сказать, но не может подобрать подходящий момент. Он вполуха слушает дочь.
ЁНУ. Я ненавижу слово «контекст». Это так же сложно, как «интонация». Когда я изучала право, мне нравилось, что больше не нужно выяснять контекст и интонацию, но, думаю, бывают случаи, когда без них не обойтись. Я не могу вдаваться в подробности, но, похоже, что даже кажущаяся нейтральной политика может быть сексистской, учитывая контекст – стоящее за ней патриархальное общество…
КВАНХО (не может больше терпеть и начинает говорить). Слушай, Ёну.
ЁНУ. Да?
КВАНХО. Ты… встречаешься с кем-то?
ЁНУ. Почему ты вдруг спрашиваешь? В твоих словах тоже есть скрытый подтекст, который я не понимаю?
КВАНХО. Ничего такого, просто… Ты встречаешься с кем-то?
ЁНУ. Нет…
КВАНХО (удивленно). Нет? Но ты целовалась! Дочка, что это за дела? Ведешь себя по-голливудски! Берешь пример с американцев?!
ЁНУ. Откуда ты узнал, что я целовалась?
КВАНХО. Откуда я узнал! Целовалась прямо перед домом собственного отца! Ну и что? Ни с кем не встречаешься?
ЁНУ. Мы еще не говорили об этом. Мы пока узнаём друг друга получше, ходим на свидания.
КВАНХО. Вот подлец! Даже не предложил встречаться? Кто он такой? Приведи его домой! Я хочу на него посмотреть!
Любопытный, удивленный, сердитый… Кванхо запутался в своих эмоциях. Ёну в замешательстве от такого внезапного развития событий.
СЦЕНА 12. Кабинет Мёнсока (внутри / вечер)
Мёнсок задерживается на работе. Жуя гамбургер, он входит в свой кабинет. В его сумке лежат средства самообороны, которые он только что купил. Он достает телескопическую дубинку, электрошокер и газовый пистолет и прячет их по всему кабинету.
Затем он практикуется, представляя, как поступит, если Чэчжин нападет на него. Быстро достает дубинку из ящика и раскладывает ее. Берет электрошокер, лежащий рядом с компьютером, и пробует его включить. Хватает газовый пистолет, спрятанный за цветочным горшком у окна, и целится из него в пустоту…
Наблюдать за поведением Мёнсока в кабинете одновременно и грустно, и смешно.
СЦЕНА 13. Зал судебных заседаний (внутри / день)
Первое слушание.
Трое судей, в том числе Мёнха, сидят на своих местах, Хёнчжон и Чиён разместились на стороне истца, а Мёнсок и новенькие адвокаты – на стороне ответчика.
Чэсук опрашивает Чончхоля в качестве свидетеля.
ЧЭСУК. «Если один из сотрудников компании, муж или жена, не подаст в отставку по собственному желанию, сотрудник-мужчина будет отправлен в неоплачиваемый отпуск». Какую цель преследовала эта политика «Мира страхования жизни»? Угрожая женам отнять работу у их мужей – разве таким образом вы не вынуждали женщин уходить в отставку?
ЧОНЧХОЛЬ. Нет! «Мир страхования жизни» – компания, которая уважает женщин. Даже в условиях реструктуризации мы проводили политику, благоприятную для женщин.
ЧЭСУК (глядя на документы). «Жене не следует мешать карьере мужа», «Вместо работы вы могли бы заняться домашним хозяйством», «Вы собираетесь поставить своего мужа в неловкое положение и сделать его жизнь невыносимой?» Это то, что вы говорили истцам, припоминаете?
ЧОНЧХОЛЬ. Да…
ЧЭСУК. Не вы ли только что заявили, что «Мир страхования жизни» – компания, которая уважает женщин? Что даже в условиях реструктуризации вы проводили политику, благоприятную для женщин? Тем не менее вы активно убеждали сотрудниц уволиться по собственному желанию. Вы это признаёте?
ЧОНЧХОЛЬ. Я… просто говорил, что думаю. Это всего лишь мое личное мнение, не связанное с политикой компании.
ЧЭСУК. Чепуха.
МЁНСОК. Господин судья, ведение допроса в подобном тоне крайне неуместно. Адвокат истца оскорбляет свидетеля. Пожалуйста, напомните адвокату, что нельзя переходить черту.
ЧЭСУК. Господин Мун Чончхоль, руководитель отдела кадров компании «Мир страхования жизни», проводил беседу с истцами от имени компании в рабочее время. Неужели человек, занимающий серьезную должность и проводящий беседу о досрочном увольнении, высказывал свое личное мнение? (Смотрит прямо на Мёнха.) Я так не думаю! Судья Рю Мёнха?
Мёнха вздрагивает, как «племянник», от того, каким тоном «тетушка» произносит его имя. На ее груди висит бейдж с именем. Мёнха вздыхает – надпись «Рю Чэсук» буквально давит на него.
МЁНХА. Господин Мун Чончхоль, вы беседовали с истцами от имени компании «Мир страхования жизни». Вы признаёте этот факт?
ЧОНЧХОЛЬ. Да… но…
МЁНХА (стенографистке, прерывая). Так и запишите.
В конце концов Мёнха снова подыгрывает Чэсук. Мёнсок разочарованно вздыхает, а Чэсук улыбается.
CUT TO
Через некоторое время на месте свидетеля сидит сотрудница отдела кадров Ёнхи. Мёнсок опрашивает ее.
МЁНСОК. Что вы подумали, когда узнали о политике реструктуризации компании? (Намекая на вопрос Чэсук, прозвучавший ранее.) Считаете ли вы, что, угрожая женам отнять работу у их мужей, они в конце концов вынуждали женщин-сотрудниц уходить в отставку?
ЁНХИ. Нет. Будь это так, мне пришлось бы уволиться. Мой муж добровольно оставил должность. Я не почувствовала дискриминации женщин в политике компании. Может, даже наоборот, не могу сказать.
МЁНСОК. Господин Мун Чончхоль также проводил с вами беседу, верно?
ЁНХИ. Да.
МЁНСОК. Говорил ли он что-то наподобие «Жена не должна стоять на пути своего мужа»?
ЁНХИ. Я не очень хорошо помню. Потому что это не так важно. Что я помню, так это то, что, если бы я подала заявление на увольнение по собственному желанию, мне бы выплатили выходное пособие, эквивалентное зарплате за тринадцать месяцев, и дали возможность работать по контракту.
ХЁНЧЖОН. Возможность работать по контракту? Вы говорите о переходе на контрактную работу так, словно это что-то хорошее! Делать женщин временными работницами под предлогом реструктуризации – вот чего они добивались!
Хёнчжон не смогла удержаться. Однако, прежде чем Мёнха успевает сделать предупреждение, Ёнхи дает ответ.
ЁНХИ. Все эти разговоры о дискриминации по половому признаку, принуждении покинуть должность… Не понимаю, почему такие умные женщины, как вы, во всем винят начальника. У компании тоже проблемы с реструктуризацией и слиянием, теперь еще суд… Оставшимся сотрудникам из-за всего этого тяжело.
Хёнчжон и Чиён не знают, как реагировать на уверенное и дерзкое замечание Ёнхи.
МЁНСОК. На этом всё.
МЁНХА. Адвокат истца, ваша очередь.
Чэсук встает со своего места и идет к свидетельнице. На ее лице выражение искреннего сочувствия.
ЧЭСУК. Ваш муж ведь сильно болеет? Я слышала, что недавно он перенес операцию по удалению колоректальной опухоли.
Ёнхи удивлена неожиданным вопросом о ее личной жизни. Чэсук тоже неудобно задавать такой вопрос.
ЁНХИ. Да… Но мой муж ушел из компании не поэтому. Даже если бы он не был болен, мы приняли бы такое же решение, как и сейчас!
ЧЭСУК. Перед операцией мужа вам предоставили месячный оплачиваемый отпуск, верно? Это исключительная щедрость для компании, которая находится в сложной ситуации из-за масштабной реструктуризации. Связано ли это с тем, что вы выступаете свидетелем по данному делу?
Лицо Ёнхи краснеет. Она не может ответить. Все в зале понимают, каков ответ.
Чончхоль вздыхает. Адвокаты «Ханбада» тоже мрачнеют.
СЦЕНА 14. Здание суда (внутри / день)
После слушания Ёнхи пытается поскорее уйти, но слышит, как Хёнчжон зовет ее.
ХЁНЧЖОН. Госпожа Чхве Ёнхи!
Ёнхи нерешительно оборачивается – лишь потому, что сделать вид, что не слышала, не может. Хёнчжон и Чиён подходят к ней.
ХЁНЧЖОН. Как прошла операция вашего мужа? Мы так заняты судом. Даже не навестили вас в больнице!
ЁНХИ. Ничего страшного. Операция прошла хорошо. Метастаз нет… Врачи говорят, что все будет в порядке.
ХЁНЧЖОН (улыбается). Да? Слава богу!
ЧИЁН (тоже радуется). Правда? Я так рада!
Пусть Ёнхи и свидетельствовала против них, обе женщины обрадовались, когда услышали, что с ее мужем все в порядке. От этой мысли на сердце у Ёнхи тяжело. Хёнчжон понимает ее состояние.
ХЁНЧЖОН. Не утруждайте себя слишком сильно и сосредоточьтесь на заботе о муже. Люди могут