Это был знакомый вышибала кабака. Видимо, там все было спокойно и он вышел подышать свежим воздухом.
Приближаясь к нему, Весельчак не преминул подковырнуть его:
— Нерогд, тебе что, Кельга сказала мяса на жаркое в своих зубах наковырять!?
Увидав его, верзила оживился, встал с лавочки и обрадованно спросил его:
— Тидер, ты давно в Мориту вернулся?
— Да вот утречком жалование покуда получил, потом то, да се. Освободился и сразу в «Красную Шапку»! Народу как, много?
Вышибала разочарованно вымолвил:
— Да привалило, но пока еще не слишком густо!
— Ну все, Нерогд, давай! Не буду тебя отвлекать от дела, а то мало ли куда ты еще захочешь полезть своим ножом после возни с клыками!
Верзила оскалился, подобно зверю, что видимо, должно означать у него добродушную улыбку.
Весельчак проскользнул мимо него, промолвив:
— В горле пересохло, надо побыстрее пивка тяпнуть!
Нерогд, понимающе кивнул ему и разочарованно присел на лавочку, утеряв возможность потрепать языком.
Тидер, войдя в кабак, после дневного света, прищурился, чтобы его глаза привыкли к полумраку.
Ему всегда нравилось «Красная шапочка», оно было местом сбора для настоящих мужчин. Это было одно из любимых мест отставных солдат, наемников, караванщиков и прочего заурядного раввенского люда. В полутемном зале, вопреки словам вышибалы, было довольно людно, для столь раннего времени.
— Эй, Тидер, ты тут, откуда появился, вымахнул как прыщ на носу!? Недавно Кер заходил! Тебя искал! Говорил, что есть какая-то выгодная работенка для тебя, очень куда-то торопился — крикнула ему упитанная в летах, но все еще соблазнительная женщина, с выбившимися волосами из-под платка и в засаленном переднике.
Она проворно разносила кувшины с пивом и грубо обработанные глиняные кружки, лавируя среди столов с галдящей, жующей и пьющей толпой. Одновременно успевая распоряжаться несколькими девушками, подгоняя их.
— Увидеть тебе следующий восход Солнца, Кельга. А ты не знаешь, что за работа у него? Он разве не знает, что я только с караванами хожу?
Хозяйка пожала плечами и, припоминая суматошный день, добавила:
— Мне ранее Урук говорил, что они подрядились, охранять какого-то Сая. Весь какой-то пришибленный, как будто ему пришла пора идти на погребальный костер. Сказал, что седня вечером зайдет, очень просил меня, если увижу тебя, передать, чтобы ты его обязательно дождался!
Тидер увидел в углу свободный стол и присел за него, придвинув скамью поближе к стене, чтобы можно было прислониться спиной. Окинул взглядом помещение, выискивая взглядом кого-нибудь из знакомых.
Вокруг, в полутемном просторном помещении, с грубо обработанными деревянными столами и скамьями, собрался весь срез общества, населяемый Мориту. К концу трудового дня, здесь собрались все слои населения, населяющие этот кишащий муравейник, именуемый Моритой, исключая разве что Слуг Народа. У них, как у их ближайших прихлебателей, как у наиболее уставших тружеников, во имя блага раввенского народа, были свои места для отдохновения, в которые не было, естественно, входа простому народу. Ведь ради него они трудились денно и нощно, не покладая рук, ног, головы и других частей своего многострадального тела. Все для народа, все для него любимого.
Кельга подошла и без слов поставила на стол глиняный кувшин крепкого пива и без обиняков спросила его:
— Жрать что будешь? Есть свежее мясцо лысого кабана, нашпигованное вишнями, совсем недавно запекли. Рыбы свежей мелкой нажарила с луком.
Тидер одобрительно хлопнув ее по крутому заду, на что хозяйка, притворно, якобы возмущенно, взвизгнула и замахнулась на него. Шутливо уворачиваясь, он попросил ее:
— Мясо можно, но только без сладких ягод, а то боюсь, кишка слипнется и пива пусть принесут еще!
Тидер припал к кружке и, потягивая пенный напиток, наслаждался позабытым вкусом горького пива. Его занятие прервал раздавшийся на весь зал обрадованный крик:
— Тидер!!! Дружище, ты давно в белокаменной? Хе-хе, вернулся с караваном и, небось, зажал угощение своим лучшим друзьям!
Оторвавшись от пенного напитка, он увидел направлявшихся к нему двух закадычных товарищей с довольными мордами, Дэггата Молчуна и Сакара Колено.
Выражения лиц у них были, как у человека, которого похитили в младенчестве и вот теперь он, внезапно найдя свою родную богатую семью, готов засвидетельствовать сыновою любовь, пропивая их благосостояние. Называя его лучшим другом и умасливая его, они, мягко говоря, сильно лукавили.
Хотя Тидер с ними был мало знаком, но он довольно часто сталкивался с этими бродягами в «Шапке».
Сакар и Дэггат вместе служили в отдельной таксиархии горной пехоты. Это отборное подразделение раввенской армии безвылазно воевало в Синегорье, в течение десятка с лишним лет.
Там произошла какая-то темная история, связанная с их увольнением. Кентархия «горняков», при возвращении из рейда, попала в засаду, устроенную воинами одного из мятежных кланов синегорцев. Несмотря на то, что комесом таксиархии своевременно было получено известие с просьбой о помощи, он не дал приказа идти на выручку, ссылаясь на то, что было темное время суток.
Комес посчитал, что было слишком опасно выдвигать «горняков» для спасения гибнущих товарищей.
Целую ночь, «незамиренные мятежники» штурмовали перевал, на котором укрепилась отбивающаяся кентархия.
Лишь к вечеру следующего дня, в расположение таксиархии, вышли два изможденных солдата. Это были единственные выжившие — Сакар Колено и Дэггат Молчун.
Все остальные пропали, включая командира кентархии, бывшего кровным врагом вождю, осаждавшего их клана.
Несколько суток спустя, мертвого комеса — командира «горняков», наутро нашли в штабной палатке, находящейся в центре лагеря. У него был вспорот живот и собственными кишками его примотали к лежаку. Все указывало на мятежников и соответствовало синегорской традиции. В палатке, также, нашли и брошенный широкий нож с клеймом, изображавшим серого волка.
Клеймо — было клановым знаком волка, которые на ту пору, в малом количестве, оставались в Синегорье и лесах Беловодья, вытесненные гигантскими гиенами. Именно этот знак принадлежал мятежному клану, напавшему и уничтожившему до этого, кентархию «горняков» на Кровавом перевале. Это горькое, так много говорящее название, перевал получил, не только среди раввенцев, но и среди синегорцев, потерявших там немало своих воинов.
После завершения торжественного сожжения тела комеса, Сакара с Дэггатом, без излишнего шума и гама, отправили в отставку. Им не дали заслуженной пенсии, положенной ветеранам, воевавшим в мятежной Синегории. Да и за выходы в рейды заплатили не сполна, в ставке, чинуши сослались на то, что не было какой-то затерянной писарями бумажки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});