Читать интересную книгу Квинт Лициний - Your Name

Да, это не лечится… Ну что мне стоило посмотреть обычное содержание третьей страницы «Красной Звезды»? Лень было руку протянуть и взять газету из стопки. Нет, понятно, если им будет надо, то извернутся, но как-то неудобно получается…

Еще раз оглядываю третью полосу, сплошь забитую сообщениями агентства ТАСС на международные темы. Ни одной фамилии или звания советского офицера. Для изменения формата, возможно, потребуется оклик сверху. Ну… тем интереснее.

Борьба за мир на газетной странице идёт вовсю. И, что интересно, НАТО и США поругивают, но достаточно дипломатично, с постоянными отсылками к политике разрядки, а вот Китаю влетает по печени с неподдельной страстью.

Снова пробегаю глазами по строчкам:

«Не обращая внимания на предостережения японских патрульных кораблей, более 20 китайских рыболовных судов, вооруженных пулеметами, вновь вошли в воды островов Сенкаку. Газета японских коммунистов „Акахата“ опубликовала сегодня заявление, в котором говорится, что территориальные притязания Китая представляют собой великодержавные действия, обусловленные отходом Китая от позиций научного социализма».

Или вот еще:

«Подводя итоги недавнего визита в КНР президента Сомали С.Барре, зарубежные обозреватели сходятся во мнении, что пекинские лидеры оказали ему подчеркнуто тёплый прием, руководствуясь в основном соображениями антисоветизма. Пекин считает нынешний момент исключительно удобным для осуществления своих попыток внедриться в некоторые страны Африки с тем, чтобы оттуда провоцировать беспорядки и сеять рознь между развивающимися государствами».

Да, бьем наотмашь, из всех идеологических калибров. Смысл поддержания такого накала страстей не ясен, ведь не к войне же с Китаем готовимся. А переломить созданное в массах настроение потом, при налаживании отношений в будущем будет сложно. Они что, там наверху, ждут полной капитуляции китайского руководства? Глупо… Непонятная политика.

Правда, и китайцы отнюдь не агнцы. Один только тезис «о неизбежности в будущем большой войны», недавно подтвержденный на всекитайском собрании, чего стоит. Далеко не вегетарианцы. Похоже, пока несколько поколений руководителей там не сменится, с ними кашу не сварить.

Кстати о «сварить»… Я тут припомнил, что печеное яблоко с корицей — это Томино слабое место. Мечтательно улыбаясь, открыл духовку и опять включил её на прогрев. Цыпа-цыпа-цыпа…

Вторник, 29.03.1977, 19.45 Москва, Площадь Дзержинского

— … по совокупности этих фактов, Юрий Владимирович, мы сейчас абсолютно убеждены в том, что Огородников действительно является агентом ЦРУ, информация из Боготы о вербовке в семьдесят четвертом подтверждается, — негромко докладывал генерал Бояров, неотрывно глядя на сидящего напротив Юрия Владимировича.

Андропов задумчиво слушал, слегка прикрыв глаза и уткнувшись подбородком в сложенные перед лицом ладони. Бояров неодобрительно покосился на упертые в стол локти — там, на левом рукаве светлого кардигана грубой вязки, надеваемого шефом КГБ в неофициальной обстановке, была заметна небрежная штопка.

«Ладно, это ещё ничего», — вздохнув про себя, подумал генерал, — «Суслов вон третий десяток лет в одном и том же пальто ходит…».

— Однако доказательной базы для его ареста и начала контригры у нас сейчас нет, он крайне осторожен. Будем работать дальше… — завершил он доклад.

В кабинете повисла тишина. Потом Андропов открыл глаза и, недовольно покачав головой, укорил:

— Плохо… Мы ведем с американцами важнейшие стратегические переговоры, и они видят наши карты ещё до того, как мы сделаем ход. Они ж всё время на шаг вперёди нас… Утечка из управления планирования внешнеполитических мероприятий МИДа — куда это годиться?! Этот Агроном имеет доступ к широкому кругу документов особой важности… И не убрать никак — спугнем. Да и Андрей Андреевич не верит ни в какую. Что дальше делать думаете, Григорий Федорович? — повернулся он к сидящему справа от него руководителю контрразведки.

Начальник Второго Главного Управления КГБ генерал-лейтенант Григоренко на мгновение задумался, затем осторожно вернул тонкую фарфоровую чашку на блюдце и начал излагать выработанный план:

— Юрий Владимирович, мы хотим использовать Огородникова в дальнейшем для стратегической контригры с американцами. Для этого надо склонить его к сотрудничеству, прижав к стене неопровержимыми доказательствами. Поэтому работа сейчас сосредоточена именно на выявлении доказательной базы. Нужны тайники, аппаратура, инструкции ЦРУ. К сожалению, в ходе негласных обысков нам пока не удалось их обнаружить, Агроном прячет всё очень качественно, по квартире всюду контрольки расставляет при уходе. Мы думаем так: приближается следующий раунд переговоров в Женеве по разоружению. По мере выработки нашей позиции Огородников будет стремиться передать эту информацию в ЦРУ. На подготовке к этому сеансу мы и хотим его взять. Мы обращаемся к вам с просьбой, — Григоренко извлек из папки рапорт и протянул через стол Андропову, — санкционировать установку в его квартире аппаратуры для негласного наблюдения. Полагаем, что он готовится к сеансам именно там, в кабинете.

Андропов согласно кивнул и быстро нанес разрешающую резолюцию. Григорий Федорович мысленно поставил галочку, одно дело сделано. Дать санкцию на технический контроль в отношении советского гражданина может только Председатель КГБ или один из его замов. Обычно необходимость такого разрешения приходится долго и нудно доказывать, но в данном случае всё было очевидно и, поэтому, прошло на ура.

Григоренко на пару секунд задумался, формулируя наиболее деликатную часть своего доклада, касающуюся Константина Русакова, бывшего зама Андропова в бытность того Секретарем ЦК КПСС, а сейчас — личного помощника Брежнева:

— Юрий Владимирович… Кроме всего этого, наблюдение выявило близкие отношения между Огородниковым и Ольгой Русаковой, дочерью Константина Русакова. Судя по всему, дело идёт к свадьбе…

Из рук в руки перешло несколько фотографий, на которых симпатичный мужчина с бравой выправкой нежно обнимает расплывшуюся девицу «за тридцать». Андропов проглядел снимки, раздосадовано шлепнул пачкой по столу и, встав из-за стола, взволновано прогулялся по кабинету. Постоял у окна, глядя на памятник Дзержинскому, потер лоб и раздраженно бросил:

— Нет, товарищи, это надо прекращать… Русакова планируют через месяц на повышение. Нам только родственных связей секретаря ЦК КПСС с американским шпионом не хватало.

Решительно сел за стол, наклонился вперёд, собираясь что-то сказать, и внезапно замер, задумавшись.

— Так… — протянул Андропов, придя, наконец, к какому-то решению, — есть информация… — и он неопределенно указал подбородком куда-то влево-вверх, — что у нашего Агронома один тайник замаскирован под камень в гараже. В этом контейнере шифр-блокнот и инструкции ЦРУ. Второй тайник — в раскручивающейся батарейке ручного фонарика, причем при обратной сборке у нас могут быть проблемы. И капсула с ядом в авторучке.

Побарабанил пальцами по столешнице, раздумывая, потом пристально посмотрел на подчиненных:

— Григорий Федорович, Виталий Константинович, пока это — все. За работу. При подтверждении информации — немедленный доклад.

Покинув приемную, генералы многозначительно переглянулись и молча прошли к лифту. Зубры контрразведки умели извлекать максимум из сказанного и, особенно, несказанного, и сейчас стремительно просчитывали открывающиеся перспективы. В родном коридоре восьмого этажа с Григоренко свалилась привычно носимая маска невозмутимого шахматиста, и по лицу зазмеилась злорадная улыбка, увидев которую шарахнулся куда-то вбок не вовремя вышедший из дверей капитан. Григорий Федорович с усмешкой проводил подчиненного взглядом и многозначительно пробормотал:

— Ну что, Виталий, вот теперь поработаем… Похоже, мы их вскрыли, как консервную банку. Давай-ка через полчаса ко мне со свежими мыслями.

Бояров на пару секунд задержался перед своим кабинетом, с уважением глядя в спину удаляющегося начальника. Мелькнула мысль о несправедливости: кто такой Канарис, знают все, кто такой Григоренко, который ещё молодым капитаном в ходе десятков успешных игр как хотел водил за нос спецов Абвера, не знает почти никто.

«Ладно, сочтемся славой, ведь свои же люди…», — усмехнулся он, решительно заходя в дверь и переключаясь на Агронома. — «Первым делом надо вырвать у этой скотины ядовитые зубы. Капсула с ядом в авторучке. Хм…», — Бояров схватил карандаш и задумчиво зажевал его торец, потом, просветлев лицом, схватил календарик. — «Эврика! У Игорька Перетрухина на этой неделе день рождения. Вот пусть в баньку сходит со своими подопечными из МИДа, попарятся, массаж сделают… А мы за это время изучим, что там за авторучка. А потом, если найдем капсулу, сделаем шухер-мухер, и станут у него гранаты не той системы»…