упускать подвернувшейся мне возможности и любой ценой добиться своего. Ибо мне, наконец, попались моряки как раз такого сорта, которые требовались для плавания, подобного нашему, — хоть и вспыльчивые, как пороховая петарда! Правда — и тут заключалась главная загвоздка, — ими надо уметь управлять.
Среди морских разбойников существует своеобразный кодекс чести, заставляющий их беспрекословно подчиняться своим вожакам. Пиратство — их профессия, и добыча — их цель, однако под командованием Девиса и других эти люди довольствовались малым, совершая чудеса героизма и самопожертвования. А мы отчаянно нуждались в их опыте и силе. Мы затевали рискованную авантюру, и если сэр Ричард или я не почувствуем себя в состоянии овладеть положением, то будем просто не вправе идти на это.
— Откуда вы прибыли? — поинтересовался я, начиная разговор издалека.
— Из Байдфорда, куда зашел наш корабль, — последовал ответ. — А туда мы пришли с острова Нью-Провиденс на Багамах. Пришли честными людьми, сэр, с помилованием от самого вице-губернатора в кармане! Мы свободные люди и можем ходить по земле, не опасаясь виселицы. Черт побери, жаль, что игра в Карибском море закончилась! Девис получил от короля патент на офицерский чин, а мы теперь ожидаем начала войны с Испанией. Вы, случайно, не на службе, сэр?
— Я — нет, но могу предложить службу для вас, — ответил я. — Испания все еще ведет переговоры. Война может так никогда и не начаться. Не хотите ли отправиться в плавание на полгода на отличных условиях и с хорошей оплатой?
— Купеческие рейсы не по мне, — поморщился чернобородый великан. — Я не шкиперская дворняжка, скулящая при виде веревочного конца и радующаяся куску червивого сухаря с соленой кониной. У меня слишком привередливый желудок, — верно, ребята?
— На сей раз все иначе, — настаивал я. — И кормежка, и плата, и обращение. Это… это особый рейс.
Глаза великана сузились:
— Ого! Особый рейс, вот как? И не побоитесь взять на борт таких волков, как мы?
— Боялся бы, так и не стал бы предлагать!
— Хо-хо! Храбрый петушок!
Он медленно обвел меня взглядом с ног до головы. Наши глаза встретились, и мы смотрели в упор, с обоюдным вызовом оценивая друг друга.
— Нет, вы бы не испугались! — произнес великан. — И я согласился бы получать приказы от вас. Но сейчас не время для серьезной беседы. Мы только что высадились на берег, и у нас есть еще гинеи, чтобы тратить их на удовольствия. Время придет, когда уплывет последняя монета и в долг никто больше верить не станет. Через недельку приходите, и мы с вами потолкуем.
Он был явным вожаком, и остальные присоединились к его словам.
— Послушайте, — не унимался я. — Судно отчаливает через три дня, сразу же после того, как закончится погрузка. Если вы дадите мне свое согласие, то можете все эти трое суток развлекаться на берегу. Жалование хорошее, и камбуз набит до отказа.
— Что за судно?
— Баркентина «Золотая Надежда».
— Видел ее. Довольно приличная посудина! Что скажете, ребята? О войне пока ничего не слышно, а тут, похоже, ожидаются горячие денечки, судя по тому оружию, которое, как говорят, загружено к ней на борт! Но только мы все вместе, имейте в виду, и каждый будет занимать свою должность. Я, например, канонир, Эмбер тоже, а Уэллс — боцман. Я склонен принять ваше предложение, сэр. Что-то для меня начинает попахивать тухлятиной здесь, на берегу. Гуд мое имя — а характер у меня добрый, если со мной хорошо обращаться. Майкл Гуд. Черный Майкл, канонир с «Ужаса».
— Квартирмейстер Гуд с «Золотой Надежды», если подпишете контракт.
— Что же, неплохо звучит! Пусть я буканьер, пусть нас называют пиратами, но мы честно заслужили помилование. Прошли времена настоящих пиратов, отважных бойцов, не боявшихся сойтись грудью с любым противником. Осталась лишь жалкая кучка трусливых головорезов и мародеров, вроде того хвастливого пса, которого я чуть не утопил в его собственной выпивке! Теперь мы честные люди и поступаем честно с теми, кто нам доверяет. Но хватит разговоров: моя глотка суха, как песчаная коса на Багамах. Продолжим беседу ровно через три дня!
Я понял намек и заказал достаточное количество грога, чтобы насквозь промочить их иссохшие внутренности. Убедившись, что мой заказ выполнен, я сослался на неотложные дела и ушел.
Пробираясь к выходу, я слышал, как Черный Майкл затянул песню, а его приятели подхватили вслед за ним:
Сорок пушек у испанцев,
только дюжина — у нас,
но бесстрашие британцев
победит и в этот раз!
Гром орудий, свист шрапнели,
смерть глядит со всех сторон, —
что же вы так побледнели,
господин спесивый дон?..
К тому времени, когда я добрался до дома, я уже вовсе не был убежден в мудрости своих действий и решений. Несмотря на все уверения Черного Майкла в обращении их на праведную стезю закона и порядка, при виде сокровищ к ним могут вернуться их прежние нравы, а ни я, ни сэр Ричард не являлись настолько опытными дрессировщиками, чтобы держать в повиновении подобную стаю морских волков. С другой стороны, без них я не видел никакой возможности в ближайшие дни выйти в море, и в этом смысле можно было считать, что они нам посланы свыше. Будут, конечно, трудности с Пайком и Фентоном, но мы не могли принимать в расчет их чувство уязвленной гордости, когда на карту ставится судьба всей экспедиции. Если понадобится, мы найдем способ обойтись и без них или отправить их обратно из первого же порта, куда зайдем, направляясь к Мадагаскару.
До сих пор обстоятельства вынуждали нас держать их в качестве заложников. Я, однако, больше доверял Черному Майклу и его товарищам, чем людям типа Фентона. Последний, по сравнению с канониром с «Ужаса», вообще выглядел театральным злодеем и бутафорским разбойником, каких показывают на площадях бродячие актеры.
Я ломал себе голову над тем, согласится ли сэр Ричард с моими доводами. Если у него нет другой замены, то вряд ли у него найдутся серьезные возражения. Правда, путешествие наше станет еще более рискованным, но нельзя же ожидать, чтобы поход за сокровищами был столь же простым и безопасным, как сбор вишен в собственном саду!
Питер встретил меня с мрачным лицом.
— Фентон пропал, — сказал он.
— Пропал? Как? Куда пропал?
— Не знаю. Мы расстались с нашими тремя матросами, и по дороге домой Фентон вдруг заявил, что потерял нож. Он вернулся его поискать, и больше мы его не видели. Мы звали его, обыскали все вокруг, но никаких следов