— Все мы стареем.
— Неужто нам дано познать новые беды, прежде чем мы умрем? — голос Хельги звучал глухо.
— Нам еще немало предстоит совершить. — Хроар попытался улыбнуться. — Как бы то ни было, тебя нужно поздравить, ты ведь снискал благосклонность могучих сил…
Он внезапно умолк, ибо его спутник резко привстал в седле. Волос вздыбился от возбужденья на руках у Хельги, когда он, уставясь на брата, зашипел, как рысь.
— Что такое? — с беспокойством спросил Хроар.
Хельги вскинул сжатую в кулак руку. Металл зазвенел в его голосе:
— Клянусь Молотом! Ты прав! Неужто я должен провести в тоске остаток своих дней?
Но едва Хроар заговорил, что, мол, вот и хорошо, он рад это слышать, как его речь была прервана Хельги:
— Я отправлюсь в Упсалу и верну себе Ирсу!
— Что?! — Хроар сорвался на крик: — Нет!
— Да. Слушай. Я все время думал об этом, но только сейчас, после твоих слов, меня осенило… — Хельги схватил брата за руку с такой силой, что на ней отпечатались синяки. — Я, я снискал покровительство высокой силы, моя возлюбленная из рода Ран, Я стал отцом ее ребенка и тем возвысился сам. Неужто она допустит, чтобы беда постигла ее собственную дочь? Чего мне теперь бояться? Чего бояться тебе и всей Датской земле? Разве Хрольф был бы так хорош собой и так многообещающ, если бы в его происхождении заключался гибельный рок? Не было другой причины у нашей беды, кроме этой волчицы Олоф, но она умерла, чтоб ей больше не встать! — И он, воздев руки к небу, завопил: — Мы свободны!
— Нет человека, который был бы свободен от своей судьбы, — возразил Хроар.
Но Хельги, уже не слушая его, дал шпоры коню и пустился прочь сумасшедшим галопом.
Подготовка к плаванью началась без промедления и шла с бешеной скоростью. Хельги, пребывая все время в состоянии лихорадочного веселья, отметал любые возражения. Дружина, не помня себя от радости — ведь ее вождь снова ожил — была готова идти за ним хоть на край света. Те, кому случалось прежде бывать в Упсале, успели столько порассказать о ней, что едва кончился сев, как молодежь с хуторов валом повалила вербоваться в корабельные команды.
— Мы идем с миром, — объявил Хельги. — Если Адильс согласится выполнить мое желание, я предложу ему решить к его выгоде те несогласия, которые есть между нами, например в торговле янтарем. Если же нет… значит, Адильс поступит немудро.
Тщетно Хроар спорил с братом, говоря ему так:
— Бйовульф и я потратили много сил, да и людей положили немало, чтобы посадить на трон такого Инглинга, который не был бы нам врагом. Неужто ты хочешь теперь все это порушить только для того, чтобы потешить свою похоть?
— Какой вред может быть от этого бездельника? — насмешливо возражал Хельги. — Мы можем вдоль и поперек разграбить побережья его владений, а он даже не посмеет высунуть носа из-за кровавых камней своего жертвенника. — И, пожимая плечами, каждый раз добавлял: — Да как я смогу считать себя конунгом, если оставлю мою Ирсу у того, кто причиняет ей горе?
Все же однажды Хельги был застигнут врасплох. Как-то он и его сын Хрольф выехали на соколиную охоту. Когда их ловчие соколы добыли журавля, Хельги, улыбнувшись, сказал сыну:
— Вот также и я принесу тебе твою мать.
Вопрос мальчика «Неужто мертвой, как эта добыча?» привел его в замешательство.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Хельги.
— Мне говорили, что она покинула нас против твоей воли. Быть может, она не захочет и возвращаться.
Хельги застыл как вкопанный, потом проговорил сквозь зубы:
— Что ж, я должен дать ей возможность выбора.
Наедине с мужем королева Вальтйона высказала те же сомнения:
— Сколько я знаю Ирсу, Хельги этой повадкой ничего не добьется.
— Надеюсь, что только этим все дело и кончится. — Хроар был явно обеспокоен затеей своего брата.
— Ирса сделает все возможное, чтобы спасти его жизнь и честь.
— Но Адильс… никогда мне не нравился этот Адильс, как бы ни был он нам полезен. А то, что доводилось о нем слышать, не добавляет мне спокойствия.
Вальтйона невесело улыбнулась:
— Тебе все равно не удастся отговорить Хельги, так что не вбивай между вами клин. Лучше успокойся, устрой ему подобающие проводы да пожелай доброго пути.
10
Адильс сам редко покидал Упсалу. Но в таком обширном владенье, как Свитьод, населенном множеством племен со своими мелкими конунгами и вождями, то и дело вспыхивали неизбежные раздоры. Если эти племена не пытались сбросить ярмо податей или отложиться от Упсалы, то попросту нападали друг на друга. Так что для подавления этих мятежей и усобиц Адильсу приходилось держать немалую дружину. Среди его дружинников было и двенадцать берсерков.
Этих воинов называли так потому, что они часто бились без кольчуги, в одной нательной рубашке bare sark. Они были высоки ростом, сильны телом, уродливые, нечесаные, немытые, но надежные и отважные. В битвах на них нисходило безумье: на губах выступала пена, лица наливались кровью, они начинали выть, грызть край шита и бросались в бой, как разъяренные зубры. В такие минуты ни один обычный человек не мог устоять против них. Говорили, что тогда и железо не могло причинить им вреда. Но, по правде, дело было в том, что их раны, даже весьма тяжелые, почти не кровоточили и сразу затягивались. Когда же припадок ярости проходил, они сразу слабели, их начинала бить дрожь. Но это не имело большого значения, ибо к тому времени любой противник был мертв или бежал с поля боя.
Люди испытывали по отношению к берсеркам не только страх, но и отвращение. Именно это чувство, а не только их мощь позволяло им зачастую прорывать вражеский строй. И хотя конунг Адильс не первым из конунгов привлек берсерков к себе на службу, это в глазах многих порочило его, что, впрочем, Адильса совсем не волновало.
Зато его очень взволновало, когда (двенадцать берсерков и большая часть остальных воинов как раз отсутствовали) задыхающийся от скачки стражник доставил весть о том, что два десятка чужих кораблей прошли протокой из Балтики в озеро Меларен и уже пересекают его. Вскоре какой-то мальчишка принес послание от незваных гостей. Их флот встал при устье реки, перекрыв дорогу к бегству. Начальник флота поймал этого мальчика и, дав гривну серебра, наказал найти конунга в его палатах и передать ему вот что:
— Хельги, конунг датчан, пришел сюда с миром, дабы навестить своего союзника и побеседовать с ним об общих делах.
Королева Ирса стояла как раз рядом. Адильс обернулся к ней:
— Добро, — Адильс ухмыльнулся, потом спросил: — Как ты посоветуешь мне принять его?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});