![]()
Карита и Петер Баразински
Долгое время он не мог понять этого. А затем им овладела ярость. Она развивалась в нем очень медленно, однако, когда он получил деньги от страховой фирмы в качестве компенсации за жизнь Кариты, для него стало ясно, что он сделает с ними: он выполнит свое обещание. Тогда он позвонил мне и моему партнеру Каю в Берлин и спросил, не согласимся ли сопровождать его, чтобы с помощью видеокамеры задокументировать, что он не грабитель могил, а просто человек, который хочет поднять на поверхность тело своей жены. Он сообщил, что почти все уже организовал для экспедиции. Корабль с профессиональной командой на борту, камерой для подводных съемок и всей другой необходимой экипировкой стоял в Гдыне (Польша), готовый к отплытию. Петеру помог его хороший друг, работающий в польской судостроительной фирме.
Мы также не колебались ни секунды и дали согласие на участие в этой акции. И вот в середине июня 1995 года мы прибыли в Гдыню в сопровождении двух операторов и через несколько часов встретились с друзьями Петера. Все было подготовлено наилучшим образом. Мы осмотрели корабль, познакомились с капитаном и убедились в высоком качестве всего оснащения. Уже на следующий день мы должны были отправиться в путь. Однако утром по дипломатическим каналам польскому правительству поступила угроза. Шведы протестовали против того, что польское водолазное судно собирается помочь Петеру Баразински в осуществлении его намерения произвести спуски к «Эстонии».
Это послание шведов было выдержано в очень недружественном духе и заканчивалось угрозой массированных экономических санкций. Меня просто ужаснуло, что вся мощь государства была приведена в действие только для того, чтобы помешать безутешному вдовцу выполнить свое обещание погибшей супруге. Почему государство Швеция так испугалось этого?
Петер чувствовал себя обескураженным. Однако он собирался провести задуманную акцию в любом случае до срока вступления в силу закона, запрещающего погружения к «Эстонии», то есть до 1 июля 1995 года, поскольку после этого срока он подвергал себя опасности попасть в шведскую тюрьму на два года. Он был взбешен и одновременно погрузился в отчаяние.
Мы вместе обсудили сложившуюся ситуацию. Возможно, он мог бы нанять судно в Германии? И мы звонили и звонили… Наконец, мы нашли одну небольшую судоходную компанию в Куксхафене, которая была готова передать в наше распоряжение морской буксир. Судно называлось Taucher Otto Wulf. В качестве порта выхода был определен Росток, и нам здорово повезло, поскольку шведское правительство не рассчитывало на такую изобретательность с нашей стороны. Мы могли выйти в море, нисколько не тревожась. К сожалению, мы не сумели нанять больше ни одного водолаза, однако фирма Baltic Taucher помогла мне арендовать подводный робот и опытного оператора к нему, англичанина Филиппа Сайерса. Этот робот был оснащен специальным захватным устройством, и поэтому можно было надеяться, что мы сможем поднять тело Кариты.
Экипаж судна быстро сдружился с нашей компанией, и, когда мы приближались к месту, где находилась «Эстония», мы стали одной дружной командой. Еще никогда в жизни я не ощущала такой сплачивающей воли к успеху, как во время этого плавания. На судне нас было всего 17 человек девяти различных национальностей. Капитан один из лучших, которых я когда-либо знала. Судно было рассчитано всего лишь на 9 человек, поэтому уже с первого дня мы рационировали питьевую воду, а спать могли только по очереди в маленькой кают-компании.
Вначале мы не смогли обнаружить корпус «Эстонии», поскольку использовали главным образом данные, опубликованные Кари Летолой. Мы курсировали туда и сюда, но никак не могли поймать гидролокатором никакого заметного выступа на дне. Тогда мы попробовали искать в другом месте, координаты которого нам сообщили в штабе военно-морских сил Германии. И вот здесь нам повезло: мы сразу же наткнулись на останки «Эстонии».
Но едва мы успели опустить на воду наш водолазный робот, как к нам приблизился ледокол Ale шведских военно-морских сил. Власть демонстрировала свое присутствие. Нас хотели запугать. К нам обратились по радио.
Петер объяснил свои намерения. Однако шведы не позволяли нам приступить к работе, ссылаясь на необходимость запроса в Стокгольм о допустимости нашего присутствия в этом месте. Однако для нас это не имело никакого значения, и мы приступили к работе.
Мы спустили робот на воду, и уже через десять минут он оказался на корпусе «Эстонии». Филипп Сайерс должен был сначала сориентировать его, определить, на каком месте корпуса он находится. И как только мы смогли прочитать название корабля — «Эстония» — с помощью телекамеры робота, мы поняли, что аппарат находится на кормовой части корабля.
Филипп Сайерс терпеливо продолжал свою работу. Он должен был довести робота до палубы VII со стороны левого борта. Там находилась дверь, ведущая на наружную палубу, из-за которой Карита не смогла вырваться наружу. И именно в этот момент, когда робот был на высоте леерного ограждения, видеокартинка внезапно пропала. Филипп сразу же диагностировал причину как повреждение кабеля или самой камеры. Робот со всеми предосторожностями подняли обратно на палубу. После достаточно длительных поисков начался ремонт аппарата. Прошли долгие часы, прежде чем мы смогли снова спустить робот за борт. Время шло к полудню. Через несколько часов должен был вступить в силу запрет на погружения к «Эстонии». Началась гонка со временем.
Ледокол Ale, который до этого момента вел себя пассивно и пребывал на некотором расстоянии от нас, начал постепенно приближаться к нам. С помощью большого носового эжекционного руля и подачи сжатого воздуха через бортовые отверстия он делал все возможное, чтобы сместить нас с места. Пока была какая-то возможность, Дитмар, наш капитан, пытался удерживать буксир на выбранной точке. Но становилось все труднее управлять роботом, поскольку всякое движение корпуса буксира вело к значительному натягиванию кабеля, и приходилось перетаскивать робот на новое место. Ale лег на курс, ведущий к столкновению, развернулся кормой к носу нашего судна и двигался, без сомнения не собираясь останавливаться… Ледокол прошел всего лишь в нескольких метрах от нашего судна. Дитмар проявил большое хладнокровие и не сдвинулся с места ни на сантиметр. А между тем Филипп стал наводить робот на дверь, которую мы искали. Однако этой двери, которая загородила Карите путь к спасению, больше не существовало: она была сорвана во время погружения парома. На ее месте теперь зияла черная дыра.
![]()
Шведский ледокол Аlе пытается таранить буксир
Филипп должен был осторожно ввести робот в этот проем, после чего мы рассчитывали увидеть в свете прожектора красную спортивную куртку Кариты. Однако в этот момент удача изменила нам: кабель робота зацепился за леерное ограждение. Потребовалось несколько часов, чтобы освободить его.
Петер решил прекратить поиски. Со слезами на глазах он направился на корму буксира и бросил в море привезенные с собой красные розы. Ему не удалось извлечь тело Кариты из чрева «Эстонии», но зато он, по крайней мере, сделал все возможное, что было в его силах. Ему по-прежнему оставалось только скорбеть и сохранять волю к борьбе за тело Кариты. Позднее он рассказал мне историю судна «Ваза». Прошло 333 года, прежде чем шведы решили поднять его со дна моря. Сегодня останки этого корабля находятся в специально созданном для этого музее в Стокгольме. Кости погибших моряков были захоронены в братской могиле. Рассказывая это, Петер улыбнулся и заметил: «Да, но я еще молод!»
Бетонирование — не лучшее решение
Со времени катастрофы на атомной электростанции в Чернобыле «бетонирование» стало синонимом для понятия «радиационное заражение». Вот и «Эстонию» захотели превратить в гигантскую подводную могилу, накрыв огромной бетонной крышкой, разом предохраняя останки корабля от проникновения в них грабителей и спортсменов-водолазов. Но как могло правительство поддержать эту технически рискованную идею, для реализации которой не было еще нигде опыта в мире? Уже первые исследования грунта под останками «Эстонии», проведенные голландской строительной фирмой, оказались серьезным предупреждением об опасности реализации такого решения.
