Я отстегнула ремень и убрала его обратно на место. У него была черная сумка, переброшенная через плечо, и я безумно надеялась, что он упаковал мне удобную пижаму. Те, что давали мне в больнице, я просила Мэтта сжечь. Он отступил в сторону, когда я вылезла из машины и огляделась по сторонам.
Дерьмо. Это не был дорогой спа-отель. Это даже не отель. Это был крошечный домик, окруженный… я вдохнула… соснами. Позади меня захлопнулась дверца машины, а затем я услышала хруст веток под ногами, когда он направился к дому — лучше назвать: лачуге.
— Рем, на самом деле? Если ты пытался переиграть меня, это определенно никак не поможет тебе, — я осталась у машины, боясь покинуть роскошь.
— Тащи свою задницу сюда, Киткат.
Три ступеньки крыльца, по которым он взошел, хрустнули под его весом, и я представила, как он проваливается в них еще до того, как выходные закончатся. Какого черта Рем привез меня сюда? В этом месте не было ничего оригинального. Дерьмо, этому месту нужен толстый слой краски и… для него же лучше, если он не привез меня сюда ради покраски.
— Заходи внутрь. — Он придержал хрупкую сетчатую дверь открытой для меня, металлические петли издавали резкий скрип при каждом движении.
Я поворчала шепотом, когда прошла мимо него.
Удивление рассеяло страх от того, чтобы войти в убежище долгоножек, наводненное пылью и паутиной. Вместо этого меня встретил аромат свежескошенных цветов, лаванды, и свежего хлеба. Деревянные полы сверкали. Маленькая, но современная кухня в европейском стиле с витражами по задней стенке и шкафчики из красного дерева. Кухня переходила в гостиную, в которой располагалось огромное эркерное окно, которое выходило на причал, окруженный озером.
— Ну ладно, не так плохо, как я думала.
Я покрылась мурашками, когда он встал прямо за мной, его руки опустились на мои бедра.
— Рад, что ты полуодобрила. Не то чтобы это было важно, одобрила ты или нет.
— Умник, — парировала я.
— Ммм, — пробормотал он. Его руки соскользнули, и он направился в одну из трех комнат за пределами гостиной.
Я смогла увидеть постель с белым одеялом и мягкими нежными подушками. Над кроватью висела картина женщины, прогуливающейся вдоль берега, вода прибывала, омывая ее ноги.
— Так чей это дом? — спросила я, сбрасывая обувь и плюхнувшись на барный стульчик у выпирающего кухонного острова, который так же похоже предназначался, как место для еды.
— Друга.
— Ну раз уж я знаю большинство твоих друзей, тогда я должна знать кто это.
— Ты не знаешь ее.
Ох.
— Девушка?
— Ревнуешь?
— Нет. Просто любопытно.
Он достал одежду из сумки и положил ее в старый шкаф. Рем медленно пробежался пальцами по тату бабочки на своей правой руке, по той, что так похожа на тату, которую он сделал для меня. Выглядит будто неосознанный жест, и я видела, как он делал это прежде. Я подумала о том, как он называл свою сестру. Его маленький ангел.
— Зачем ты делаешь это? — любопытство же не может убить кошку.
— Делаю что, детка?
— Постоянно трогаешь это тату. Ту, что вверху, на правом предплечье. Это твоя сестра? — он закрыл шкаф и встал прямо, глядя на меня. Я ответила тем же. Затем мне стало неуютно под его взглядом, и я пошла осмотреться, когда его голос остановил меня.
— Теперь вы обе на мне. — Это все, что он сказал. — Иди сюда.
Я правда не хотела. В смысле мне было тревожно и… да, я была полностью возбуждена, и держать дистанцию казалось мне хорошей идеей, пока действовало правило «никакого секса». Почему постоянно думаешь о том, что знаешь, ты не можешь получить?
— Я собиралась пойти осмотреться.
— Я сказал, иди сюда, Кэт.
— Зачем?
Он не улыбался. Он был серьезным, и я, наконец, поняла, что он имел в виду говоря не спорить. Вот дерьмо. Я так плохо слушалась распоряжений. Будто было что-то внутри меня, что заставляло меня бунтовать.
— Кэт. — Прозвучала его команда — да, это команда — строгая и прямая. Я подумала об этом пару секунд, затем встала и подошла к нему.
Я остановилась в дверном проеме. Почему мое дыхание участилось? Я переминалась с ноги на ногу от беспокойства под его пристальным взглядом, чувствуя, будто он раздевает меня глазами. Дерьмо. Боль появилась в животе, затем пульсация распространилась ниже и тот комочек между ногами, заставил меня хотеть сказать «к черту все» и прыгнуть на него… да все во мне кричало сделать хоть что-то.
— Готовься ко сну. Уже поздно.
Я увидела свою розовую косметичку, но не пижаму.
— Эмм, ты ничего не забыл?
Он откинулся на шкаф и скрестил руки.
— Нет.
— В чем я должна спать? Голой?
Он ничего не ответил.
Дерьмо. И он хотел пропустить ту часть с сексом на этих выходных. Кого он обманывает?
— Дай мне одну из твоих футболок. — я вытянула руку, ожидая, что он даст ее по моему требованию. Вместо этого он сжал мою руку и тянул к себе до тех пор, пока я не прижалась к его груди.
Когда я подняла голову, чтобы взглянуть на него, он уже смотрел на меня и его взгляд был теплым. Он обхватил мой подбородок, его большой палец провел, как маятник, по моей щеке медленно и нежно.
— Никакой футболки. Ты можешь надеть свои трусики для сна… если они сексуальные.
Если бы он не удерживал мою челюсть, она бы упала. Вместо этого он наклонил свою голову, пока наши губы не стали так близки, что, если бы я вытянула губки, они бы соприкоснулись с его.
— Никакой одежды в кровати, детка.
Я уставилась на него и отошла, потому что это он будет тем, кто нарушит свои же собственные правила. Я смогу сделать это.
— Отлично. — Я легко выскользнула из его рук, ну, легко — значит, он мне позволил отойти.
Я начала расстёгивать блузку, растягивая время, чтобы убедиться, что он видит каждый дюйм моей обнаженной кожи, раздеваясь постепенно. Когда я дошла до последней пуговицы, я позволила блузке распахнуться и соскользнуть по рукам на пол.
Его челюсть сжалась, потом разжалась, глаза наблюдали, выражение стойкое, но я все же стала свидетелем шевеления в его джинсах. Правило — никакого секса, мой засранец. Мы не продержимся и первой ночи. Я расстегнула джинсы и медленно изгибаясь в талии, провела по бедрам джинсовой тканью, когда тянула их вниз, и перешагнула через них.
Я поблагодарила Бога за то, что надела свои бирюзовые кружевные стринги с таким же бюстгальтером, потому что, проклятье, я хотела выглядеть и чувствовать себя горячо в своем теле раз уж мое лицо… ну, все еще в беспорядке.
Я снова взглянула на Рема. Большая ошибка. Его глаза наполнились таким сильным желанием, что оно скрутило меня, подхватило все мои внутренности и принесло меня к нему. Проклятье. Он даже еще не тронул меня, а я уже захотела дотронуться до себя, чтобы остановить боль, безжалостно пульсирующую. У меня есть контроль. Есть. И теперь он просачивается через мои пальцы, как песок.
Я развернулась, чтобы снять бюстгальтер.
— Лицом ко мне, — приказал Рем.
Я расстегнула бюстгальтер, и он упал. Я медленно повернулась, ожидая, что его глаза будут на моей груди. Но нет. Они оставались на моих глазах.
— Даже просто раздеваясь, ты каждый раз сражаешься, чтобы контроль был у тебя. Ты настолько зациклена на том, чтобы быть сильной, что не позволяешь всему идти своим чередом, когда это нужно. — Рем шагнул ко мне, а я задышала так быстро, что моя грудь так тяжело вздымалась и опадала. Он остановился в дюймах от меня, так близко, что я могла почувствовать волокна его одежды, щекочущие мои волоски, которые стояли дыбом. — Когда ты сделала татуировку, детка?
Это было после того, как он уехал в турне. Все уехали, а Джорджи и я решили, что немного боли — это хорошая идея. Это моя первая, и я обожаю ее, лошадь в стиле трайбл сбоку на ребрах. Он провел пальцем по чернилам, и по моей коже побежали мурашки.
Я едва дышала, когда грубо прошептала:
— Никакого секса.
Рем усмехнулся.
— О, детка, я знаю правила, и я также не собираюсь их нарушать, — он кивнул в сторону ванной. — Готовься ко сну.