Читать интересную книгу Дети Империи - Олег Измеров

Обратно к общежитию Виктор шел пешком. Трамваи еще ходили, просто хотелось поближе посмотреть на ту улицу, по которой в детстве ходил до рынка. От той улицы с вереницей старых изб и довоенных одноэтажных казенных домов на две семьи уже почти ничего не осталось, он шел по протоптанной в снегу тропе мимо новых домов и заборов строек, но ему казалось, что так было всегда – настолько легко и естественно продолжали эти панельные сталинки с их колоннами кварталы построенных в его реальности послевоенных общежитий возле Стадиона.

А может, это и есть настоящая реальность, подумал вдруг он. Ведь было ясно, что дома надо строить вдоль троллейбусной линии, а не где-то на отшибе, так удобнее. Что мы вообще знаем о нашей реальности, о нашей истории? Сейчас каждое самонадеянное ничтожество, пробравшееся в редакцию, может закидать зелеными соплями любого вошедшего в историю человека, любое открытие, все, что было создано до нас – на забаву таким же самонадеянным ничтожествам. И если бы это касалось только политиков! Новый гегемон, говорил себе Виктор, так же, как и старый в двадцатые, желает, чтобы до него в России не было ни умных, ни порядочных, ни честных, чтобы не видно было, насколько он неграмотен, беспомощен, и без «старых буржуазных спецов» в основном способен покупать за сырье все нужное и ненужное за границей, вплоть до малополезных в довоенное время автоматов для продажи бутербродов. Тогда в фильмах про прошлое – пьянь, грязь, дураки-чиновники и жандармы-сатрапы и сейчас про прошлое – пьянь, грязь, номенклатурные дураки и обратно, жандармы-сатрапы. Сейчас про Гагарина важно не то, что человек планеты Земля вышел во Вселенную, а то, что у него развязалась на ковровой дорожке подвязка от носка, а Великую Отечественную, судя по сериалам, выиграли воры, попы и предатели (интересное, однако, соседство). Нет такой исторической каши, в которую угодливое чмо не подбавило бы дерьма. Ибо на фоне каши с дерьмом любой дурак будет выглядеть героем нашего времени.

Тем временем заборы строек кончились, и он шел вдоль одного из последних кварталов еще не снесенных частных домов в районе Петровской, где из-за деревьев виднелась довоенная школа, похожая своей башенкой для дежурных ПВО на огромную русскую печку. Виктор улыбнулся ей, как старой знакомой. Он почти дошел до очередного перекрестка одной из улиц, наискось пересекавших Ленина, как где-то рядом хлопнул приглушенный выстрел. Он остановился и огляделся по сторонам; внезапно калитка в заборе у дома, возле которого он стоял, распахнулась, и два крепких мужика в полупальто вытащили на улице третьего, заломив ему руки за спину; лица его не было видно, на голову наброшено что-то вроде пиджака, а ботинки оказались без шнурков. За углом блеснули фары: тараня снег на том, что должно было быть тротуаром, навстречу въехал урчащий шестицилиндровым движком темно-синий «Старт» с двумя антеннами на крыше. Виктор сошел с дорожки к забору, уступая дорогу; машина стала, водитель распахнул заднюю дверь и мужика с заломленными руками втолкнули туда. Из калитки вышел еще один человек, высокий и худощавый, держа в руках что-то вроде черного пальто. Проходя мимо Виктора, он повернул к нему голову и сказал спокойным, даже безразличным тоном:

– Проходите, гражданин. Все в порядке.

Он сел в машину спереди, «Старт» подал назад, за угол, и, развернувшись, перехал через трамвайные пути, удаляясь в сторону Рынка. Вокруг снова все стало тихо. Сыпал снег под фонарем на перекрестке, вдали послышались звонки трамвая.

«И шо это было? Разборки? Массовые репрессии? Может, просто какого-то криминального элемента забрали?» – рассуждал Виктор. «Почему в штатском? Или у них всегда так делают?»

Он пошел дальше. Следующий квартал встретил его уже забором, за которым высился башенный кран и виднелся первый этаж не законченного строительством дома.

«А собственно, что произошло? Во всем мире эпоха слов «Именем короля, сударь, вы арестованы!» давно кончилась. Сейчас проще: «Выйти из машины! Руки на капот!» С чего я взял, что здесь должно чем-то отличаться?»

Виктор вернулся к своим размышлениям. На ходу думается проще всего, он давно это заметил. Через некоторое время память начинает автоматически переваривать свежие впечатления, а из впечатлений сегодня… Да, и учебник.

История в учебнике все-таки не выглядела какой-то полной и связной, то ли недосказанности в ней были, то ли еще что, но некоторых вещей уяснить так и не удалось. Например, Маннергейм. Виктор раньше считал его здравым, умелым и осторожным полководцем. Зачем в этой реальности он влез на старости лет в эту бредовую авантюру с походом на Ленинград? Сумели надавить из Германии? Непонятно…

На Куйбышева были слышны звуки классического, но скандального в момент появления «Tutti frutti». Через ярко горящие окна кафе-столовой были видны мелькающие пацаны и девчонки, чуть дальше, на фоне оркестра под лучом прожектора наяривал местный саксофонист. Вот это зажигают! Тут и акробаткам тяжело придется. Жаль, цветомузыки нет, как на битмовской дискотеке. Пацанам в общаге надо идею подать. На лампах… нет, лучше, на электромагнитах со шторками, чтоб прожекторами управлять.

– Гляди, «Бэйба» едет! – раздалось из стоящей неподалеку кучки парней и девушек, шумно обсуждавших, идти ли в кафе в этот воскресный вечер или куда-то еще.

По Куйбышева промчалась черная округлая машина, побольше «Стартов», чем-то напоминавшая лягушку, с огромным панорамным стеклом, плавно переходящим овальный купол длинного, как у лимузина салона. Большие колеса с широкими шинами создавали впечатление нынешнего дорогого внедорожника. Если бы Виктору показали ее неделю назад, он бы принял за какой-нибудь концепт нового столетия. Машина трубно засигналила на перекрестке и повернула в сторону вокзала.

– Класс! Наконец-то в серию запустили. С пятьдесят первого все возились.

– Гидротрансмиссию долго доводили. Зато с места рвет… Ты бы видел.

– Все. Я убит. Хочу такую. Почему на самые клевые вещи не дают кредита? Это несправедливо по отношению к молодым трудящимся.

– А жить ты в машине будешь, молодой трудящийся?

– А чего, там восемь мест. И вообще, для социального существа не надо много места. Надо, чтобы душа пела…

В комнате общежития еще никого не было. Видимо, к завтрашним занятиям подготовились с утра, на свежую голову, а вечером рванули куда-то оттянуться. Тоже понятно. Виктор посмотрел на себя в зеркало. Так, надо срочно побриться, а то вид немного бомжовый. Тут все выбритые ходят.

В скрипнувшую дверь легонько впорхнула Вэлла. Как-то быстро она… Может быть, ждала, смотря в окно? В ее комнате оно выходит на сад перед входом в общагу… Виктору вдруг стало как-то ее по-человечески жаль. Вэлла стала посредине комнаты, и он заметил, что она, несмотря на веселый вид, как-то нервно сжимает руки.

– ВиктОр! А я заходила, вас нет. Тут опять попалась задача. Вроде все понятно, а решить не могу. Вы так прекрасно в прошлый раз все разъяснили! Мне даже «отлично» поставили. Не поможете? Ребята все равно еще долго не подойдут.

– Помогу. Только вот… Знаешь, из наших отношений ничего не выйдет. Давай просто останемся друзьями.

– Как это… подождите… Почему?.. А, я поняла, вы.. вы, наверное, были у Зинаиды Семеновны, да?

– Вэлла… Валюша… Ну при чем тут Зинаида Семеновна? Ты даже не представляешь, сколько лет между нами. Мы люди разных эпох… можно даже сказать, разных миров. Сейчас это незаметно, потом все это будет вылезать, по кирпичику, и между нами встанет огромная стена, а потом, когда мы поймем, что стали чужими, будет очень тяжело менять жизнь. Лучше это понять сразу. У тебя все впереди.

– Да. – Вэлла даже улыбнулась. – Да. Разве вы сразу не поняли, что это была шутка? Мы ведь совсем разные люди. Разве вы не видели тогда, какие между нами могут быть отношения. Вы только в зеркало посмотрите, разве вы не видели, разве вы не поняли, разве вы не поняли, что вы мне нравитесь, нравитесь…

Вэлла вскинула руки на его плечи и, вздрагивая, уткнулась носом в рубашку.

– Вы думали, – продолжала она сквозь слезы, – я просто расчетливая особа, что мне все равно… какое… какое право вы имели так считать… да вы… вы… мне снились вчера, так, что стыдно рассказывать… я, наверное, испорченная…

– Валечка, ну успокойся. – Виктор положил правую руку на голову Вэллы, слегка гладя ее волосы, а левой поддержал за спину чуть пониже плеч. Под пальцами сквозь ткань проступила застежка лифа. Нет, пожалуй, этого делать не надо… – Это все просто случайная, мимолетная страсть, она у всех бывает, это пройдет, и ты обязательно встретишь настоящее, большое чувство, встретишь человека, с которым свяжешь всю жизнь…

– Да… это вы так говорите… а некоторые считают, что такого чувства вообще нет, что это придумано для романов и кино… что же будет… – и она разрыдалась.