Едва забрезжил рассвет, я оделась и вышла из дома. Город был пустынен и тих, на улице еще не появились даже первые уличные торговцы. Я сделала крюк, удлиняя путь до набережной, и вышла к морю с другой ее стороны. Первое, что я увидела, была уже знакомая фигура. Опираясь на парапет, герцог задумчиво глядел в сторону моря. Что ж, раз повеса продолжает гулять в неурочное время, не показываясь на глаза друзьям, напугаю-ка его. Я осторожно двинулась к нему с намерением сказать что-нибудь прямо в ухо – наша любимая шутка в пансионе, но его слух, очевидно, был великолепен. Ибо не успела я пройти и пяти шагов, когда он вдруг резко обернулся и тут же галантно поклонился:
– Доброе утро, сударыня. Признаться, я уж думал, что вы перестали гулять по утрам, но все же посматривал в сторону, откуда вы обычно приходите, но вы опять поразили меня внезапностью своего появления. Все же в вас есть что-то от привидения или, скорее, от эльфа.
– Вы думаете, что кто-то из древнего народца оставил на островах своих детей? – Что бы ни говорили про этого джентльмена, беседу с ним никак нельзя было назвать скучной.
– Именно, чтобы они могли пугать почтенных английских джентльменов. – Он выглядел немного менее бледным, чем прежде, морской воздух оказывал свое благотворное влияние.
– Среди английских джентльменов не так много почтенных, как в прежние времена. – Ну что же, эльф так эльф, видимо, в его глазах я выгляжу не совсем нормальной.
– Вот видите, вы сами признаете, что вам никак не меньше трех сотен лет. – Он был настроен еще веселее, чем в прошлый раз.
– В отличие от многих других женщин я не стесняюсь своего возраста.
– Вы должны им гордиться. Эльф вы или нет, вам нельзя дать более восемнадцати. – Комплимент был бы банален в устах Генри Морланда, но Филсби никак нельзя было обвинить в банальности.
– Вы польстили мне месяцев на пять, а почтенный джентльмен не дал бы эльфу более шестнадцати лет, – заметила я достаточно холодно.
Он жалобно вздохнул, но в глазах его сияло лукавство:
– Я уже говорил, что обречен навечно просить у вас прощения. Наверное, это наказание за мое легкомыслие. Можно подумать, я недостаточно наказан!
– Вы имеете в виду свое здоровье? Насколько я знаю, дуэли всегда сопряжены с некоторым риском, хотя красивые женщины стоят этого. – Я даже не пыталась скрыть насмешку.
– Теперь я точно знаю, кто вы! Вы – ведьма, вас сожгут на костре инквизиции, а ваш бедный муж будет лишен своего состояния за брак с ведьмой.
– Одно обвинение следует за другим! Сэр, мне придется заколдовать вас, заставив замолчать навсегда!
– Я не заслуживаю подобной жестокости, ведь я наверняка прав. Как иначе вы могли догадаться, что я страдаю от дуэльных ран, полученных из-за дамы?
– Вы слишком известная личность, чтобы о вас не говорили в гостиных. Такое простое объяснение вас не устраивает, вам обязательно нужна связь с потусторонним миром? – Не глядя на него, я двинулась вдоль набережной. Он тут же направился вслед за мной, опираясь на свою элегантную трость.
– Я и сам не знаю, почему наша беседа вот уже второй раз превращается в обмен колкостями. Наверное, все дело в том, что я нечасто встречаю даму, способную дать мне отпор без слез и оскорблений, и какой-то бес подталкивает меня к дальнейшим упражнениям в остроумии.
Этот бес подталкивал и меня, ибо я испытывала нечто подобное:
– Ну вот, где ведьмы, там и бесы. Как насчет домовых, они водятся в вашем замке?
– Наверное, в ваших глазах я похож на барышню, начитавшуюся романов мисс Радклифф. Действительно, я все время упоминаю разные таинственные существа, но у меня есть оправдание: недавно я был в Германии, где наслушался столько ужасных рассказов, что и сам невольно поддался этому наивному мистицизму. Что касается домовых, они наверняка покинули наш дом еще лет пятьдесят назад.
– В чем же причина этого бегства?
– Моя прабабка была настоящей ведьмой, ее с трудом терпел супруг, а слуги разлетались, как пчелы во время роения. Говорят, когда она скандалила, ее крики слышали в соседней деревне, а домовые любят покой и тишину. Пожалуй, нам опять пора сменить тему. Я собираюсь нанести визит вашему супругу, вы не будете против?
– Вчера мы видели вашу карету, и он был удивлен вашим молчанием.
– Я предпочитаю пока не показываться в свете, но вчера мне пришлось посетить врача, и мое пребывание здесь перестало являться тайной.
– Вы прячетесь от пересудов? Не похоже на забияку-дуэлянта!
– Если бы все дуэли были словесными, вам не нашлось бы равных, мадам. Дело в том, что я не хочу вызывать своим видом сочувствие, а кроме того, я очень люблю танцевать. Только представьте: смотреть на танцующих и быть не в силах выделывать па в обществе прелестной партнерши – весьма суровое наказание.
– Как скоро вы поправите свое здоровье?
– Врач пообещал, что через неделю снимет повязку с руки, но один господь ведает, когда я перестану хромать. Сегодня я навещу вас и моего приятеля Морланда, он наверняка потащит меня на какое-нибудь публичное мероприятие.
Сегодня Гринхаузы собирались устроить музыкальный вечер. Они пригласили недавно приехавшего модного скрипача, и мы собирались послушать его исполнение, а затем немного потанцевать. Я была уверена, что Морланд приведет Филсби именно туда, чтобы порадовать Аннабеллу, но не стала говорить герцогу об этом. Пусть это станет для него сюрпризом.
– Ну что же, ваша тоска по обществу быстро пройдет, а вместо танцев вы сможете вести приятные беседы.
– Не самая лучшая замена… Хотя, если собеседница будет очаровательна, а главное, умна, я охотно променяю на пикантную болтовню два-три танца.
– Пожелаю вам исполнения ваших чаяний, тем более что вам в любом случае придется пренебречь танцами.
– Боюсь, очаровательных дам я встречу гораздо больше, чем остроумных. – Он лукаво улыбнулся, а я слегка поморщилась (хотя, конечно, он не слишком ошибается).
– Ах, вот почему вас так тянет к потустороннему миру – с ведьмами гораздо больше шансов вступить в остроумную беседу.
Смех его был по-мальчишески звонкий и заразительный.
– Мадам, мое восхищение вами растет как… снежный ком, простите за нелепое сравнение. Если уж вы и не ведьма, то наверняка были ее ученицей. Я еще не встречал ни одной земной женщины, которая могла бы привести меня в замешательство и лишить дара речи, а вам это удается с поразительной легкостью.
– Поистине, это удивительно. Неужели до сих пор вам встречались лишь монахини, давшие обет молчания?
– Не хочу обижать женский пол, но прочесть мысли нынешних дам так же легко, как если бы они были написаны большими буквами на их веерах.