уверен, – неожиданно заговорил Грэй.
Голос его был низким и певучим. Неожиданно Женевьеве представились задымленные комнаты с парчовыми обоями и причудливыми канделябрами, подпольный бар времен двадцатых годов с гангстерами, красотками и виски. Мужчина перед ней являл контраст Финну и его нагловатой манере держаться, потому что казался более утонченным. Не был он похож и на Стоуна, привыкшего все и везде держать под контролем.
Глядя на этих таких разных мужчин, Женевьева вдруг подумала: как вообще они нашли друг друга, все трое, да еще и в тюрьме – каждый из них был по‑своему необычен и удивителен. Вместе они, несомненно, являли собой силу, с которой невозможно было не считаться.
– Что я захочу увидеть? – спросила Женевьева у Грэя.
Пройдя в кухню, тот поставил на стол ноутбук и, открыв его, пробежался пальцами по клавиатуре, запуская видео. Он сделал жест Женевьеве подойти ближе. Она, хмурясь, приблизилась. Не сразу ей стало ясно, что именно происходит на видео, хотя оно было отменного качества, потому что, бесспорно, Стоун и Грэй имели прекрасную аппаратуру. Однако видео снималось в темноте, и это затрудняло идентификацию. Как бы то ни было, Женевьева узнала деда и Ника, которые стояли, склонив голову, и о чем‑то беседовали. Даже не слыша слов, она поняла, что Лэкленд взбешен – слишком хорошо она знала это выражение его лица. Ник тоже не выглядел довольным, но внимательно слушал старика – казалось, тому удалось его убедить. И все же было сложно понять, что именно хотели показать ей Грэй и Стоун. Повернувшись, Женевьева спросила:
– Что это? Когда это было снято? И о чем они говорят?
Однако прежде, чем ей ответили, в кухню вбежал вприпрыжку Ноа, с любопытством поглядев на гостей, он прямиком направился к матери.
– Динозаввы?
– Да, малыш, – откликнулась Женевьева. – Сейчас я их вытащу.
Однако Стоун опередил ее. Положив руку ей на плечо, он произнес:
– Я сам, пусть Грэй объяснит все.
И Женевьева с удивлением увидела, как один из богатейших мужчин Юга поднял ее сына на руки и посадил к себе на плечо. Малыш восторженно запищал, запуская пальцы в волосы Стоуна. Тот, придерживая Ноа, сказал ему:
– Твой папа просил меня присмотреть за тобой, пока его нет, так давай вытащим наггетсы, малыш.
Женевьева не узнавала в своем госте того элегантного мужчину в дорогом костюме, которого она встретила на благотворительном балу несколько дней назад, и не могла поверить, что именно он держит на плечах ее непоседу в памперсе, подпрыгивающего от нетерпения.
– Разрежьте их на маленькие кусочки и проверьте, чтобы не были слишком горячими, – только и смогла произнести она.
Стоун бросил на нее лукавый взгляд.
– Понятно, мама. Слушайте Грэя.
Второй гость запустил другое видео и нажал кнопку проигрывания – и снова предоставил Женевьеве право самой разобраться в том, что именно она видит. На экране на сей раз было две секции, одна показывала видео, снятое камерой прямо над сейфом, другая – заднюю дверь и вход в мастерскую.
– Финн попросил нас установить пару дополнительных камер, о которых он не сказал ни вам, ни Нику.
– Почему?
Женевьева была растеряна и запутана – зачем Финну понадобилось устанавливать камеры, о которых не знал никто, кроме его друзей? Все трое были достаточно богаты, чтобы купить все ее имущество, включая те драгоценности, что Финн пытался украсть.
Ей потребовалось несколько минут, чтобы увидеть темную тень, что сновала у входа. Вот незнакомец вошел в мастерскую, и Женевьева моментально бросила взгляд на вторую половину экрана. Кто‑то встал перед сейфом, и дверца тут же распахнулась.
– Как быстро, – прошептала она.
– Словно у кого‑то был код, – согласился Грэй.
Женевьева задумалась: она рассказывала Финну многое, но не давала ему кода от сейфа – главным образом потому, что ей и в голову не приходило, что это необходимо, да он и не спрашивал. Однако она неоднократно открывала сейф при нем, а он был достаточно наблюдателен, чтобы его заметить и запомнить.
Тем временем вошедший достал какой‑то инструмент – в руках его блеснул металл – и принялся систематично ломать украшения. Это мучило Женевьеву с самого начала: камни были ценными, но не настолько, чтобы их невозможно было продать в виде готовых украшений. Возможно, конечно, вытащить их и стоило, чтобы замести следы, но определенно позже. Но она никогда ничего не воровала и не знала, какие в этот момент испытываешь чувства. Быть может, у Финна была своя причина?
Однако недоумение ее лишь возросло, когда незнакомец взял камни в пригоршню и рассыпал их по полу, а потом, ничего не взяв, скользнул обратно к выходу. И принялся ждать. Досадно было то, что, несмотря на высокое разрешение камеры и хорошее качество съемки, идентифицировать лицо вора было невозможно – он ухитрялся все время держаться в тени. Именно тот, кто знал, где расположены все камеры, мог вести себя так.
– Чего он ждет? – не выдержала Женевьева, глядя на стоящего в коридоре вора.
– Минуту.
Внезапно темная тень метнулась обратно в мастерскую – на сей раз она не остановилась у сейфа, а пробежала по комнате, перевернув стол и пару стульев. В тот же момент Женевьева уловила какое‑то движение у заднего входа – и изумленно вскрикнула, увидев, как в студию вбегает Финн. Он даже не пытался спрятать лицо от камеры, вбежав в мастерскую, он быстро оценил картину, вздрогнул при этом и что‑то произнес. Что именно, не было слышно, однако Женевьева догадывалась, что это могли быть за слова. Он наклонился, чтобы подобрать камни, разбросанные по полу, и положил их в карман брюк, а затем бросился вслед за убегающим, отодвигая с пути стулья, столы и оборудование.
Запись оборвалась, однако Женевьева несколько секунд продолжала смотреть на экран невидящим взглядом, не понимая, что произошло на ее глазах. Может, Стоун и Грэй подделали запись? У них бы определенно хватило профессионализма это сделать. Но зачем? Что они при этом выигрывали? Тем более ничего не было украдено – только сломано. Значит, следовало задать другой вопрос: кто выигрывал что‑то от такого поворота событий?
Медленно повернувшись, Женевьева посмотрела на Грэя, что стоял, сложив на груди руки, и ждал.
– Пожалуйста, объясните, что я только что увидела.
Брови его сошлись на переносице.
– Финн не врывался в студию и ничего не крал.
– Это я поняла. Но кто тогда? – Женевьева не сомневалась, что Стоун и Грэй знают больше, чем говорят, – возможно, они молчат, потому что не знают, как она отреагирует. – Почему вы показали мне первое видео и как оно связано со