другой сигнал.
Брюнхвальд посмотрел на Волкова: как быть? Но тот опять ничего не сказал – зачем ему, это компетенция первого офицера, сам пусть решает. И Брюнхвальд решил сам.
– Фейлинг, езжайте к ротмистру и скажите, что этот сигнал будет и для арбалетчиков, и для стрелков, пусть он его запомнит.
Вестовой уехал, а Волков, попивая вино, сказал своему первому офицеру:
– Времени мало, Карл, меньше месяца, из них две недели придутся на дорогу. Мне бы очень не хотелось, друг мой, выслушивать нарекания на смотре у фон Бока только потому, что господа ротмистры и сержанты не знают сигналов трубы.
– Буду гонять их с утра и дотемна, – пообещал Брюнхвальд. – Думаю, что уже через неделю все будут знать все и слышать.
Полковник кивал, уж в этом он не сомневался, его первому офицеру требовательности было не занимать.
Тем временем арбалетчики вышли, встали перед пехотой на своем правом фланге. Выставили большие щиты, разместились за ними, наставили незаряженные арбалеты на холм, на котором сидели офицеры. Теперь и арбалетчики, и стрелки находились перед рядами пехоты, изображая готовность дать залп.
Но стрелков на левом фланге оказалось много, возникла скученность.
– Господин Фейлинг, пригласите сюда капитана Роху, – распорядился Волков.
– Да, полковник, – официально ответил молодой человек и поскакал к Рохе.
Роха подъехал к холму и приподнял свою видавшую виды шляпу.
– Господин полковник!
Теперь в его тоне и намека нет на обычную фамильярность – кругом молодые люди: нанятые солдаты и новые офицеры. В такой ситуации любое панибратство недопустимо, тем более когда полковник сидит под своим знаменем.
– У вас две сотни человек, – заметил Волков. – Они будут мешать друг другу, если станут стрелять из такой позиции.
– Ваша истина, господин полковник, – отвечал капитан стрелков. – Я и мои ротмистры решили поделить всех на три линии: в первой будут мушкетеры, почти восемь десятков, вторая и третья линии – аркебузиры. Стрелять станем линиями, одна стреляет – две заряжаются сзади. И никто никому не помешает.
– Это разумно, – заметил капитан-лейтенант.
Волков с ним согласился и спросил:
– А вы уже пробовали стрелять тремя линиями, команды учили? Сержанты знают, что делать?
– Нет, сегодня только решили попробовать, – отвечал Роха. – Как только капитан-лейтенант отпустит нас с общего построения, мы займемся своим строем.
– Пока вы нужны тут, – возразил ему Брюнхвальд. – Если только после обеда.
Роха кивнул. Он уже готов был уехать, но остановился.
– Господин полковник, может, разрешите моим ребятам делать хотя бы пять выстрелов в день? Два выстрела очень мало, нам нужен навык быстрого заряжания. Новобранцы еще путаются и тормозят других. А я хочу научить их заряжать оружие так, чтобы они могли делать это с закрытыми глазами.
– Пять выстрелов? Да вы сожжете весь порох еще до войны! – Капитан-лейтенант покачал головой.
Волков помолчал. Да, этот новый черный порох очень дорог, но кавалер понимал, что стрельба – дело, требующее навыков. И он сказал:
– Господин капитан-лейтенант, сдается мне, что от мушкетов в будущем деле станет зависеть многое, распорядитесь выдавать капитану пороху на пять выстрелов в день. И купите еще. Деньги у вас есть?
– Как прикажете, господин полковник, – отвечал его заместитель. – Денег предостаточно.
Роха радостно снял шляпу и вернулся к своим людям.
Боевое слаживание тем временем продолжалось.
– Трубачи, играйте «Стрелки, назад!», – скомандовал капитан-лейтенант Брюнхвальд.
Теперь ротмистр арбалетчиков, даже, может, не зная сигнала, просто приказал делать то же самое, что и люди Рохи. Стрелки и арбалетчики быстро прошли сквозь ряды пехоты и вернулись на свои исходные позиции. На это раз маневр прошел быстро.
Брюнхвальд встал со стула и закричал так, чтобы было слышно всем офицерам и сержантам:
– Пехота! Ряды сомкнуть! В колонну по четыре. Барабанщики, играть «Свободный шаг». Трубачи, играть «Строиться в колонну».
Барабанщиков четверо. Хоть и мальчишки, что еще не бреются, но дело знали хорошо. Бодрая дробь барабанов понеслась над холмами, скатываясь к рядам солдат, а поверх ее, перекрывая барабаны, слышался звонкий и резкий рев труб.
– В колонну по четыре! – командовали офицеры. – Фронт на знамя!
А у полковника мурашки по спине. Давненько, давненько он не слыхал этих сигналов, будь они прокляты. Он уже и забыл, как от них холодеет сердце.
«Строиться в колонну» обычно играют перед делом, когда солдаты покидают лагерь. «Строиться в баталию», «Приставным шагом вперед», «Ровняй ряды», «Пики опустить». Хоть и был он тогда арбалетчиком, а не пехотинцем, все эти сигналы знал: и сигналы труб, и раскатистый бой барабанов. Все до сих пор помнил, а ведь так мечтал забыть их раз и навсегда или хотя бы не слышать больше.
Но нет… Барабаны стучат, как и пятнадцать лет назад. Все тот же знакомый ритм: «Строиться!» А значит, скоро снова он увидит линии людей в латах и с острым железом, что пойдут на него с желанием убить, покалечить, пойдут в осатанелой злобе своей и никак иначе. Слава богу, теперь он окажется позади всех этих бесстрашных людей, что сейчас строились перед ним, да еще верхом на отличном резвом коне и в прекрасных доспехах. Слава тебе, Господи! Кавалер почувствовал, как вспотела его ладонь, держащая стакан с вином.
А барабаны стучали, трубы играли сигнал, сержанты громко повторяли приказы офицеров. Ряды зашевелились, чуть смешались. Стали сдвигаться, чтобы из трех отдельных рот встать в одну колонну. Древками протазанов и копий сержанты выстроили ряды, ровняли их. Но не все шло так, как нужно, кое-кто из солдат не сразу нашел себе место – тех уже грубо загнали в строй рассерженные сержанты.
Капитан-лейтенант повернулся к полковнику.
– Долго!
Волков промолчал. Он и не надеялся на другое. Люди собраны с разных земель, друг друга почти не знают, сержантов не знают, офицеров увидели первый раз три дня назад – чего от них ждать?
Наконец построение завершено, все пехотинцы встали в четыре ряда, лицом к холму, на котором лениво шевелится на легком ветру бело-голубое знамя с черным вороном. Офицеры встали перед рядами, сержанты за ними.
– А солдаты-то у нас неплохи, – заметил кавалер, разглядывая ряды.
– Неплохи, неплохи, – согласился Брюнхвальд, снова садясь на стул. – А погонять я их погоняю, и вы их через пару недель не узнаете, господин полковник.
– У нас их уже почти восемь сотен? – поинтересовался кавалер.
– Без малого, могу уточнить по бумагам верное число.
– Нет нужды.
– И Бертье наймет еще около шестидесяти человек, – добавил капитан-лейтенант.
Волков кивнул.
– Карл, пусть построятся в баталию, в восемь рядов.
Брюнхвальд сразу встал и закричал:
– В баталию, в восемь рядов строиться! Барабанщики, «Свободный шаг»! Трубачи, играть «Строиться в баталию»!
Снова закричали офицеры, снова засуетились сержанты. Только что ровные