Читать интересную книгу География фамилий - Владимир Никонов

Отдельную зону составляет Загреб. Столица всегда вбирает в себя черты всех зон. Однако показатели Загреба не вполне совпадают со среднеарифметическими — в них еще заметно, что город возник на кайкавской территории, к тому же административно сюда включены окрестные кайкавские селения.

Первая попытка зональных характеристик лишь предварительна. Она очень неполная. Вне подсчета остался запад (Истрия, Дельнице, Риека, Кварнеры). Неясны границы между зонами и неизвестен сам характер границ — где они резки, а где размыты.

Недостаточен не только территориальный охват сделанного подсчета. В переходных зонах нужна его детализация: не котар в целом, а его части. Например, противоречивы данные по крупному котару Бьеловар, взятому в целом. Подсчет по меньшим делениям показал бы, на всей ли его территории переплелись разные черты, отражающие потоки заселения, или котар разделен четкой линией, разграничивающей зоны; подсчет скрыл ее, суммировав данные территорий, лежащих по обе стороны ее.

При анализе фамилий во многих случаях неясно, что перед нами: аффикс или нет? Еще чаще неясны границы аффикса и основы. Автор многих ценных работ по хорватской антропонимии Ст. Секереш поместил фамилию Дреновац в группу фамилий, образованных «от растений и плодов», ошибочно произведя ее от dren[213], а она означала «приезжий из города Дренов», т. е. Drenovac членится не как dren/ovac, а как drenov-ac. ‑ov было суффиксом, который образовал еще не фамилию, а ее основу — топоним.

Словообразовательное членение многих фамилий ненадежно. Мало того! Оно непостоянно, находится в движении, подвергаясь перераспределению, перемещающему границу между основой и аффиксом (поглощение, отрыв и т. п.). Могуча сила «втягивания в ряд», превращающая неаффикс в аффикс. Нередко аффикс без малейших внешних изменений перестает быть аффиксом. Во многих случаях целесообразно говорить не о суффиксе, а об окончании.

Однако чрезвычайный скептицизм в отношении словообразовательного анализа напрасен. В обратном словаре сербскохорватского языка 0,7% всех нарицательных имеют окончание ‑ić. А почти 70% жителей Хорватии носят фамилии с окончанием ‑ić. Разница в 100 раз! С первого же взгляда получаем не только самую главную, но и количественно выраженную характеристику специфики хорватских фамилий по сравнению с фамилиями других народов. В русских фамилиях, включенных в их обратный словарь[214], 15 тыс. фамилий с окончанием ‑ов(‑ев), из них нет ни одной, в которой это окончание не было бы суффиксом, некогда образовавшим ее, т. е. во всех без исключения фамилиях окончание тождественно суффиксу. Эти примеры не зачеркивают предостережения: нельзя смешивать окончание и формант. Но в вопросе: «Изучать формант или окончание?» — противопоставительное или указывает, что изучать надо и то и другое. Инвентаризация окончаний принимает на себя трудоемкую, грубую, черную работу первичной сортировки материала, тем самым облегчая последующую стадию более тонкого анализа — суффиксального.

Вопреки пережиточному мнению ономастика — наука не о происхождении собственных имен. Их этимология — не единственная и совсем не главная ее задача. Среди многих ее задач наиболее важны исследования массовых явлений, а для этого важен статистико-географический метод. Изучение окончаний — один из объектов его применения, наиболее наглядный. Статистико-географический метод не отменяет никакого другого, но в некоторых случаях окажется незаменимым. Конечно, и его возможности ограниченны, как и всех других: метод — ключ, а не отмычка. Ономастика не настолько избалована обилием методов, чтобы пренебрегать поиском новых.

Из географии мордовских фамилий

Фамилии у мордвы, как и у русских крестьян, появились поздно. В старинных документах немало примеров, когда даже историки принимали отчества за фамилии. В документе 1614 г. по д. Баево (теперь Теньгушевского р‑на Мордовской АССР) записаны: Лопай Парушев, Ходяк Парушев, Богданко Орземасов. Казалось бы, фамилии? Но в следующей переписи там же вместо них записаны их сыновья: Воргудя Лопаев, Кошай Худяков, Курдюш Богданов[215] — ясно, что фамилий еще нет, налицо только скользящие отчества: «чей сын» — «лопаев», т. е. сын Лопая. Образованы они по русскому народному образцу формантами притяжательных прилагательных ‑ов(‑ев) от основ на твердый согласный и ‑ин от основ с финальным ‑а: Кудаш — Кудашев, Кудашка — Кудашкин. В г. Темникове в 1692 г. записан стрелецкий сотник мордвин Иван Тимофеев, а в том же самом документе значится его отец Тимофей Борисов. Спустя много поколений отчество закрепится и станет фамилией. Но еще долгое время только привилегированная кучка мордвы (мордовские мурзы) носила фамилии; простому народу фамилий не полагалось. Уличные фамилии возникали, но официального признания не получали. В листах переписи 1858 г., хранящейся в республиканском архиве Мордовской АССР, все население с. Мордовские Юнки (ныне в Торбеевском р‑не) записано без фамилий.

Почти все мордовские фамилии возникали из отчеств. Ошибочно объяснять фамилию непосредственно из нарицательного слова, которое слышится в ее основе. Фамилия Пиняев не из пине — «собака», а из мордовского мужского имени Пиняй; в основах фамилий Кирдябин, Кирдяев, Кирдяшкин лежит не кирди — «терпеливый», а формы мордовского мужского личного имени Кирдяпа, Кирдяй, Кирдяшка. От возникновения личного имени до оформления фамилии прошли века, нельзя смешивать эти совершенно разные процессы.

Ко времени распространения фамилий у мордвы состав личных имен был очень пестр. Отчество образовывали от той формы, в какой употребляли имя. А формы были еще пестрее. Отчества, из которых возникали фамилии мордвы, можно свести к 4 группам.

1. Из мордовских дохристианских личных имен: Аржаев от Аржай (из эрз. аржо, мокш. арка — «шрам, зазубрина»), Вечканов от Вечкан (из вечкелс — «любить, уважать»). Фамилии с основами из мордовских языков охватывают приблизительно 40% мордвы (количественные колебания велики — от 30 до 50%).

2. Из канонических личных имен, принесенных православной церковью (их называют и «календарными»). Церковное имя не часто употребляли в его полной форме. В повседневной речи оно принимало всевозможные производные формы, от которых и образованы отчества, а из них фамилии: лишь редко Федоров, чаще Федькин, Федюнин и т. п., почти никогда Афанасьев, но Афонькин. Нередко в фамилии трудно узнать имя, которому она обязана своим происхождением, например Ларькин — из Илларион. Фамилии с основами из канонических имен охватывают больше ¼ мордвы.

3. Из русских нарицательных слов (Кузнецов, Третьяков, Кочетков и пр., конечно, тоже через отчества от личных именований; кузнец→Кузнец→кузнецов сын→Кузнецов). Распространена даже фамилия Французов — в с. Алово Атяшевского р‑на и в нескольких селениях Зубово-Полянского р-на. Фамилии этой группы носит приблизительно ⅓ мордвы. Сюда неправомерно относить такие фамилии, как Бояркин и подобные ей, хотя слово бояр заимствовано некогда из русского языка, но еще задолго до рождения фамилий стало мордовским (бояр — «помещик, барин», боярова — «барыня», бояронь — «господский») и основой отчества-фамилии стало как мордовское (т. е. относится к группе 1).

4. Из именований тюркоязычного происхождения, а также мусульманских личных имен из других языков, например арабского или иранских: Булаткин, Карабаев, Исламкин, Арасланкин. В зависимости от расселения татар количество таких фамилий у мордвы колеблется от единичных до 5—6%.

До сих пор никем не отмечено, что сам выбор заимствованного имени (русского, тюркского или иного) в значительной мере зависел от степени его внешнего сходства с привычно мордовскими чертами: Исайкины и Агейкины чаще, чем Ивановы и Васильевы, хотя у русских частота этих пар имен противоположна — формант ‑ай — самый частый в именах мордвы. Перенятые от русских основы фамилий Ерошкин, Тараскин легко вошли в именник мордвы благодаря обилию мордовских личных имен, образованных суффиксами ‑ш‑, ‑с‑; имя Алексей с одним из самых частых мордовских сочетаний согласных к/с перекликалось с эрзянским локсей — «лебедь». Заимствовав имя, его «одевали» в мордовский наряд: от очень обычных у русских имен или нарицательных не было фамилий, а у мордвы они нередки — Петряйкин, Степайкин, Девятайкин, Дурнайкин.

В России с XVI в. установилась строгая обязательная социальная форма именования: нижестоящему на лестнице сословий именоваться с уничижительным суффиксом ‑ка. К мордве эту форму применяли и позже. Из нее — множество мордовских фамилий с окончанием ‑кин (Кудашкин, Пиняйкин и др.). В мокшанском с. Вертелим (Старошайговский р‑н) их носят 47% всех жителей, в с. Ст. Пичуры (Торбеевский р‑н) — 57%. У эрзи — в с. Семилей (Кочкуровский р‑н) — 60%. В целом такие фамилии охватывают более трети всей мордвы. Для сравнения можно привести распространение суффикса ‑ка у русских Фатежского р‑на Курской обл. — 4%, Переяславского р‑на Ярославской обл. — 7,5%. Суффикс, конечно, не виновен — уничижительное значение ему придал строй неравенства и угнетения. В мордовских языках существовал финно-угорский суффикс ‑ка из ‑кка в значении ограничительности, принадлежности к определенной группе (на него указал Б. А. Серебренников)[216], с ним смешался заимствованный русский суффикс ‑ка.