Дошло до разбирательства в Думе. 5 ноября фракция октябристов внесла запрос об аварии «Славы» (принят без прений, единогласно), 8 декабря он был установлен для слушаний. Объясняться с депутатами пришлось самому морскому министру С. А. Воеводскому. 26 января следующего 1911 г. Дума закончила парламентские разбирательства об аварии линкора, резюмировав, что «…печальный случай аварии „Славы“, будучи не единичным случаем, есть результат не только небрежного упущения по службе должностных лиц, но и всей системы и постановки службы и хозяйства Морского ведомства, недостатка опытных и хорошо обученных специалистов, неправильной постановки дела ремонта». [166] Происшествие с линкором и в последующем служило весомым аргументом в устах депутатов, не желавших отпуска средств на развитие флота. Наиболее типичным выпадом может служить фрагмент выступления депутата от Воронежской губернии А. И. Шингарёва. При обсуждении в Думе законопроекта о выделении средств на «Программу усиленного судостроения» в начале июня 1912 г. (спустя без малого два года после аварии «Славы») этот видный кадетский деятель вопрошал с трибуны Таврического дворца: «…опровергнуто и забыто, господа, как русская „Слава“ на верёвке растрачивала славу постройки русского флота, как она не дошла, господа, до Португалии, как её вели на буксире в первый попавшийся порт, как она, к позору нашему, в Гибралтар пришла, выкидывая красный флаг, не имея возможности управляться, как она не дошла до Антивари, куда её послали? Или вы это забыли?» [167]
Подобные нападки вызывали в высших инстанциях министерства понятное раздражение. Неудивительно, что авария стоила выговоров многим адмиралам и должностным лицам, а командиру «Славы» капитану 1 ранга Э. Э. Кетлеру, флагманскому инженеру-механику Балтийского отряда полковнику П. И. Онищенко и старшему судовому механику линкора капитану А. М. Водову «как обнаружившим пренебрежение к своим обязанностям» было предложено подать в отставку.
Глава 4. Планы модернизации
В течение всего периода своего нахождения в строю флота «Слава» регулярно служила объектом разнообразных инженерных инициатив, призванных улучшить ударные и защитные характеристики корабля. Эскадренный броненосец доцусимского типа, он уже во время постройки уступал в водоизмещении своим наиболее современным британским и японским оппонентам целых 1500 т. Неудивительно, что корабль уже с момента вступления в строй стал, на фоне его полутысячетонной перегрузки, объектом заинтересованного внимания моряков и корабельных инженеров. Многочисленные предложения о совершенствовании его боевых качеств выдвигались в течение всей службы линкора.
Предложения МТК и контр-адмирала З. П. Рожественского, 1904 г.
Самые первые соображения о совершенствовании «Славы» относятся к осени 1904 г. Высказаны они были ещё до ухода 2-й Тихоокеанской эскадры на Дальний Восток не кем иным, как её командующим контр-адмиралом З. П. Рожественским. Не исключая возможности присоединения «Славы» к его флоту по пути на театр военных действий, командующий 2-й эскадрой возбудил вопрос о срочном производстве на корабле ряда работ. В их состав входил перенос 75-мм орудий из средней батареи на места 47-мм пушек на мостиках и «упразднение сих последних», а также снятие боевых марсов с пулемётами. Помимо этого, он выступал за исключение из штата плавсредств броненосца двух 56-футовых минных катеров.
Для проверки предложений З. П. Рожественского артиллерийским отделом МТК были сделаны «предварительные соображения по чертежам», которые затем адмиралтейские артиллеристы проверили на натуре — стоящем в Кронштадте на достройке корабле. В результате расчётов была намечена следующая схема перераспределения 12 75-мм пушек среднего каземата по надстройкам:
1) 4 орудия переносились на нижний носовой мостик, на место имевшихся здесь четырёх задних 47-мм орудий, с соответствующим подкреплением.
2) 6 орудий перемещались на нижний кормовой мостик на место 6 47-мм пушек, также с надлежащим подкреплением последнего и продлением его крыльев на 0,6 м («2 фута») «по направлению к носу», к чему, как полагали, препятствий не имелось, при условии замены 56-футовых минных катеров «другими, более короткими шлюпками».
3) 2 оставшиеся 75-мм пушки средней батареи переносились на шканцы между средней и кормовой 6″ башнями — или на площадки в уровне шлюпочных ростров, или непосредственно на палубу, с устройством портов в коечных сетках, либо располагались здесь же, на банкете, для возможности ведения огня поверх фальшборта. Вес снимаемых 10 47-мм пушек составлял 35 т, что положительно сказывалось как на уменьшении перегрузки, так и увеличении метацентрической высоты.
23 ноября 1904 г. эти соображения АО МТК были доложены управляющему Морским министерством Ф. К. Авелану. Однако при последующем докладе вопроса генерал-адмиралу великому князю Алексею Александровичу последний распорядился «батарею 75-мм орудий оставить безо всяких изменений там, где она находится». [168]
Лучшая участь постигла другую полезную инициативу — продольную переборку между средней и верхней палубами в батарее 75-мм орудий. Её идея родилась из факта значительного возрастания осадки корабля в ходе строительства. МТК констатировал:
«Комитет имеет основания считаться с перегрузкой броненосца, происшедшей при постройке, т. е. около 15 дм. При этой перегрузке вполне достаточна мера против возможного вливания воды в трюм через порта 75-мм орудий при больших 14 градусов кренах, которая осуществляется на броненосце по предложению МТК (журнал по кораблестроению от 9 июня № 51), а именно — участка продольной переборки позади 75-мм орудий. Действительно, крайний безопасный угол крена для этих броненосцев 26°, когда вода доходит до уровня основания средней 6″ башни, где уже может вливаться в трюм через подачную трубу. А до этого предела, как показывают вычисления, вода, влившаяся на батарейную палубу до продольной переборки через порты 75-мм орудий, увеличивает кренящий судно момент меньше, чем увеличивается, вследствие происходящего от этого большого наклонения судна, выпрямляющий момент, примерно в отношении 2 к 3; значит, вливание воды в порты 75-мм орудий, при наличии продольных переборок за этими орудиями, само по себе не ухудшает остойчивость броненосца…» [169]
29 августа 1904 г. начальник Балтийского завода, препровождая в МТК чертёж устройства этой переборки, указывал, что «места означенной продольной переборки в данное время ничем не заняты и к исполнению её, ввиду ухода броненосца в Кронштадт осенью с. г. [1904], необходимо приступить немедленно, чтобы закончить эту работу ещё здесь, в Санкт-Петербурге». [170] Однако дело не двинулось с места. 4 сентября ГУКиС сообщил на завод о приказании управляющего Морским министерством приготовить «Славу» к дальнему плаванию ранней весной 1905 г., на основании которого корабль 30 октября был переведён в Кронштадт на «экстренную достройку» — установка дополнительных переборок, таким образом, откладывалась. Сказалась и позиция артиллерийского отдела МТК, который высказал опасение об ухудшении, в случае добавления этих переборок, подачи боезапаса к 75-мм орудиям батареи. Нововведение допускалось им только при выполнении следующих условий: добавлении к каждому орудию «по крайней мере» дополнительного номера расчёта — подносчика, устройстве индивидуального освещения отделений и оснащению общего рельса подачи патронных беседок ответвлениями к каждому орудию.
Продольная переборка в батарее 75-мм орудий между средней и верхней палубами
Однако некоторые изменения, по сравнению с ушедшими в невозвратный поход на Восток собратьями, в конструкцию «Славы» внесены всё же были. Касались они прежде всего несложных, преимущественно внешних, усовершенствований. Так, уже в Кронштадте были упразднены боевые марсы с пулемётами. Помимо этого, стремясь сократить перегрузку, отказались от тяжёлых 56-футовых минных катеров завода «В. Крейтон и Ко», вес каждого из которых в полном грузу оказался равным 20,5 т. [171]
Предложения младшего судостроителя Л. Л. Коромальди, 1906 г.
К вопросу модернизации «Славы» и волею судеб оказавшегося у неё в компаньонах «Цесаревича» в период между окончанием Русско-японской и началом Первой мировой войны обращались не раз. В начале 1906 г. с предложениями относительно увеличения плавучести этих кораблей выступил корабельный инженер, младший судостроитель Л. Л. Коромальди — сторонник высоко расположенной броневой палубы и увеличенного запаса боевой плавучести. [172] Указывая, что на обоих линкорах нижнюю броневую палубу поднять невозможно, он предлагал сделать для них следующее: