Через несколько секунд из двери напротив вывалился заспанный Ран. Охранник, блин. Удивлённо поозирался и направился к моей двери. Не стала дожидаться, открыла.
— Ты как? Всё хорошо? — хрипло поинтересовался блондин.
— Всё нормально. А по какому поводу кипишь?
Пожал плечами.
— Могу сказать только одно: поскольку наши двери не заблокированы, значит это точно не попытка проникновения в квартиру и не дебош. Скорее всего сбой какой-то. Тем более, что моя система мне не отвечает.
Кстати, да. И моя что-то затихарилась. То не заткнёшь, а тут…
Сирена смолкла и стали слышны голоса других жильцов дома: сверху и снизу. Третий жилец на нашей лестничной клетке так и не появился.
— Он вообще живой? — поинтересовалась я.
— Понятия не имею. Давно не видел. Может, уехал куда.
— А кто тут живёт? Или жил?
— Да мужик один. Кибернетик. Он часто по командировкам мотается.
На этаж заскочили два громилы в масках.
— Есть проблемы? — поинтересовался один из них.
Мы слаженно ответили, что нет. И они умчались выше.
— Ну раз всё в порядке пошла я в постель. Возможно получится уснуть.
Промучилась, наверное, час, но всё-таки провалилась в сон. И снова всё повторилось.
Даже вставать не стала. Просто выматералась и накрыла голову подушкой.
Так и отключилась. Поэтому не сразу сообразила, что происходит, когда меня обняли чьи-то руки, и прижали спиной к горячему голому телу с завидным стояком.
Хотела закричать, но вместо этого прижалась потеснее попой к члену и застонала. От резко накатившего желания потемнело в глазах и свело низ живота. Стала горячо и сыро между ног. Попыталась воспротивиться, но смогла лишь ненадолго сжать кулаки. Мозг отключился, уступив место одному большому желанию. Лишь где-то на задворках сознания остатки моей сущности пытались вопить и звать на помощь. Но не долго.
— Как же я по тебе соскучился. — уха коснулось дыхание, и я почувствовала, как в меня медленно входит горячий твёрдый фаллос.
Застонала и прогнулась в пояснице, создавая инкубу более комфортные условия. Понимала, что совсем скоро буду себя за это ненавидеть, но в данный момент моё тело подчинялось только инстинкту.
Медленные фрикции в купе с поцелуями за ушком и нежностями, распалили меня так, что мне уже хотелось более активных действий. Но вместо этого Слоан вдруг покинул лоно и завернулся в простыню, лишив меня доступа к телу.
А меня уже припёрло не по-детски. Бесстыжее естество взбунтовалось, требуя продолжения банкета. Только вот самец, кажется, не собирался завершать начатое. Хотя я видела, что ему хотелось не меньше — простыня не скрывала его готовность, а ещё больше подчёркивала, вздрагивая вместе с пенисом.
Попыталась подобраться к предмету своих желаний. Инкуб не позволил, продолжая корчить из себя девственника, и наслаждаться зрелищем, в котором я упорно штурмовала его неприступную крепость, как когда-то повстанцы Бастилию.
После недолгих боёв всё-таки прорвалась сквозь заслонку из простыни и его рук, едва не разодрав и то и другое в клочья, и счастливый самец поставил меня на четвереньки.
Теперь его движения были совсем другими, в них появился напор и даже жёсткость. Ворвавшись в меня, начал неистово долбить, словно наказывал за провинность, подтягивая к себе за волосы на затылке, и придерживая второй рукой за талию. Вколачивался, рычал, и заставлял извиваться и усиливать его напор встречными движениями.
Моё возбуждение всё больше нарастало, и искало выход, но не находило. Когда казалось, что вот сейчас меня накроет, инкуб останавливался или менял позу. Таким способом он довёл меня до исступления, и я начала требовать, просить, умолять о том, чтобы он дал то, чего жаждап мой организм.
Зашуганный мозг обречённо что-то твердил про противоестественность, несвойственность и навязанность, но не мог пробиться сквозь животную страсть, застилающую рассудок. Зато вопросы инкуба свободно проникали в моё сознание:
— Хочешь меня? — властно спрашивал самец, замирая.
— Хочу… ещё… пожалуйста… — хрипела в ответ, как заезженная лошадь.
— Будешь только моей?
— Да… только твоей… всегда…
Добившись того, что я от возбуждения уже вгрызлась в подушку, Слоан положил меня на живот и согнул одну ногу в колене. Я как марионетка послушно следовала за его движениями, постанывая от каждого прикосновения, и от нетерпения. Он же не торопился. Чуть приподняв мой таз, стал медленно вводить член. Слишком медленно. Дразня, и не давая мне ускорить процесс.
Когда, наконец, вошёл полностью, я поняла, что в этой позе он кажется гигантским. Мне даже было немного больно. Но вскоре интенсивное трение о чувствительные точки заставило забыть обо всем. Боль сменилась наслаждением.
Казалось, что это неистовое действо длилось бесконечно. Возбуждение накатывало снова и снова и в какой-то момент я перешла на крик. Слоан тут же подавил мои вопли ладонью, и предупредил:
— Не так громко, милая. А то прибежит твой цепной пёс и обломает нам всё удовольствие.
Цепной пёс? Кто это? О чём он вообще? Зачем отвлекается? Нетерпеливо поводила задом, заставив инкуба зарычать и с силой толкнуться в меня. Ещё, и ещё. Наконец, и он потерял контроль, и больше не мог замедлиться или замереть. Нарастив темп до максимума, он последний раз ударился о свод влагалища, рыкнул, и застонал. Почувствовала пульсацию и извержение.
Стон Слоана утонул в нахлынувших собственных ощущениях: ритмичные сокращения передались мне, заставили завибрировать натянутые до предела нервы, мышцы непроизвольно сократились, обхватив источник удовольствия, и в голове взорвалась целая вселенная, рассыпавшаяся на миллиарды звёзд…
Глава 21. Упёртый
Когда меня отпустило, первым делом залепила инкубу смачную пощёчину. Я бы и вторую дала, но он не позволил, перехватив мою руку. И так искренне удивился:
— За что? Тебе же было хорошо!
Нервно заворачиваясь в простыню, рыкнула:
— Так хорошо, что теперь удавиться хочется.
Самое поганое в этой ситуации было то, что я помнила весь процесс в деталях: как просила, унижалась, как вела себя, словно была не человеком, а сукой в период течки.
— Как ты попал в мою квартиру? Кто тебе дал право приходить сюда когда вздумается? Как посмел применить ко мне свой дар? Ты забыл, что я тебе больше не принадлежу?
Вместо ответа Слоан попытался меня обнять. Сопротивлялась изо всех сил. Пустила в ход ногти и зубы.
— Шшш! Ты чего? Как дикая кошка… Про то, как попал, могла бы не спрашивать. Я спроектировал эту систему, мне ли не знать её слабые места. Что уже не моя, помню. И что дар не могу к тебе применить, знаю. По закону не могу, а не по факту. — поморщился, то ли от боли — я знатно его поцарапала; то ли от того, что я больше не его игрушка. — Но я не хочу с этим мириться, Илона! И не буду!
Осёл упрямый!
Ко мне опять потянулись загребущие лапы. Врезала по ним со всей силы. Уверена, что ему этот удар был как слону дробина, но он показательно зашипели и упрекнул:
— Больно же.
— А мне, думаешь, не больно?
Пристально посмотрела ему в лицо, пытаясь рассмотреть реакцию. Он что, действительно не понимает почему я злюсь и о чём говорю?
В комнате было достаточно светло, так как напротив огромного окна красовалась ещё более огромная Селона, и заливала всё вокруг своим красным светом. Поэтому я без труда увидела, как красивые брови любовника поползли вверх.
— Тебе было больно? Когда? Не заметил. Мне показалось, что тебе было приятно. Даже очень…
— Нельзя сделать приятно против воли, Слоан. Центр удовольствия находится в мозге. А мой мозг сейчас в ужасе. По твоему таким должно быть удовольствие?
Инкуб упрямо поджал губы. И опять полез с объятьями.
— Прекрати. Давай всё обсудим как цивилизованные люди.
— Давай. Я, собственно, за этим и пришёл.
— Серьёзно? Вот это всё, что только что произошло, ты называешь разговором?