Читать интересную книгу Герцогиня смерти. Биография Агаты Кристи - Ричард Хэк

В пятницу, третьего декабря, утро в Саннинг-дейле началось как обычно. Кухарка поставила на стол яйца, фасоль, сосиски и помидоры, типичный английский завтрак. А потом Арчи заявил, что уходит. Сказал, что требует развода. Она услышала, как он резко оттолкнул стул от стола, только услышала, потому что глаза она закрыла ладонями, как будто этот инстинктивный жест мог оградить от беды, предотвратить жизненный крах.

В тот же вечер, отодвинув тяжелую бархатную портьеру, Агата Кристи старательно всматривалась в темноту. Столь обычный для декабрьского Саннингдейла туман клубился над дорогой, подползал к парковочной площадке. Агата ненавидела туман, ненавидела неодолимую назойливость, с какой он обволакивал знакомые силуэты, придавая им зловещий, угрожающий вид. Она зябко поежилась и снова тщательно задвинула портьеру, чтобы в спальню не проникла вечерняя промозглая сырость. Был десятый час, и она знала, что ее муж больше никогда сюда не вернется.

Глава пятая

Моя фамилия Нил

Любовь уходит в тихий мрак ночной.

Твои объятья больше не милы тому,

Кто словно маг развеял скуку жизни…

Агата Кристи. Любовь уходит

13 ИЮНЯ 1925. Гольф-клуб “Пэрли дауне” расположен на территории бывшей овчарни, в лондонском пригороде Саут-Кройдон. Огромные деревья и живописная пересеченная местность, довольно пологая – вот что манило сюда игроков в гольф, здесь они и обосновались в конце девятнадцатого века. Своего возлюбленного Агата Кристи впервые привезла туда в 1923 году. Их обоих интересовала тогда не столько сама игра, сколько возможность вместе провести выходные. Миссис Кристи отложила в сторону свои блокноты и зачехлила пишущую машинку, все ради него, ради своего ненаглядного, чтобы побыть с ним вдвоем.

Потом они постоянно приезжали в этот клуб, гораздо чаще вместе, чем он один. К гольфу Агата была, в сущности, равнодушна, хотя ей удавалось иногда даже обыгрывать партнеров, но это бывали весьма скромные достижения. Честно говоря, Арчи понимал, что у супруги просто не очень-то подходящие данные. Рост да, рост у нее отличный, это важное преимущество. Было бы важным, если бы она так не раздалась вширь. После того как они вернулись из кругосветного путешествия, Агата стала поправляться. Из-за погрузневших бедер сместился центр тяжести, поэтому замах никуда не годился, позиция нетвердая, отсюда и удары непредсказуемые.

Сам Арчи влюбился в гольф и играл превосходно. С нетерпением ждал выходных, чтобы выбраться на какую-нибудь из кенсингтонских площадок. А когда переехали в Саннингдейл, для Арчи наступили счастливые времена, там ведь превосходные многоуровневые площадки, настолько удобные, что за выходные он мог отработать все восемнадцать лунок.

Но в ту субботу, тринадцатого июня, игра не заладилась: на двух последних лунках он сплоховал, дважды опозорился с “богги”[19]. С досады решил попить в клубе чаю с булочкой (надо же было себя утешить) и вдруг заметил, что к его столику направляется эффектная брюнетка, а рядом с ней идет Ларкин Пирс. Это были его сотрудники.

Поднявшись из-за столика, он сначала протянул руку Ларкину, потом его спутнице.

– Привет, Нэнси, – сказал он, не сразу отпустив девичью ладонь.

Двадцатипятилетняя Нэнси Нил была секретаршей в их газовой компании “Империал Континентал гэс ассосиэйшн”. Поступила к ним сразу по окончании школы мисс Дженкинс, где учат машинописи и основам делопроизводства. Фирма, где служил Арчи, одной из первых в газовой отрасли достигла международного уровня. Там работали мужчины, женщин было только двое: Нэнси и ее подруга, которая, собственно, и познакомила ее с Арчибальдом Кристи.

Что и говорить, Нэнси была девушкой яркой, энергичной и умела так смотреть на мужчину, что тому казалось, будто она видит лишь его одного. Во всяком случае, мистер Кристи точно это чувствовал, всякий раз, когда она с еле заметной улыбкой смотрела на него. А Нэнси точно знала, что ее улыбка сводит мистера Кристи с ума.

К тому моменту они были знакомы примерно год. Агата тоже иногда с ней общалась. Все очень мило и благопристойно, да и как могло быть иначе, ведь Нэнси всего двадцать пять. Да, поначалу это была невинная дружба. Они даже ходили втроем танцевать. Агата брала на себя роль компаньонки, чтобы их симпатичная приятельница могла повеселиться, ведь девушке не полагается одной ходить по танцевальным вечеринкам. Арчи был счастливым семьянином и совсем не собирался нарушать брачный обет. Невинная, абсолютно платоническая дружба. Но однажды все вдруг изменилось.

Первая вспышка любви настигла Арчи нежданно-негаданно, когда они с мисс Нил случайно встретились на поле для гольфа. Нэнси была отличным игроком, она играла даже лучше самого Арчи. Он умилялся и млел от восторга. Какие точные, уверенные броски! Не то что у его благоверной, которая всегда подолгу примеривается, словно боится ударить или думает о чем-то еще.

Да, Нэнси чудо. Но Агата его жена, и, хоть он давно не считал ее своим Ангелом (а ведь когда-то считал!), нельзя нарушать обет. Пора было прекратить флирт – флирт, и только – с этим прелестным созданием. И он все честно ей выложил, пока они шли по краю зеленого поля (так называемой “лужайки”), где располагалась семнадцатая лунка. Со стороны казалось, что игроки дружески болтают, никто бы не заподозрил, что шутливое светское ухаживание уже переросло в нечто большее.

Мисс Нил отреагировала на откровения мистера Кристи со свойственной ей осмотрительностью. Да, она его понимает, прекрасно понимает. Долг, семья – это очень важно. И она, Нэнси, никогда не претендовала на роль пресловутой “другой женщины”.

Агата ни о чем не догадывалась, Арчи же ни словом не обмолвился о той случайной и роковой июньской встрече. Вернувшись тогда домой, он увидел, что жена изучает туристические каталоги. Она собралась в Пиренеи: захотелось вернуться в детство, когда мир был наполнен радостью. Она мечтала показать Арчи те места, где так были счастливы ее родители, рассказать, как замечательно они тогда все вместе путешествовали.

На пиренейских фотографиях Арчи рассеянно смотрит в сторону или прикрывает лицо рукой, как бы стараясь отгородиться от всех и вся. Агата, напротив, сияет улыбкой, не подозревая, что творится в душе ее мужа. А он не замечал ни горных пиков и громад, ни моря, ни пляжа (когда они потом приехали в Сан-Себастьян). Он видел только свое будущее, которое уже не мыслил без Нэнси Нил. И не важно, какие он пытался найти себе оправдания и находил ли. Не важно, хорошо или плохо было то, что случилось. Главное, оно случилось.

Когда возвратились домой, Арчи жил словно бы по расписанию: работа, в свободное время – гольф, никаких внезапных желаний или порывов. Когда жена говорила, что он стал совсем другим, Арчи негодующе возражал и обвинял ее в мнительности.

Переселение в Стайлз он затеял ради престижа: это повышало его авторитет на работе и придавало вес в обществе. По тем же соображениям он купил подержанный “дилейдж”. Хотя и особняк, и еще один автомобиль (имелся ведь еще “моррис каули”) были чересчур обременительны для семейного бюджета. Но Арчи предпочитал об этом не думать, главное – явить всему миру стабильность своего благополучия, в первую очередь работодателям.

А в жизни Агаты в тот момент от стабильности не осталось и следа, после смерти матери (напомним: в апреле 1926 года) она погрузилась в жестокую депрессию, которая сопровождалась бессонными ночами, бесконечными слезами, надуманными обидами, нежеланием общаться с людьми. Не то чтобы ей не хотелось говорить, ей важно было выговориться, безумно хотелось излить душу Арчи, а ему откровения жены были в тягость. Видимо, в эти моменты еще сильнее мучила совесть, но он в подобные мелочи не вникал и даже не пытался себя преодолеть, больше не пытался. Это нетерпение равнодушия только усиливало душевную боль Агаты.

В августе он признался, что любит Нэнси, и в том, как он это сделал, был весь Арчи: жестко, стремительно, без капли сострадания к чувствам и гордости жены. Зато так расписал собственные страдания, что Агате нечего было на это возразить.

К тому моменту ее писательский дар успели оценить во всем мире, считали незаурядным. А она, узнав про Нэнси, обнаружила, что больше не может писать. Агата как раз работала над книгой “Тайна “Голубого экспресса”, однако кошмар нависшего вдруг одиночества парализовал ее фантазию.

И все-таки она надеялась, страстно надеялась, что муж опомнится, поймет, что совершает ошибку, и счастье еще вернется. Она готова была все простить и ждала покаяния, но напрасно. Тогда, в декабре 1926 года, он пришел просить не прощения, а развода. Он потребовал развода, он был хладнокровен и решителен, как хирург, отсекающий опухоль от больного органа.

Да, Арчи даже и не пытался смягчить удар. Ему было важно, чтобы она уяснила себе: к былому возврата нет, и не надеялась на то, что он передумает. Ушел без оглядки, ни на секунду не замедлив шаг. Действительно, сколько можно. Какая жалость, какая любовь?