Эта опасность была велика и сама по себе, но она еще увеличивалась благодаря общему недовольству всех классов против Рима и необходимости, вынуждавшей Цезаря неоднократно затрагивать интересы партий или классов. Разоренная постоянными войнами и домогательствами низших классов, аристократия, может быть, приняла бы римский протекторат, надеясь с помощью Цезаря установить порядок и положить конец этому периоду волнений и недовольства. Но этот протекторат никогда не мог искренне быть принят маленькой олигархией крупных собственников и капиталистов, которых их богатство, бесчисленная толпа их клиентов и расположение народа делали гордыми и честолюбивыми врагами порядка. Своей политикой, благосклонной к честолюбию последних, Цезарь отдалил от себя республиканскую аристократию, не расположив к себе плутократическую олигархию.
Потери Галлии
Недовольство еще увеличивалось благодаря потерям, причиненным иностранным владычеством. Галлия была принуждена платить денежную контрибуцию, доставлять большую часть необходимых для римской армии вещей, давать военные контингенты для войн, задуманных Цезарем и часто непопулярных. Она должна была также переносить разорения, причиненные грубой солдатчиной, и расходы, необходимые, чтобы давать гостеприимство высшим офицерам при их объездах. Уже много галльских городов видели в большом числе тех италийских negociatores, которые следовали за римской армией и, как можно себе представить, не довольствовались покупкой добычи, а, подобно хищным птицам, бросались на страну и соперничали с несколькими крупными туземными капиталистами.
Собрание в Самаробриве
С приближением весны отовсюду стали приходить тревожные известия. Нервии, адуатуки, менапии взялись за оружие. Сеноны отказались доставить военные контингенты и были готовы вступить в соглашение с карнутами. Амбиориг пытался снова разжечь войну, и, по-видимому, были сделаны попытки вступить в переговоры с Ариовистом, чтобы получить его помощь против общего врага. Обеспокоенный и раздраженный Цезарь не дождался даже весны и, чтобы устрашить всех мятежников, с четырьмя легионами внезапно вторгся в область нервиев. Оттуда он увел огромное количество скота и много пленных, которых распределил среди своих солдат.[269] Затем в марте он созвал в Самаробриве (совр. Amiens) собрание галльских народов. Но там он не нашел представителей ни тревиров, ни сенонов, ни карнутов. Раздраженный, желая терроризировать страну, он немедленно распустил собрание, приказав собраться в новый срок в Лутеции в области паризиев, граничившей с областью сенонов, и в тот же самый день ускоренным маршем направился в мятежные области. Испуганные внезапным нападением сеноны просили прощения и получили его при условии дать заложников. Карнуты не замедлили последовать их примеру.
Преследование Амбиорига
Желая наконец покончить с Амбиоригом, Цезарь отослал к Лабиену, зимовавшему на территории тревиров, весь багаж £рмии и два легиона. Потом с пятью легионами он вторгся на территорию менапиев, у которых, как он подозревал, скрывался мятежник. Но при его приближении менапии покинули свои деревни и небольшими бандами рассеялись по лесам и болотам. Цезарь разделил свою армию на три колонны: одну взял с собой, другую поручил Гаю Фабию, а третью — Марку Крассу, сыну миллионера. Потом он начал охоту на людей и животных и разрушать деревни. Скоро устрашенные менапии запросили мира. Но Амбиориг и на этот раз не был захвачен.
Продолжение анархии в Риме
В течение всего этого времени беспорядки в Риме продолжались и даже усилились. Месяцы проходили, а выборов все не было. Помпей все надеялся, что беспорядки сделают наконец его диктатуру необходимой, но не смел открыто объявить о своих стремлениях. Положение оставалось неопределенным, и раздраженные консерваторы доходили до обвинений Помпея в тайном покровительстве мятежникам с целью отнять власть у сената. Но если положение было малоблагоприятно в Галлии и очень дурно в Риме, то на Востоке назревало гораздо большее бедствие.
Красc вторгается в Месопотамию
Весной 53 года Красc наконец приступил к завоеванию Парфии. Судьба выбрала его первой жертвой мании величия, волновавшей Италию. Присоединив приведенные из Италии войска к тем, которые он нашел в Сирии, Красc получил армию из 5000 всадников, 4000 вспомогательных войск и девяти легионов, состоявших каждый приблизительно из 3500 человек. Это составляло приблизительно 40 000 человек,[270] с которыми он немедленно по приезде в Сирию в 54 году стал приводить в исполнение план войны, казавшийся ему превосходным. Он укрепил мост на Евфрате в Зевгме, перешел реку, занял греческие города Месопотамии — Апамею, Карры, Ихны, Никефорий — и легко разбил парфянского генерала, находившегося в стране с недостаточными силами. Потом, оставив в этих городах 7000 человек (вероятно, два легиона) и 1000 всадников, он возвратился на зимние квартиры в Сирию.[271] Древние сурово критиковали это возвращение и смотрели на него как на крупную ошибку,[272] потому что враги имели таким образом время для приготовлений.
Но цель Красса, вероятно, была путем захвата греческих городов Месопотамии привлечь врага из глубины Парфии к Евфрату, чтобы дать ему бой как можно ближе к провинции, в то время как, углубляясь в Парфию, он совершил бы ошибку, подобную ошибке Наполеона, двинувшегося на Москву. Красc, следовательно, поступил разумно, удалившись осенью 54 года в Сирию, где, ожидая весны и своего вызова, занялся сбором денег. Между прочим, он опустошил иерусалимскую сокровищницу и сделал попытку вступить в соглашение с царем Армении и другими независимыми или полунезависимыми князьями Месопотамии, каким был и Абгар Эдесский, большой друг Помпея.
Красc переходит Евфрат
Его план сначала казался удавшимся; весной 53 года гарнизоны, оставленные Крассом в Месопотамии, были атакованы парфянами. Парфянский царь действительно решил разделить свои силы, вторгнуться с лучшей частью своей пехоты в Армению и послать в Месопотамию почти всю свою кавалерию под начальством Сурены, или главнокомандующего,[273] с поручением стараться в свою очередь увлечь римлян как можно далее от их базы.
Оба противника поставили себе одну и ту же цель, употребили одну и ту же военную хитрость. К несчастью, Красc возгордился, что ему удалось слишком легко обмануть неприятеля. Как только он узнал, что парфяне приближаются, у него была только одна мысль: немедленно броситься на них, и он лишь боялся, что не поспеет вовремя. Беглецы, спасавшиеся из осажденных парфянами городов, приносили удивительные сведения: всадники были очень многочисленны, очень быстры, очень смелы и очень ловки в пускании с чудесной силой стрел из своих больших луков. Некоторые генералы возволнованные этими известиями, предложили пересмотреть весь план экспедиции.[274] Как раз в это время прибыл с 6000 всадников армянский царь Артавазд и объявил, что готов доставить еще 10 000 всадников и 30 000 пехотинцев, если Красc пожелает вторгнуться в неприятельскую страну через Армению, где из-за гор парфяне не могли бы воспользоваться своей кавалерией.[275]
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});