Читать интересную книгу Только не плачь (СИ) - Дюжева Маргарита

Но вместе со страхом в груди давило от трепета, желания увидеть, услышать его голос, сколько бы я себя не ругала — отделаться от томительного волнения не удавалось.

Я слабая. Мне казалось, что все отболело, все осталось в прошлом, но нет.

Один взгляд, одна минута натянутого общения и внутри снова разлетелось в щепки. С размаху, со всей дури, в прошлое, туда, где сначала было сладко, а потом выворачивало от безысходности, от отвращения к самой себе. Туда, где за глупую ошибку пришлось расплачиваться самым дорогим

Лучше бы наши пути больше не пересекались. От меня мало чего осталось после предыдущего раза, на второй заход вряд ли хватит.

Хотя, о чем это я? Какой второй заход?

Кому я на хрен вообще сдалась?

Тут же будто каменной плитой придавливает осознание, что я ему больше не нужна. Он даже не пришел ко мне, когда я лежала в больнице, и сейчас наша встреча не вызвала у него ничего кроме злости и раздражения

А на что я рассчитывала? На то, что соскучился? Простил? Забыл? Сменил гнев на милость? Все-таки как была непроходимой идиоткой, наивно верящей в сказки со счастливым концом, так ей и осталась.

— Вероника, ты чего здесь сидишь, скучаешь? — удивилась Ленка, когда заскочила в подсобку и едва не налетела на меня, — домой иди. Смена закончилась.

Я так глубоко провалилась в свои невеселые мысли, так сильно в них увязла, что перестала следить за временем. Смена закончилась двадцать минут назад, а я все сижу. Даже не переоделась.

— Все хорошо? — она подошла ближе, тревожно всматриваясь в мою помятую физиономию, — ты сегодня странная.

Я сегодня несчастная.

— Не обращай внимания. Просто внезапно всплыли старые проблемы.

— Ты если что обращайся. Помогу, чем смогу.

— Спасибо, Лен.

Мне уже ничего не поможет. И никто.

Я кое-как переоделась. Кофту наизнанку, юбку задом наперед. Молодец. Переоделась еще раз. Вышла из подсобки. Вернулась, потому что забыла сумочку. Снова вышла, не понимая, что вообще вокруг происходит.

В голове каша, вокруг туман, я будто в бреду. На выходе киваю охраннику, прощаюсь с коллегами и выхожу в прохладную весеннюю ночь. Вокруг темнота. Тусклые фонари не могут справиться с ночной мглой, а окна в соседних домах кажутся далекими, как равнодушные звезды. На парковке возле бара всего несколько спящих машин, на улице не души. Пустынно, одиноко, и как-то не по себе.

Делаю первые шаги, и по спине тут же проходится волна ледяных мурашек. Оборачиваюсь, до рези в глазах всматриваясь в темноту. Никого. Хотя возле кустов, там, где тьма особенно густая, чудится какое-то движение. Я пытаюсь незаметно нащупать в сумочке баллончик, но запоздало вспоминаю, что оставила его дома, в другой сумке.

Проклятье.

Давясь сомнениями, оборачиваюсь к двери, из которой только что вышла. Может, вернуться пока не поздно? Вызвать такси? Плевать, что до дома всего пара сотен шагов.

В этот момент на плечо ложится чья-то грубая рука.

— Привет, красивая.

Со всем не с той стороны откуда я ожидала, появился мужик. Высокий, тощий, как палка. Я не могу хорошо его рассмотреть, но тусклого света хватает, чтобы заметить небритую физиономию и кривые зубы. Пахнет от него, как от завсегдатая пивнушки — горьким перегаром и куревом.

— Извините, — аккуратно снимаю его руку со своего плеча и предельно вежливо и миролюбиво произношу: — мне надо идти.

— Куда собралась? — хрипло каркает он, — разговорчик есть неоконченный.

Черт, почему я не вызвала такси.

— Извините, — сама не знаю за, что снова извиняюсь. Пытаюсь отойти от странного субъекта, но он хватает меня за руку.

Да чтоб тебя…

Пока я соображаю, что делать: орать и пинаться, или попытаться мирно сгладить неприятную ситуацию; раздается хлопок машинной двери и шаги.

— Какие-то проблемы?

Я аж присела. Не знаю, что меня напугало больше. Этот кривозубый урод, тянущий ко мне свои лапы или внезапное появление Барханова.

— Мужик, иди отсюда, — осклабился отморозок, все еще сжимая мою руку, — костюмчик на тебе уж больно хорош, смотри как бы не испачкался.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Девушку отпусти, — голос у Артура обманчиво спокоен, но я чувствую, как воздух вокруг нас наполняется электрическими искрами.

— А если не отпущу, то что? — хмыкает кривозубый, и в то же мгновение его будто ветром сдувает в сторону.

От неожиданности мне едва удается устоять на ногах. Я как ненормальная пялюсь на темные силуэты, сцепившиеся неподалеку и внезапно становится тошно. Настолько, что не продохнуть.

Спаситель, мать его!

Где ты был, когда меня надо было спасать от твоего чокнутого братца? Где ты был, когда я лежала в больнице наедине со своими страхами и тяжкими мыслями? Где ты был, когда мне нужна была твоя помощь?

Я больше не хотела с ним общаться, не хотела снова сталкиваться лицом к лицу со своим прошлым, поэтому развернулась и со всех ног бросилась прочь, оставив позади обоих мужчин.

За спиной послышалась возня, характерный звук удара, сдавленный крик, гундосый неразборчивый мат.

У кривозубого не было шансов.

Мне удалось добежать до угла здания, когда прямо за спиной раздалось отрывистое:

— А ну, стоять!

Как быстро он меня настиг!

Я тихо взвизгнула и со всех ног припустила дальше, пытаясь выскочить из светлого пятна, очерченного уличным фонарем, в темноту. Почему-то мне казалось, что чертовски важно убежать, не подпускать к себе, не смотреть в янтарные озера глаз.

— Что ты творишь? — Артур схватил меня за локоть и резко дернул к себе, так что я уткнулась в широкую грудь. Сердце тут же провалилось до самых пяток, а ноги стали ватными.

Я поспешно отстранилась. Выставила перед собой руку, пресекая возможные попытки сближения. Впрочем, сближаться со мной никто и не спешил.

Барханов был зол. Дышал глубоко, шумно. Широкая грудь поднималась и резко опадала в такт дыханию. На виске бешено билась жилка. Кулаки сжаты так сильно, что костяшки побелели.

Я смотрела куда угодно, но только не ему в глаза.

— Куда тебя понесло?

— Домой. Мне надо домой.

Я не узнаю свой голос. Хриплый, надломленный, будто каждое слово дается мне через силу. Впрочем, так оно и было. Меня словно контузило. Каждая клеточка чувствовала его присутствие, каждый нерв гудел от напряжения.

— Я тебя отвезу.

— Не надо! — испуганно воскликнула я. Не хочу, чтобы он знал, где я теперь живу. Не хочу пускать его в свой новый мир.

— А я разве спросил надо или нет? — холодно резанул Артур, — поехали.

— Нет, — я затрясла головой и отступила, — нет. Я сама…тут недалеко.

Он рвано выдохнул, скрипнул зубами и снова схватил меня за руку, а потом, когда я уперлась, и вовсе подхватил за талию и как пушинку поволок к машине.

— Артур! Что ты творишь? — беспомощно возмутилась я, но Барханов оставил этот вопрос без ответа. За какие-то секунды, не замечая моего жалкого сопротивления, подтащил к своему темному внедорожнику, одной рукой резко распахнул дверцу и запихнул меня внутрь.

Глава 11

Что я творю?

Прекрасный вопрос. Судя по всему, какую-то инфернально лютую херню, у которой нет никакого разумного объяснения.

Мозги поплыли еще в тот миг, когда Родионова появилась рядом с нашим столиком в форме официантки. Первым делом я решил, что это глюк, воспаление оставшихся извилин, мираж. Даже ущипнул себя за ляжку, но нет, мираж никуда не делся. Продолжал стоять рядом и записывать заказы.

Увидев ее, я сначала ошалел, потом на какой-то миг почувствовал иррациональную радость, а потом разозлился. На себя и свою идиотскую реакцию, на то, что снова переклинило.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я ведь тогда запретил себе интересоваться ее жизнью, узнавать, где она, как она, с кем она. Мне хватило ежедневных отчетов из больницы. Я знал все: чем ее лечили, как, какие процедуры, прогнозы. Все! Несмотря на решение оставить ее в прошлом, как идиот каждый день звонил Громову чтобы узнать последние новости.