В годовщину смерти отца, пришедшуюся на воскресенье, мать с утра поехала на рынок, истратила уйму денег, полдня простояла у плиты и к трем часам подала обед. Накрытый стол показался теперь Лере слишком большим – ведь на нем не было отцовского прибора, а на том месте, за которым сидел отец, под его портретом в траурной рамке, оказалась супница. Огромная, пузатая супница показалась девочке гнусной пародией на папу – полного, грузного, широколицего человека. Пасквильное сходство усиливалось тем, что супница расписана была красными и розовыми гладиолусами, а именно эти долголягие цветы стояли в вазе под фотографией, именно они не так давно покрывали гроб и могилу отца.
Отсутствие чуткости всегда было свойственно Ольге Андреевне, и ни привитые хорошие манеры, ни врожденное добродушие не могли преодолеть близорукости души. На Лериной памяти был давний случай, когда папа и мама собирались на именины внука отцовского сослуживца. Восьмилетнему мальчику нужно было купить подарок, и мать приобрела в «Детском мире» модель самолета – роскошную, очень натуральную, очень дорогую, способную, безусловно, составить счастье любого пацана… Но родители этого мальчика год назад погибли в авиакатастрофе, и самолет, унесший их в небытие, был именно такой марки. Оплошность раскрыли вовремя, купили другой подарок, но этот случай запомнился Лере особенно.
Не глядя на мать, она вышла из-за стола, сказала тоненьким голосочком воспитанного подростка:
– Спасибо, мама, я совсем не голодна. Извини. Я пойду к себе?
– Подожди, Валерия. Немедленно вернись! Я…
Но что она хотела сказать, так и осталось неизвестным, потому что кроткая и сдержанная дочь совершила абсолютно загадочный поступок. Она просеменила к супнице, с усилием подняла ее и отнесла на кухню. Там девочка перелила душистый, наваристый бульон обратно в кастрюлю, а супницу снова взяла и вышла с ней на лестницу.
В зев мусоропровода мерзкая посудина не влезла. Лере пришлось вернуться в квартиру, прихватить молоток и тюкнуть разок по выпуклому фарфоровому боку. Прощально грохоча, супница отправилась вниз, и Валерия ушла. Потом к ней в комнату пришла мама и они просидели до ночи, не зажигая света, обнявшись и проливая тихие, сладостные слезы.
Очевидно, казнь супницы имела смысл метафизический, потому что отношения между мамой и дочкой после этого наладились. Валерия поняла свою мать. Ольге Андреевне жизненно необходимо было выйти замуж. Об этом обиняками говорили все друзья и знакомые матери, а напрямую высказалась одна только Марина. Она полгода работала в туристической фирме кем-то вроде секретаря, а теперь ее перевели в только что образовавшийся отдел, занимавшийся экспортом русских невест в заграничную нирвану.
– Найдем тебе жениха, пальчики оближешь, – тихонько посмеивалась она, приходя в гости к соседкам и подругам.
– Господи, Мариш, какой жених? – отмахивалась Ольга Андреевна, но поблекшие щеки ее моментально розовели, а исплаканные глаза загорались молодым огоньком. – Кому я нужна, старая вешалка? Там топ-модели нужны…
– Очень распространенное заблуждение, – печально кивала Марина. – Не топ-модели, а следящие за собой женщины, стройные, обаятельные… Возраст безразличен. Если супруга еще и домашним хозяйством не брезгует – это вообще предел мечтаний!
– Вот-вот, и по телевизору говорили, что тамошние холостяки ищут рабынь. Или сексуальных, или так, по хозяйству.
– А ты больше слушай, что по телевизору говорят!
– Ну, не знаю…
Ольга Андреевна подпирала щеку рукой и шумно, по-бабьи вздыхала. Она не прочь бы замуж, но где искать жениха? Приличные мужчины ее возраста разобраны по рукам, никто не выпустит из семейного гнезда хорошего мужа… А развелись и остались «в девках» самые негодящие либо пьющие, либо никчемные, зачем такой нужен? И снова начинала лить слезы по дорогому, ушедшему человеку. Нет уж, второго такого не найти! Но, может, и правда, жизнь не кончена? Зарубежные женихи зовут приехать для знакомства к себе, оплачивают дорогу… Хоть мир посмотреть, а то где она была? На средиземноморском да на турецком курорте!
И, к радости Леры, однажды мать решилась. Первым женихом был швед, на три года моложе Ольги Андреевны. После недолгой переписки она отправилась к нему погостить, оставив дочь на вечную наперсницу Марину. Пока мама обживала дом шведа в пригороде Стокгольма, две подруги, старшая и младшая, бросили обедать, питались фруктами и мороженым, смотрели фильмы ужасов, которые Ольга Андреевна терпеть не могла, и вообще всячески прожигали жизнь. Мать вернулась быстро – скуповатый и сухой швед ей не приглянулся. Потом был знойный итальянец, шокировавший Лерину мать своим молодым темпераментом и обилием крикливых родственников.
– Все равно что за армянина выходить, – констатировала она, вернувшись.
Наконец появился Тод. Первоначально он не произвел хорошего впечатления – худой, лысый, непрерывно, по-американски, улыбающийся, он был так не похож на покойного мужа Ольги Андреевны, грузного, немногословного и неулыбчивого человека! Но в гости к Тоду она все же поехала, и была покорена его обаянием, его мягким юмором и тихим нравом. Одно смущало новобрачную – новый муж страстно хотел детей.
– А в моем-то возрасте! – в ужасе повторяла молодая жена.
Как выяснилось, ничего страшного. Тод имел в виду приемного ребенка. Первая жена Тода была алкоголичкой, много лет лечилась и срывалась, срывалась и лечилась, посещала клуб Анонимных Алкоголиков… В общем, если б кто и доверил ей чадо, все равно у нее не хватило бы на ребенка ни сил, ни времени. Тод искренне обрадовался наличию взрослой дочки у невесты, но тут-то нашла коса на камень. Лера категорически отказалась ехать в Америку.
– Да объясни же, почему? – требовала мать. – Почему сотни людей мечтают уехать за границу, но у них нет возможности эту мечту осуществить!
– Мечтают уехать или дети, стремящиеся в Диснейленд, или пожилые люди, как в санаторий.
– Спасибо, дочь!
– Пожалуйста, мать. Куда, ну, куда я денусь в твоей Америке? Это ты будешь стряпать для Тода и ублажать его в загородном домике, а мне придется выходить в свет, снова учиться, работать, общаться со сверстниками! То есть все начинать заново!
Сказать по совести, Ольга Андреевна могла бы, использовав весь ресурс материнского авторитета, поставить на своем. Но почему-то этого не сделала. Быть может, потому, что присутствие взрослой дочери не делало ее ни красивей, ни моложе… Но ныло материнское сердце, и тогда вмешалась Марина. Верная подруга, любезная соседка, одинокая женщина, давно ставшая своей в семье Новицких.
– Оль, девочка отчасти права. Переехать к вам она всегда успеет. Пусть поживет на родине, узнает, на что годится. А я за ней присмотрю, слово тебе даю.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});