верни хозяина домой» или «Дым дымовой пошли коровушку домой»[121]. Покидая родной дом на долгое время, люди заглядывали в печную трубу, чтобы вернуться обратно живыми и невредимыми. Во время поминальных обрядов печная заслонка должна была открываться, чтобы души умерших могли через нее проникнуть в дом и участвовать в поминальной трапезе.
Внешние углы дома оказывались местом выброса всего опасного, связанного с тем светом. Туда выкидывали щепки от гроба, выливали воду после обмывания покойника или больного, выбрасывали мыло, которым мыли покойника, ставили остатки еды и питья, предназначенные умершим.
Внутреннее пространство дома было организовано с учетом значимости каждой из его частей, отверстий и границ. Дом делился на две половины по диагонали. Красный угол, называвшийся также передним, большим, святым, верхним, олицетворял лучшую часть дома, где располагались святыни. Пространство в этом углу дома маркировалось как мужское. Для сохранения достатка в семье в передний угол помещали первый или последний собранный сноп урожая. В праздники все символически значимые предметы оказывались в красном углу на столе. После принятия христианства в красный угол ставили иконы, лампадки, ладан, просфоры, святую воду. Считалось, что во время поминания умерших их души собираются в святом углу.
Вторым по значимости углом избы источники называют печной, именуемый также «бабьим», поскольку печь с ее разнообразными функциями и приготовление пищи были тесно связаны с женщиной-хозяйкой. В этом теплом углу обычно лежала роженица после родов. За печкой обитал, как правило, домовой.
Все четыре угла избы образовывали четыре пограничных места, куда могли «забиться» нечистая сила или душа умершего. Поэтому углы «очищали» разными средствами и способами, в основном обкуривали маком и разбрасывали зерно или клали хлеб. Покидая дом, кланялись каждому из четырех углов.
Все предметы, заполнявшие дом язычника, имели большое значение, так как считались «живыми» участниками его бытия, способными повлиять на его жизнь, здоровье, благополучие. Но самыми главными, безусловно, были стол и печь.
Стол обычно стоял в красном (переднем) углу, концентрируя вокруг себя всю энергию мужской половины дома. Во главе стола всегда садился хозяин дома; при отсутствии отца это место занимал женатый сын, если же такового тоже не было, тогда только во главе стола сидела мать («матерая вдова»). Возле главы семьи по старшинству располагались мужчины; в самом конце стола (а порой и за его пределами, если не хватало места за столом) — женщины. Младшие в семье могли также принимать пищу на лавках или у печи.
Многие ритуалы в семейной жизни проводились вокруг стола: если женщина не могла разродиться, то стол выносили в центр избы, а роженицу обводили вокруг стола; новорожденного ребенка обносили вокруг стола, как бы включая его в семью и «прикрепляя» к столу. Особенно значительна роль стола при поминальных обрядах, когда, по поверьям восточных славян, за столом собирались и живые, и мертвые. В «страшные дни» зимнего солнцестояния, когда открывались границы «этого» и «того» света, на ночь на столе оставляли еду для могущих прийти в дом покойников.
Печь как олицетворение женского начала в доме выполняла массу функций, не только связанных с приготовлением пищи. Как вместилище огня, согревающего дом и людей в нем, печь почиталась и ценилась очень высоко. Русские спали на печи, сушили белье и одежду, лечились ее теплом, растили детей и сохраняли стариков рядом с печью. У печи был только один недостаток — ее труба вела в открытое внешнее пространство, а значит, несла в себе угрозу проникновения в дом нечистой силы. Сама же печь более всего ассоциировалась с женским лоном, дающим жизнь. Недаром ее называли чаще всего «печка-матушка». Как и некоторые другие важные предметы в жизни язычников, печь наделялась антропоморфными признаками, отразившимися в наименовании ее частей: чело, устье, небо, скула, челюсти, ноги. В загадках печь предстает толстой девицей с косой (печной трубой) на улице: «Стоит девица в избе, а коса на дворе». В другой загадке под дочерью и сыном печи имелись в виду огонь и дым: «Мать толста, дочь красна, сын храбер, под небеса ушел»[122].
Так же, как и около стола, возле печи совершалась масса обрядов, заговоров, ритуальных действий, связанных, по большей части, со свадьбой, рождением детей, похоронами.
Например, если девушка соглашалась на брак во время сватовства, то она выражала свое согласие тем, что сидела возле печи и отколупывала от нее маленькие кусочки. Ритуальные причитания невесты перед свадьбой совершались на печи. Придя в дом жениха, невеста первым делом должна была посмотреть на печь, дотронуться до нее, чтобы узнать по температуре тела печи, насколько «тепло» ей будет жить в доме свекрови. Лютая свекровь являлась невесте в виде кошки, сидящей на печке.
При трудных родах просили помощи у печи: «Как дым в трубу идет, не останавливаясь, так бы плод шел, не останавливался»[123]. После рождения ребенка его вместе с матерью на шесть недель помещали в печной угол за занавеску, чтобы не видели чужие, приходящие в дом. Новорожденного «показывали» печке, поднеся к ее устью, или «перепекали» в печи, если ребенок рождался слишком слабым или больным. Обряд «перепекания» младенца происходил следующим образом: ребенка клали на хлебную лопату и всовывали в теплую печь три раза. Считалось, что печь «сожжет» болезнь или допечет того, кто «не допекся в утробе матерней»[124]. Русский фольклор донес множество сказок, заговоров, поговорок и пословиц, в которых фигурирует печка. Так, возле печи всегда вертелась домашняя живность, прежде всего кошки, о чем говорится в пословице XVII столетия: «Не играй кошка с углем — обожжешь лапу». Хотя, конечно, в данной поговорке мог содержаться намек совсем не на кошек и не на уголь…
Да и многие предметы, связанные с печью, наделялись символическим значением и использовались в различных обрядах. Та же хлебная лопата, на которой перепекали ребенка, «отгоняла» градовые тучи, дождь. А поскольку лопата была важным элементом в процессе выпекания хлеба, то ее наделяли продуцирующей силой и использовали в целом ряде обрядов. Пеплом из печи «приобщали» к дому новых членов семьи или приобретенных домашних животных. Кочерга, которой мешали угли в печи, считалась помощницей в предсказании хорошего урожая. К примеру, юродивый из Жития Прокопия Устюжского XVII века держал в руках три кочерги, и если их головки были опущены к земле, то это означало, что год будет неурожайным, а если «простерты главами впрямь» — то урожай будет отменным.