всех много дел…
Изабель улыбнулась.
— Дела подождут, когда сестра хочет сказать нам что-то важное.
Элоди ответила на ее улыбку, а потом повернулась к Джеймсу. Было видно, что он тоже нервничает, но само его присутствие придавало ей сил. Больше всего ей хотелось забыть о приличиях и схватить его за руку, раствориться в его объятиях.
Так и будет, когда она произнесет вслух то, что она собиралась сказать. Элоди набрала в грудь воздуха и выпалила:
— Виконт Рочфорд попросил моей руки, и я приняла его предложение!
Сначала повисла тишина. Потом отец просиял и радостно рассмеялся, а сестры обменялись испуганными взглядами. Оливия выглядела так, будто проглотила жабу.
— Прекрасные новости! — прогремел отец.
Он поднялся с дивана и протянул руку Джеймсу, который смущенно улыбался.
— Как же я рад, что у вас всё получилось! — продолжил граф. — Я не сомневался в тебе, сынок.
Мужчины обнялись и похлопали друг друга по спинам, и у Элоди внутри разлилось невероятное тепло. Облегчение. Но оно тут же ушло, когда она снова обратила взгляд к сестрам.
Их поникшие лица и кислые подобия улыбок вдруг начали ее раздражать. Неужели никто из даже не соврет, что счастлив за нее?
— Дамы, — произнесла она самым строгим тоном, на который была способна. — Правильно ли я понимаю, что ваших поздравлений ждать не стоит?
Первой пришла в себя Изабель. Она встрепенулась и села рядом с Элоди, обнимая ее за плечи.
— Ну что ты, Эли, — прошептала она. — Я рада за тебя, честно.
Внезапно к горлу Элоди подступил ком. Неожиданные слезы грозили пролиться.
— Спасибо, — так же шепотом ответила она.
А Изабель уже оторвалась от нее и обратилась к Джеймсу.
— Элоди заслуживает всего самого лучшего, милорд, — сказала она. — И я очень надеюсь, что вы обеспечите ее именно этим. Всем самым лучшим.
Джеймс тепло улыбнулся своей будущей невестке.
— Я посвящу свою жизнь тому, чтобы делать вашу сестру счастливой, мадам.
Потом свои поздравления озвучили Мюриэль и Фиона, а Оливия оказалась последней. Она шагнула навстречу Элоди, и та предпочла встать, чтобы встретить ее лицом к лицу.
От нее не ускользнуло, как Оливия напряглась, когда заключила ее в объятия.
— Я так счастлива за тебя, дорогая!
Элоди поборола хмурый взгляд. Слова сестры звучали искренне, но всё остальное было фальшиво. Ее объятия были слишком крепкими, но холодными, а улыбка слишком широкой для женщины, которая не далее чем прошлой ночью винила виконта во всех грехах.
Сердце Элоди наполнилось холодным страхом. Неужели теперь так будет всегда? Сестра для нее потеряна?
Еще больше ей стало не по себе, когда Оливия обратилась к Джеймсу.
— Я буду бесконечно рада приветствовать вас… как брата, милорд Рочфорд.
Джеймс ответил ей со всей любезностью, которой требовали приличия, и поцеловал ее руку. И только Элоди могла заметить молнии, которые собирались у него в глазах, когда он смотрел на Оливию. Очевидно, последнее, чего он хотел — это называть ее сестрой.
Встреча прошла гораздо лучше, чем ожидала Элоди, но это всё равно не прибавило покоя в ее душе. Но в итоге она лишь расправила юбки и решила, что всё еще образуется. Впереди ее ждала подготовка к свадьбе.
Глава 20
Глава 20
Послеобеденную прогулку пришлось отменить из-за дождя, и поэтому джентльмены искали другие способы развлечься. Кто-то играл в карты, кто-то тихо беседовал у огня за бокалом бренди, а кто-то оттачивал свое остроумие на дамах в гостиной.
Джеймс сидел в углу в самом дальнем конце комнаты. Он наслаждался чашкой кофе и мечтами о будущем. И хотя Элоди была не с ним, — она работала над рукоделием вместе с Изабель и двумя другими дамами, — виконт чувствовал, что между ним и его невестой натянута прочная нить, которую сам Господь не в силах разорвать.
Элоди будет его женой. А он станет самым счастливым мужчиной в мире. И он не позволит ничему разрушить этого счастья.
Он бы хотел сидеть и думать об этом вечность, но в его сознание ворвался голос:
— Как продвигается погоня за леди Элоди, а, Рочфорд?
Это был Логншор. Рядом с ним стояли Мерфи и Бренч. И они смотрели на Джеймса с неприкрытым интересом, ожидая его ответа, как стервятники ищут добычи.
Идиоты.
О, как же Джеймсу хотелось фыркнуть и сказать им, что пора ехать по домам прямо сейчас. Элоди принадлежала ему, и этому сборищу больше нечего ловить в поместье графа Дорсета.
Но она просила его подождать еще немного, и он должен был уважать это. Слово его будущей жены свято, и поэтому Джеймс просто пожал плечами.
— Всё идет своим чередом, — ответил он как можно безразличнее.
Лонгшор поморщился.
— Не скромничайте, Рочфорд. Леди Элоди явно выделяет вас среди остальных…
— Возможно, она просто демонстрирует хороший вкус.
Эта шутка была самодовольной, но достаточно невинной, чтобы разрядить обстановку. Однако этого не произошло. Вместо этого Логншор скривился так сильно, будто увидел перед собой нечто мерзкое.
— Хороший вкус? — усмехнулся он. — Дайте мне пять минут с ней наедине, и она узнает, что такое «хороший вкус»…
Ярость пришла мгновенно. Джеймс вскочил и шагнул к Лонгшору, нависая, и вцепился бы ему в горло, если бы не Бренч, который так не вовремя возник между ними.
Джеймс смотрел на пижона, и ему хотелось убивать.
— Прикоснись к ней, и никто никогда не найдет твоих останков, — прошипел он.
Лонгшор таращился на него, испуганный. А Джеймс впервые благословил все те слухи, что ходили о нем по Лондону. Потому что его угроза — это действительно то, что имел в виду.
Представлять Логншора и Элоди наедине было подобно пытке. И если этот недоумок решит таким изощренным способом расстаться с жизнью, Джеймс поможет ему с великой радостью.
Страх расцветал на лице Лонгшора, а виконт тяжело дышал. Только руки Бренча удерживали Джеймса от кровопролития.
— Всё в порядке, Рочфорд, — пробормотал Бренч. — Энтони просто ведет себя, как осел. Он не собирается вредить репутации леди Элоди, верно?
Лонгшор медленно кивнул. Не то чтобы Джеймс был этим доволен.
— Совершенно верно, — прохрипел Лонгшор. — Это была лишь шутка, не более.
Джеймс вдохнул и выдохнул. Он сбросил с себя руки Бренча, чувствуя, как внутри него всё еще вскипает гнев. Но Элоди огорчится, если он устроит потасовку в ее доме, а это значит, ему нужно держать себя в руках.
— Проше прощения, — выплюнул он и стремительно направился прочь из гостиной.
Сейчас ему лучше оказаться подальше от Лонгшора, потому что он не был уверен, что не причинит ему вреда, если тот останется в поле его зрения.
Джеймса проводили самыми разными взглядами — от неприкрытого отвращения до глубокого уважения. Но теперь