нужно только одно — их органы. И кто знает, сколько у неё осталось времени до того, как станет слишком поздно.
Так что спасибо, Ада, за заботу и подарки, но Шпильке пора в путь.
Тратить время на поиск тех, кто в неё стрелял, Шпилька не стала. Наверняка те же муры, что с них взять. Оружие наверняка забрала Ада, а других причин тратить время на поиски тел нет и у Шпильки.
Еловый бор стал редеть только ближе к вечеру. Под ногами, сначала едва заметная, появилась натоптанная тропинка. Потом она превратилась в явственно различимую, хоть и порядком заросшую автомобильную колею. А вскоре между раскидистых елей стал виден просвет.
Снова выходить на открытую местность Шпильке не хотелось, хотя и лес, как она уже поняла — не лучшее укрытие, по крайней мере, от людей. Впрочем, выбора у неё особо и не было.
За краем леса обнаружился крутой овраг, усыпанный гравием и местами забранный металлической сеткой, а внизу, на дне, располагалось довольно широкое шоссе. Четыре изрытых колдобинами полосы были разделены бетонным отбойником, из которого торчали вверх фонарные столбы. По обочинам зияли распахнутыми дверями машины.
Всё ясно. Пришёл кисляк, водители посъезжали с дороги в надежде его переждать, начали пытаться названивать близким, потом пошли спрашивать у товарищей по несчастью, ловит ли у тех связь. Кто-то обратился раньше других и начал нападать — вон, возле чёрного представительного внедорожника характерное коричневое пятно на асфальте и, кажется, пара обглоданных добела костей под днищем.
Шпилька, недолго думая, легла на землю в надежде, что так её будет хуже видно снизу, и принялась сквозь прицел двести третьего изучать окрестности. С первого взгляда всё было спокойно. Асфальт весь вздыблен, в трещинах зеленеют пучки травы, на машинах видны следы застарелой коррозии. Вокруг — обглоданные кости и пятна старой, давно засохшей крови. Ветер лениво гоняет по дорожному полотну мусор.
Тишина и покой, но Шпильке место казалось донельзя подозрительным. Оторвавшись от прицела, она покосилась на Лайму. Собака вела себя спокойно — не рычала, не вздыбливала шерсть. Но прижатые к голове уши подсказывали — ей место тоже не нравится.
Но интуиция интуицией, а глазами Шпилька ничего подозрительного высмотреть не смогла. Просто стаб, на котором кошмар первых дней после кисляка закончился давным-давно и больше не повторялся.
На всякий случай Шпилька изучила противоположный склон оврага, особое внимание уделив верхней части, где поднимался к небу такой же ельник, из которого она только что вышла. Тоже ничего подозрительного.
Странно. Откуда же тогда это сосущее ощущение близкой опасности?
— Что делать будем? — шёпотом поинтересовалась Шпилька у Лаймы.
Овчарка промолчала, неотрывно глядя на дорогу. Только ещё сильнее прижала уши и осталась лежать.
— Всё-таки будем ждать? — засомневалась Шпилька. — А идти надо, там…
Вдалеке послышалось жужжание.
— Твою налево! — не сдержалась Шпилька, вскакивая.
Ничего, похожего на укрытие, поблизости не было, разве только…
— Лайма, вниз! Быстрее! — крикнула Шпилька.
И сама бросилась бежать вниз по осыпающемуся под ногами склону. Асфальт, нагревшийся за день, и машины — вот единственное место, где температура тела не выдаст её. Осталось только найти автохлам с подходящим клиренсом. Ага, вон бетономешалка, под неё хоть пешком зайти можно, да и наверху достаточное количество слоёв металла и, если совсем повезёт, бетон.
Под КАМАЗ с характерной центрифугой вместо кузова Шпилька влетела с бешено бьющимся сердцем. Задыхаясь, повалилась на асфальт. Брезгливо оттолкнула в сторону обглоданную бедренную кость и проломленный в районе затылка череп, проползла чуть дальше, освобождая место для Лаймы. И замерла.
Жужжание нарастало по мере приближения беспилотника.
«Лишь бы не заметил», — мысленно взмолилась Шпилька, и тут услышала новый звук, совершенно неожиданный на этой пустынной дороге.
Автомобиль. И, судя по вибрации асфальта и громкости двигателя, не седан какой-нибудь, а нечто покрупнее и посильнее. Какой-нибудь пикап? Или грузовик?
Но то, что вскоре предстало её взгляду, не было похоже ни на что, виденное раньше. Из-за поворота дороги выехало нечто, в котором Шпилька с большим трудом узнала тягач для фуры. Но, кроме общих очертаний кузова да сдвоенных задних колёс, у этого чуда местной кустарной техники не осталось больше ничего, что напоминало бы о прежней, нормальной жизни.
Шильдик на решётке радиатора был Шпильке не знаком, но поразило её не это. Весь кузов был облеплен толстыми металлическими листами, словно бронёй. На лобовом стекле красовалась решётка, грубо сваренная из арматуры. Такие же решётки, только из прутьев меньшего диаметра, закрывали окна. Из колёсных дисков торчали шипы длинной примерно в полметра.
Вместо фуры высилась явно самодельная конструкция, тоже грубо обшитая железом — нечто вроде полукруглого ангара с двумя люками. Из одного торчал ствол чего-то крупнокалиберного, над вторым возвышалась непрерывно вращающаяся вокруг своей оси сетчатая антенна. По бокам ангара — те же шипы, что и на колёсах, а между ними зачем-то развешены старые, местами рваные покрышки разных диаметров. Сзади, подпрыгивая на ухабах и кренясь на поворотах, был прикреплён обычный легковой прицеп с самодельной клеткой, битком набитой ещё не утратившими человеческий облик, но уже достаточно развитыми заражёнными.
Бронемобиль ехал на весьма приличной для такой махины скорости, ловко объезжая неаккуратно припаркованные у обочины машины. И вдруг, не доехав до Шпильки метров сто, замедлился. Антенна завертелась чаще, ствол крупнокалиберной пушки шевельнулся и с грохотом выплюнул сгусток пламени.
У Шпильки заложило уши, Лайма крупно затряслась и всем телом вжалась в хозяйку. Бронеавтомобиль, покачнувшись, взвизгнул шинами и снова понёсся по дороге. И вовремя — там, где он только что находился, полыхнул взрыв.
То ли от взрывной волны, а то ли по воле тех, кто сидел внутри бронемобиля, дверцы клетки на прицепе распахнулись, и заражённые посыпались наружу.
– Мля! — только и смогла прокомментировать Шпилька и, быстро перебирая руками и ногами, отползла за колесо бетономешалки.
Без лишних объяснений было понятно, зачем владельцы бронемобиля выпустили заражённых. Больше целей — меньше вероятность, что стрелять будут по автомобилю — если, конечно, автоматика беспилотника тупа и не может правильно сопоставить размер цели с её важностью.
А вот для них с Лаймой подобный расклад, наоборот, сильно повышает вероятность не дожить даже до сегодняшнего вечера. Она ранена. Хоть Ада и очистила раны, им всё равно требуется время, чтоб зажить полностью. От её одежды пахнет кровью, и не факт, что дезодорант сумеет забить её запах на столь близком расстоянии.
Лайма для заражённых — вообще редкий деликатес. Увидев её, и без того безмозглые мертвяки