899
О конституционных затруднениях, происходивших от отсутствия консулов, см.: Cicero ad Fam., XI, 10, 2.
900
Nicol. Damasc., 23; Suelon., Caes., 80.
901
Nicol., Damasc., 24.
902
App., В. С, II, 200.
903
Dio, XLIV, 15.
904
Sueton., Caes., 79.
905
App., В. С. II, 114.
906
Plut., Brut., 13.
907
Я думаю, что в рассказах древних о полученных Цезарем предупреждениях много вымысла. Если бы о заговоре было действительно известно, то это дошло бы до сведения Антония, Лепида и других верных друзей, а этого было бы достаточно. Не было необходимости в предупреждении самого Цезаря. Возможно, что в эти дни он получал те ложные предупреждения о заговоре, какие имел уже давно и какие получают всегда все главы правительств. Единственное вероятное свидетельство о раскрытии тайны, по моему мнению, — это показание Попилия Лены (Plut., Brut, 15). Если примем во внимание, что все заговорщики были сенаторами и аристократами, то не будем более удивляться, что их тайна так хорошо сохранялась.
908
Plut, Brut, 14.
909
Plut, Brut, 15; App., В. С, II, 115.
910
Columba, Il marzo del 44 a Roma, Palermo, 1896, с. 40.
911
Plut, Caes., 64; Dio, XLIV, 18.
912
Plut., Brut., 16.
913
Plut., Caes., 66–67; Brut, 17–18; Dio, XLIV, 19–20; App., В. С, II, 17; Nicol. Damasc., 24–25. Я передаю здесь подробности только начала убийства, потому что только они одни достоверны. Действительно, заговорщики могли запомнить лишь первые минуты суматохи, потом же, вероятно, никто ничего не помнил. Слова Цезаря к Бруту и жест, который он якобы сделал, закрывшись своей тогой, конечно, басня. Как он мог закрыться тогой, когда все были на нем и поражали его? Что касается обращения к Бруту («tu quoque Brute fili mi»), то это сентиментальный отрывок из фантастической легенды, сделавшей Брута сыном Цезаря.
914
App., В. С, II, 119; Nicol. Damasc., 25.
915
App., В. С, II, 118; Nicol. Damasc., 25.
916
Dio, XLIV, 20; Nicol. Damasc., 25. Мне кажется, не прав Groebe (Append, ad Drumann, G. R., I2, 407 сл.), предполагающий, что Брут в этот момент держал первую речь к народу на форуме. Писатели, особенно Николай Дамасский и Дион Кассий, передавшие это волнение с большой ясностью, говорят только о призывах к спокойствию, сделанных Брутом и другими с помощью жестов и немногих слов, что и естественно в такой суматохе.
917
Ad: Att., I, 19, 1.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});