Она застонала:
— Ну почему, интересно, Скотт не разбудил меня?
— Мне кажется, он беспокоится о тебе... И Брэд тоже. Говорят, ты неважно себя чувствовала.
— Со мной все в порядке. Просто я немного устала, и у меня было небольшое расстройство желудка. Мне кажется, это легкая простуда.
— А мне кажется, что ты должна записаться к врачу. Я знаю, что сестры милосердия — самое плохие пациенты, поэтому завтра первым делом поручу своей секретарше записать тебя на прием.
Она склонила голову и внимательно посмотрела на него.
— Полагаю, возражать не имеет смысла.
— Да. — Он поудобнее устроился на кровати и ослабил узел галстука. — Тут за время моего отсутствия ничего замечательного не произошло?
Что действительно было замечательно, так это то, как зажглись ее глаза, и то, как ее чувственные губы растянулись в улыбке, — он соскучился по всему этому. Он мягко потянул Келли за руку, добиваясь ее внимания.
— Когда будешь договариваться с врачом о приеме, поставь первым пунктом тест на беременность, — сказала Келли.
Неужели этим объясняется ее усталость? Меньше всего он хотел каких-то уз. А от ребенка так просто не убежишь. Он взъерошил рукой свои волосы. Он не сможет снова пройти через все это.
Тяжелые тучи таили в себе угрозу снегопада, и Ник с наслаждением окунулся в теплую атмосферу кухни. Аппетитные запахи индюшатины и приправы витали в воздухе. Кроме того, он был уверен, что чует пикантно-острый аромат тыквенного пирога. Несомненно, в его доме готовились ко Дню благодарения.
— Дома есть кто?
— Я тут, — донеслось откуда-то снизу.
Потом послышался звук шагов по подвальной лестнице. Из дверей вышла Келли и выключила за собой свет.
Ник поставил портфель возле стола, повесил куртку на спинку стула. Он потянул носом воздух:
— Запах бесподобный.
— Пироги на завтра. Я рада, что тебе понравился запах. Мне самой трудно об этом судить. Желудок совсем взбунтовался.
Свинцовая тяжесть навалилась Нику на грудь.
— С тобой все в порядке? Что сказала доктор Масис?
— Она сказала, что у меня идеальное здоровье. А усталость и тошнота — обычное дело, если принять во внимание, в каком положении мне приходится находиться.
— Келли, не упражняйся в остроумии. Скажи прямо.
— Я беременна.
Он отвернулся и закрыл глаза. Вдруг время повернуло вспять. Уже не Келли стояла перед ним, а Мери-Бет... и он был в западне.
Глава 12
— Нам, наверное, нужно поговорить. — Келли смотрела в его широкую напряженную спину. В огромной кастрюле на плите что-то пузырилось и булькало, и только шипение пара нарушало тишину. Но кровь так сильно стучала в висках, что вряд ли Келли слышала что-то еще. — Ну скажи что-нибудь, Ник.
Он обернулся к ней, и она увидела поджатый рот и профиль, будто выточенный из мрамора. Он отбросил назад свои темные волосы и испустил тяжелый вздох.
— Ты хочешь этого?
Она оцепенела. Этого? Они ведут разговор о ребенке — новой жизни, которую вместе зачали. О чем он спрашивает? Значит ли это, что он не хочет их ребенка?
— Да.
Он сглотнул и в первый раз с тех пор, как услышал новость, поднял взгляд. Прищуренные глаза были мрачнее безлунной ночи. Глубокие морщины залегли между бровями.
Келли смотрела на него и ждала, надеясь, что ошиблась. Но каждая секунда тягостного молчания усиливала ее ужас. Слова застряли в горле. Но она сделала еще одну попытку:
— Ты удивлен?
Он засмеялся. Этот резкий невеселый смех отнюдь не развеял ее опасений.
— Не то слово, чтобы описать мое состояние.
— Ник, пожалуйста, давай поговорим.
— Я не знаю, что сказать.
Ник протянул руку к буфету и достал объемистую коричневую бутылку. Он вышел из кухни, и Келли услышала, как открылась и закрылась дверца бара. Когда он вернулся, в его руке был бокал, и он плеснул в него немного янтарной жидкости, а потом одним глотком выпил содержимое.
Келли до смерти боялась, что он уйдет, и испытала явное облегчение, когда он сел напротив нее. Правда, сейчас она едва ли смогла бы до него дотянуться. Эта подчеркнутая дистанция обидела ее, но она постаралась не дать волю слезам, уже было навернувшимся на глаза.
Все должно было быть совсем иначе. Шок должен был смениться радостным удивлением. Она снова и снова проигрывала эту сцену в уме. Он берет ее на руки и кружит, а потом начинает обращаться с ней осторожно, как с хрупким кристаллом.
Он не собирался делать ничего подобного, а сидел в тяжелом раздумье, покачивая свой бокал. Брови сошлись у переносицы, губы сжаты, в глазах — отсутствующее выражение.
— Ник.
— Хочешь знать, о чем я думаю? — Он глубоко, будто с трудом, вздохнул. — Я думаю, что мне придется пройти через это все в третий раз и неоткуда ждать помощи.
— Вот она я. Чем я могу помочь?
— Без тебя и проблем бы не было. Мери-Бет я должен благодарить и за это, помимо всего прочего. Обещание, которое она с нас взяла, было ее последним насилием надо мной. — Его глаза совсем почернели.
— О чем ты говоришь? Что ты сказал про мою сестру? — Келли отшатнулась как от удара.
— Я говорю, что Мери-Бет намеренно меня напоила, чтобы я переспал с ней. Когда она узнала, что беременна, мне ничего не оставалось, как жениться.
— Я не...
— Только не говори, что не знала. Ты медсестра. Ты умеешь считать.
Она вздрогнула от его саркастического тона.
— Конечно, я знала, что она была беременна, когда выходила замуж. Я объясняла это тем, что вы оба были сильно влюблены и не могли ждать. Я знаю, ты любил мою сестру.
Вдруг он вскочил и оттолкнул стул, едва не опрокинув его.
— Я никогда не любил Мери-Бет. Я женился на ней только потому, что она носила моего ребенка.
Она не могла поверить, что та жизнь, которой она всегда завидовала, всего лишь обман.
— И все эти годы... Что-то же должно было вас связывать. Почему вы жили вместе? Как?
— Мы старались пореже сталкиваться. — Он пожал плечами. — Она занялась недвижимостью и нашла повод не бывать дома. Да и я оставался на работе допоздна.
Келли молча терла лоб, стараясь переварить это. Все эти годы Мери-Бет притворялась, что у нее прекрасная семья: двое детей, машина и дом в пригороде, — и все это было ложью. А ее собственный брак? Келли так старалась быть похожей на женщину, которую он, как ей казалось, хотел видеть возле себя. И все оказалось обманом...
Она окинула Ника взглядом. Ее муж стоял, опершись о стол, с бокалом в руке. Но она знала, что обыденность этой позы обманчива. Угрюмое выражение его лица не располагало к беседе. От его холодности Келли бросило в дрожь, и горькое предчувствие льдинкой пронзило ей сердце.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});