Леди Манроу фыркнула:
— Делай что хочешь. Но помни, что ты должна кое-кого принять в два часа. Не опаздывай.
— Да, мама.
Подойдя к фаэтону, Коннолл помог сесть Эванджелине на верхнее сиденье. Конюх семейства Манроу удерживал в это время беспокойную упряжку. Забравшись наверх следом за Джилли, Коннолл, даже не бросив взгляда назад, тут же пустил лошадей быстрым шагом.
— Знаешь, я пока еще ничего не решила, — внезапно сказала Эванджелина, глядя на дома, мимо которых они проезжали.
Кое-что она решила, если не дала ему от ворот поворот сразу, однако Коннолл воздержался от комментариев на этот счет.
— Я знаю, что не решила. И я знаю также, что человек, с которым ты должна встретиться сегодня в два часа, — это не кто иной, как граф Редмонд, и что он собирается сделать тебе предложение.
— А откуда ты знаешь об этом?
— Мне сказал об этом вчера вечером твой отец. Она недоверчиво посмотрела на него:
— Сказал мой отец? Ты имеешь в виду, что ты выудил это у него?
Пытаясь снять раздражение, вызванное леди Манроу, Коннолл коротко улыбнулся:
— Вообще-то он весьма охотно поделился со мной этой информацией. Думаю, что его не слишком вдохновляет приветствовать в своем доме зятя, который на два года старше его самого.
— Гм… — Эванджелина посмотрела назад и нахмурилась: — Разве нам не надо было повернуть вон туда? Гайд-парк в той стороне.
— Мы не едем в Гайд-парк.
— Не едем? В таком случае, куда же мы едем? Надеюсь, ты не собираешься снова меня похитить?
Впрочем, судя по ее тону, она не казалась расстроенной. На лицо Коннолла снова набежала улыбка.
— Я вовсе не похищаю тебя сейчас, как не похищал и вчера вечером. Я организовал для нас интимную интерлюдию, против которой, насколько я помню, ты не возражала.
Ее щеки заполыхали, отчего Конноллу захотелось провести по ним пальцами.
— Должна признаться, что наша… интимная интерлюдия была весьма приятной.
— В таком случае ты не станешь возражать против повторения экспери…
Послышался громкий треск, и фаэтон бросило вбок и вперед. Коннолл интуитивно схватил Джилли и свободной рукой натянул вожжи. Левый передок фаэтона вонзился в землю, и они едва не были выброшены прямо на лошадей. Затем фаэтон снова дернулся, и они со скрежетом остановились.
— Ты не ушиблась? — крикнул он, поворачивая к себе ее лицо.
— Нет, — нашла в себе силы выговорить Джилли, ухватившись одной рукой за его руку, а другой — за сиденье.
Вокруг фаэтона сразу же стала собираться толпа, послышались громкие голоса, дающие советы — разумеется, совершенно бесполезные. Перепуганные лошади удвоили свои усилия и протащили фаэтон еще несколько ярдов.
— Перелезай через меня и спрыгивай на землю, — распорядился Коннолл. — Сможешь это сделать?
— Конечно. — Держась за его бедра и лацкан сюртука, она перевалилась через него и сумела спрыгнуть на землю.
Оставшись один, он обмотал вожжи покрепче, затормозил движение и спрыгнул вниз.
— Все в порядке, ребятки, — заговорил он как можно более спокойным голосом, подходя к ближайшей паре лошадей. — Молодец, Парис. Умница, Бенволио. Теперь успокойтесь.
Натянув вожжи, он сумел заставить их оттащить фаэтон с середины дороги. Передняя ось оказалась сломанной пополам. Черт побери!
— Подержи лошадей, — сказал он дородному мужчине, стоявшему у дороги, — пока я отвяжу лошадей.
Мужчина натянул посильнее на голову шляпу и шагнул вперед:
— Да, милорд.
Коннолл вернулся к лошадям и стал снимать хомуты. Со стороны Париса к нему присоединился, чтобы помочь, кто-то еще. Повернув голову, он увидел Джилли, которая ответила ему улыбкой и стала освобождать от сбруи беспокойную гнедую.
Сердце у него заколотилось. Само по себе желание помочь ему могло показаться логичным, но для женщины, которая заявляет, что мужчины в ее жизни играют роль не большую, чем слуги, он счел это весьма, знаменательным. Она явно менялась, как менялся и он.
До того как он встретился с Джилли, он никогда не думал, что отношения между мужчинами и женщинами могут быть иными, чем они были. Он знал лишь то, что никогда раньше не встречал женщину, которая могла заставить его задержаться с ней больше чем на одну ночь. До Эванджелины.
Когда у лошадей распустили подпруги, он взял поводья и повернулся к Джилли.
— Мы в двух кварталах от моего дома, — сказал он, залезая в карман, чтобы достать шиллинг и заплатить мужчине за помощь. — Не хочешь ли пройти пешком… — Его пальцы наткнулись на большой и твердый предмет с небольшими выступами.
Наполовину вынув руку из кармана, он посмотрел вниз. Бриллиант. Этот чертов проклятый бриллиант!
— Коннолл? — позвала Джилли, вопросительно глядя на него.
Встряхнувшись, он отпустил бриллиант и отыскал монету. Отдав шиллинг мужчине, он переключил все внимание на Джилли:
— Так мы пойдем?
Она подстроилась под его шаг, и Коннолл повел лошадей по направлению к Гросвенор-стрит.
— Что-нибудь случилось? Помимо поломки экипажа, я имею в виду.
— Проверь, что находится в моем кармане, — сказал он. — Смелей. Посмотри.
Нахмурившись и не спуская с него глаз, словно боясь, как бы из его сюртука не выскочила мышь, она сунула руку ему в карман. Через мгновение глаза у нее широко раскрылись. Она резко отдернула пальцы, словно обожглась.
— Что за…
— Надеюсь, это не ты его положила.
— Нет! Однако…
— Я тоже не клал его сюда. Я удивился, почему твоя мать захотела поговорить со мной перед этим.
— Она не могла положить фамильную ценность, к тому же очень дорогую, в чей-то карман.
— Альтернативой этому может быть лишь то, что я украл его у вас. — Коннолл задержал дыхание, пытаясь успокоиться. — Из того места, где вы его храните.
Джилли взвесила все аргументы и, наконец, сделала глубокий вздох.
— Зачем она сделала это? Ведь он стоит тысячи фунтов.
— Возможно, она рассчитывала на то, что обвинит меня в краже, — предположил Коннолл, пожав плечами. — Не знаю… Что я на самом деле знаю, так это то, что бриллиант действительно проклятый. Думаю, что, и ты это знаешь. Как знает и твоя мать. Если ее целью было обвинить меня в дурном поступке, она могла положить его в мой карман. Она хотела, чтобы со мной случилось несчастье. Но в результате этого ты могла погибнуть. Или мог погибнуть я, что огорчает меня в не меньшей степени.
Некоторое время Эванджелина шла рядом с ним молча. Коннолл не знал, какие мысли могли блуждать в ее голове, но, судя по всему, ей было о чем задуматься. Так же, как и ему. Если в его кармане будет находиться этот проклятый бриллиант, то каждая неуравновешенная лошадь станет для него потенциальной угрозой. И не только для него.