще послушала его?⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀
— Ты с ума сошел, раз говоришь, что не холодно!
— Ведь не холодно же! Давай, поплыли к тому берегу, — бросив в меня пригоршню воды, гребет в противоположную сторону. — Физические нагрузки согревают.
— Нет уж, спасибо, плыви один.⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀
— Догоняй, — и отдаляется довольно на приличной скорости.