— Бесполезно, — сказала Марина, — я уже всё печенье ей скормила.
— Ну, расскажи, Ларис, что тут за чудеса у вас с этой псиной, — сказал я.
— Да ужас какой-то, — ответила обычно сдержанная Лариса, сразу перейдя на эмоциональный тон. — Всё началось с того, что когда мы ехали сюда на поезде, я постоянно думала о нашей безопасности. Всё же две женщины одни в лесу. Я всегда чувствовала себя в безопасности на месте силы. Но до сих пор мы ездили сюда с группой, а теперь решили сами поехать. Страшновато как-то. Ну я и решила попросить защиты. В поезде перед сном представила это место и просто словами попросила защиты. Потом заснула и забыла о своей просьбе. Когда уже подходили к месту, к нам прибилась эта собака, причём она сразу начала меня опекать. Именно меня, а не нас с Мариной. Я её даже не прикармливала, в отличие от Марины. И это продолжается уже пять дней.
— Да уж, — язвительно вставила Марина.
— Ты первый, кто смог к нам подойти за это время, — сказала Лариса, — Из-за этой собаки, вероятно, придётся уехать раньше задуманного. Я боюсь, что она кого-нибудь всё-таки покусает.
— Но ведь ты просила защиты для вас обоих. Почему она опекает только тебя одну? — Спросил я.
— У неё спроси, — сказала Марина, указывая на расслаблено лежащую собаку, явно чувствующую себя на высоте положения.
— Но ведь всё началось с просьбы о защите. Значит можно попросить её снять, — предложил я.
— Уже пробовала, — ответила Лариса, — не получается.
— Возможно, где-то в глубине души ты против снятия этой охраны, потому и не получается, — предположил я.
— Может быть. Я так об этом не думала, — задумчиво ответила Лариса.
— Мне кажется эта собака не только защита, но и материализация твоего страха, — сказал я, обращаясь к Ларисе, — вероятно правильнее было бы просить не защиты, а ситуаций, когда никакая защита не понадобилась бы. То есть просить не защиты, а отсутствия опасностей.
— Это правильно, — согласилась Лариса.
— Да-а-а, — протянул я, — Интересные у вас тут вещи происходят.
Мы кисло посмеялись. Дальше разговаривали на разные темы. Беседа затянулась до самого вечера. И в какой-то момент, рассказывая что-то, я сделал резкий жест рукой. Собака, спокойно и мирно лежавшая до этого, вскочила на ноги, готовая броситься на меня. Я всем видом показал ей, что всё в порядке. Извини, мол, увлёкся. Тут Лариса не выдержала. Встала и начала в пинки прогонять собаку. Та даже ухом не повела, гордо показывая, что служба есть служба. Всё это было действительно очень странно.
Уже начало смеркаться, когда мы заметили, что появился новый паломник. К нашей стоянке подходила какая-то пожилая женщина с рюкзаком.
— Сидеть, — громко прошипела на собаку Лариса.
Но было уже поздно. Собака увидела нового человека, но не бросилась, а стала просто выжидать, подпуская ближе. Мы уже подумали, что всё обойдётся. Женщина, дружелюбно улыбаясь, приблизилась почти к самому костру. Мы поздоровались, предупредив о собаке. На что женщина ответила, что не стоит бояться никакого животного. Она даже успела развить мысль, что, мол, её все животные любят, так как интуитивно чувствуют, что и она их тоже любит. Женщина начала говорить ещё что-то про любовь, когда собака бросилась на неё. У той женщины ещё не успела пропасть улыбка, когда я услышал, как громко щёлкнули собачьи зубы у неё перед самым лицом. Тем не менее, это было только предупреждение. Укуса не было. Но видно было, что женщине расхотелось говорить о всепобеждающей любви. Я посоветовал ей медленно спиной вперёд удалиться. Что эта женщина и сделала.
— Марина, — обратилась взволнованная Лариса, — давай завтра уедем отсюда. Можно остановиться на море на несколько дней.
— Давай, — ответила Марина, — это всё действительно уже совсем неприятно.
На следующее утро я был один. Собака естественно ушла с ними, проводив их, как я потом узнал, до самого автобуса. С тех пор этой собаки я больше не видел. Пожилую же даму с пошатнувшимися понятиями о любви животных я случайно встретил уже перед самым отъездом. Оказалось, что она совершала пешее путешествие и нигде не собиралась останавливаться дольше, чем на одну ночь, произвольно выбирая место для стоянки. Так что собака не сбила её планов.
Сидя в одиночестве у костра ясным солнечным утром, я вновь ощутил уже привычную здесь благодать. Свежий и немного прохладный утренний ветерок приятно сочетался с тёплыми лучами утреннего солнца, внезапно вывалившего из-за горы. Я вполне понимаю наших дальних предков, называвших солнце Богом. Его лучи мгновенно пробили сумрак густого леса. Всё заиграло цветами. Вся окружающая природа как будто ожила, встречая своего Создателя. Боже мой! Как же красиво. Что же ещё нужно? Да ничего. Всё уже есть. Какой-то я стал слезливый. Слёзы так и наворачиваются, как только вижу что-то трогательное и красивое.
Я снова сидел, просто впитывая энергию этого места. Все дела, практики, упражнения, всё казалось второстепенным сейчас. Хотелось просто быть. Быть, и всё. Теперь это казалось совершенно достаточным. И тут со мной произошло то, что я впоследствии назвал «приступом счастья». То, что я назвал это состояние приступом, совсем не означает, что я от него страдал. Просто слово приступ наиболее подходяще для описания этого состояния.
Приступ счастья пришёл внезапно, как потом внезапно и ушёл. Когда он приходит не хочется двигаться, а лишь чувствовать, воспринимать. В этот момент по телу прокатывается волна счастья. По-другому трудно назвать. Извините уж за бедность речи. Всё остальное превращается лишь в фон. Есть только эта волна. Восприятие направлено только на неё. Я никогда не пробовал наркотики и не могу проводить такие сравнения. Но думаю здесь есть некоторое подобие, выраженное в доминантном, преобладающем характере этого состояния. Стоишь или сидишь и просто чувствуешь навалившееся беспричинное счастье. Через несколько минут эта экзальтация стихает, давая место другим человеческим реакциям и ощущениям.
Пережив впервые это странное состояние на месте силы, я часто стал переживать его и вне этого места. Самое удивительное было то, что приходило оно в самых неожиданных местах и без всякой подготовки. Идёшь, например, в магазин, думая о самых обычных делах, и вдруг замираешь на одном месте оттого, что это пришло. Поэтому и похоже на приступ. Стоишь, улыбаешься чему-то, чувствуя, как по телу течёт эта волна. Чувствуешь себя абсолютно счастливым, а если и думаешь, то только о том, чтобы ненароком не взлететь и не испугать прохожих. Потом это проходит, причём настолько полностью, что можно сразу опять думать и беспокоиться о всякой ерунде.
Несколько дней я был совершенно один. Я не заметил даже ни одного прохожего, направляющегося вдоль русла реки в сторону деревни или от неё, хотя с невысокой горы, на которой находилось место силы, река была как на ладони. Казалось, люди просто исчезли, предоставив мне возможность слиться, срастись с окружающей природой. Вел, в общем, курортный образ жизни, купаясь в горной реке, загорая под южным солнцем, но всё время, впитывая и впитывая. Что-то мне подсказывало, что моё желание просто быть, просто наблюдать и впитывать было самым правильным на тот момент. Для практик и тренировок ещё будет время. Теперь же самым важным было само место силы и моё пребывание в нём.
Это место окружают несколько ручьёв, которые, по сути, являются родниками. Воду для приготовления пищи или чая я брал именно в них.
Проходя в один из дней вдоль ручья примерно метровой ширины, в одном месте я заметил, как он несколько раз изменяет направление, повинуясь возникающим на его пути препятствиям. Несколько крупных деревьев встали на его пути, заставив изгибать русло, поворачиваясь то влево, то вправо. Дно ручья в этих местах представляло собой красивое сочетание промытых древесных корней, булыжников и мелкой гальки. Первозданность этой природной картины вызывала в душе тёплый приятный отклик. Повинуясь какому-то детскому чувству, бросил в этом месте в ручей крупный камень, желая вызвать брызги. Брызги то были хорошие, но, увидев этот камень на дне ручья, просто поразился, как неестественно он там выглядел. Было понятно, что как бы камень не лёг на дно, всюду он будет выглядеть искусственно. До того, как я его бросил, всё было полностью гармонично и находилось на своём месте. Каждый, даже самый маленький камешек был там, где ему положено было быть, создавая красоту места. Брошенный мной камень, внешне ни чем не отличаясь от тех, что лежали там до меня, просто разорвал царившую там гармонию. Казалось бы, я ничего плохого не сделал, а гармонию разрушил. Как всё это удивительно и странно. Хорошо, что сейчас я это хотя бы заметил. А сколько раз делал не замечая? Пришлось снимать обувь, закатывать брюки и вынимать из ледяного ручья этот не вписавшийся в ландшафт камень. Но и просто бросить его на берег было недостаточно. Оказалось, что красиво он смотрится лишь на том месте, где и лежал раньше. Уже улыбаясь самому себе, и надеясь, что за моими манипуляциями никто из нормальных людей не наблюдает, я положил камень на прежнее место.