своим «положением». Это болезненное чувство внутри — унижение. Дернулась светлая голова и снова задрался нос.
— Хорошо. Но сожжение? Их семьи…
— Получат красивые вазы, полные пепла, который ты заботливо соберешь, и смогут водрузить в родовые усыпальницы. Формально, погребение состоится.
— Ты уничтожаешь следы, — наконец дошло до Велдона.
— Да, — не стал отпираться капитан. Честность — она проще. Пока у него еще есть такая роскошь.
Оба услышали шаги и странные звуки в коридоре, переглянулись и кинулись проверять. Быстро потушив одинокую свечу, бесшумно приоткрыли дверь, всегда хорошо смазанную в любое время года, прокрались и, чуть высунув головы друг над другом из-за поворота, стали свидетелями поразительных вещей, попутно услышав пару матных слов, в сердцах отпущенных спускающейся вниз Любой.
— Жениться хочешь? — задумчиво спросил капитан, вернувшись в кабинет.
Лекарь поперхнулся, стрелка на шкале удивлений за этот вечер превысила все нормы и оторвалась, не выдержав нагрузки. Получилось только отрицательно помотать головой, слов не было. Такая жена, хуже ярма на шее.
— Освобожу от клятвы, — начал заманивать капитан. — Земли, дом, счет в банке.
— Нет!!!!
— Хорошо, нет так нет, — покладисто согласился Мюррей. — Если передумаешь…
— Не передумаю!!! Джонатан, ты мне жизнь спас и все такое… Но даже не проси. Я лучше сдохну за тебя, чем женюсь на ней, — выдал положа на сердце руку лекарь. — Найди другого, чтобы… эм… замять дело.
— Найду, — пообещал капитан.
Лекарь пристально посмотрел на друга, замечая упрямый блеск принятого решения и, пока боги на его стороне, поспешил убраться подальше, пока друг не додумался приказать.
* * *
Любаша
Большое светило вело второе в рассветном танце сквозь белые пушистые облака, одетые в розово-черничные отблески, как в дорогие наряды. Утренний ветер пришел поздороваться, быстро облетел храм, смахивая пыль с потолка на пол и улетел, обещая вернуться.
Бесхитростно стиснув деревянную фигурку Ютарии в объятиях, чтобы точно услышала значится, горячо шептала. Раз боги здесь есть, и магия, и чудеса, почему бы не попросить?
— Ведь он твоя копия! — старательно бубнила под нос. — Хранитель семейных очагов Амрана. Помоги ему, пожалуйста! Пусть вылечится от своей болячки, заделает матери внуков, чтобы она свалила довольная в столицу, не мешая спать по ночам честным людям!
Ибо когда темное небо только начало светлеть, на меня напала бессонница так, что требовалась вкусняшка для крепкого сна голоднющему животу и пузырек настойки. Я честно кралась по коридору обратно в комнату, прихватив каравай хлеба, шмат мяса и зелье, и позорно врезалась в такого же пробирающегося тайком Мюррея. Еда разлетелась, пузырек остался в руке. Щекам стало очень жарко. Признаваться, что жру как конь, было стыдно.
Тяжко вздыхая, подняла хлеб, готовясь получить нагоняй за расхищение барского имущества. Даже зажмурилась, чтобы отгородится.
— Люба, несколько дней вам будет хотеться много есть. Пожалуйста, никому не говорите и не стесняйте себя, беря столько, сколько нужно.
— Что? — удивленно распахнула глаза, обалдело принимая мяско, отданное в руки, и расстроенно ссутулилась, рассмотрев… капитана.
На опухшем лице уродливо гноился черный шрам, раскинув черную сетку прожилок. Красные белки глаз свидетельствовали о бессонной ночи. Хоть одежду сменил.
— Не надо меня жалеть, — тихо попросил мужчина. — Мне казалось, я всегда могу рассчитывать на вашу честность. Это все еще так?
— Угу…, - постаралась удержать слезы. Жалко человека… Вот так, гнить и…
— Помогите пожалуйста организовать сегодня четыре прогулки, составьте очередность, предупредите девушек, и отправьте человека с запиской. Все после обеда. С вас снимаются все обязанности по дому. Посыльный будет приносить с кухни. Если случится что-то странное, сразу ко мне, договорились? И та склочная старуха пусть пару дней всюду сопровождает вас. Мне так спокойнее.
— Чтобы люди боялись плевать в лицо обесчещенной служанке, опасаясь мстительности травницы? — некрасиво шмыгнула.
— Именно так, — тихо рассмеялся капитан.
— Хорошооо…
— Много есть и много спать. Уговор?
— Но я не беременна, — сообщила доверительным шепотом, делая большие глаза.
Капитан сдавленно хрюкнул и поспешил уйти. Странный он какой-то. Со стороны лестницы раздался тихий скрип. Вскинула голову, щуря глаза, но там было пусто. Постояв немного, пошла к себе, умяла и проспала аж несколько часов. Делать было нечего, вот и пошла в храм.
На выходе неожиданно наткнулась на сосредоточенного Руперта. Увидев букет в его руках, обреченно вздохнула. Вторая часть Мерлезонского балета.
— Люба, выходи за меня.
* * *
— Погоди, — попросил, подняв открытую ладонь, и присел на ступеньку. — Джонатан закрыл город покуда не завершит дела… Самосуд — такое не прощают. Оправдывает лишь близкая встреча с Безликой, — устало положил букет рядом и сцепил руки в замок, повесив голову. — Виновный будет найден, понимаешь? Не Марджери, что скроется за высокими стенами рода. Наказывать некого… Кроме тебя, — глухо закончил ликбез. — Из-под земли достанут, столько народу… Я — не особо важная птица, но кое-что могу. Помню, не люб, посему — фиктивный брак года на три, пока не уляжется. Потом — думай сама. Захочешь — останешься, нет — дам, что смогу и отпущу. Выбирать не густо, Люба, — желваки ходили на бледном лице. — Плаха, Белд или я. Определись до свадьбы капитана, потом выбора не будет.
Ушел не оборачиваясь, оставив груз реальности. Оставила букет возле богини. Фигурка Безликой, если бы могла, уронила бы челюсть от удивления.
Как быть дальше?
Растерянно посмотрела на поселение, раскинувшееся впереди. Вцепилась в подол руками как за якорь. Сделала глубокий вдох, выдох и пошла.
На самом деле, мы почти всегда делаем выбор в первые пять-десять секунд. Потом начинаются метания, поиск причин для отказа, оттягивание решения и прочие телодвижения.
Возможно, мое перемещение на Эдо имело подоплеку? Помочь капитану продолжить род? Подсказать с озеленением местности? Дать толчок к развитию и росту товарооборота на данной территории?
Дернула плечом, смахивая панику. В той жизни было много «надо», пусть в этот раз будет «хочется», даже если неправильно. Присела, погладила землю с камнями, улыбнулась:
— Успеем сделать побольше, да? Раз долго и счастливо отменяется, надо печь плюшки каждый день, чтобы мука не испортилась, — дохлый оптимизм — лучше, чем ничего.
По-детски, чуть подпрыгивая на каждом шагу, направилась в дом. От переживаний снова захотелось есть… Просто ужасный ужас.
* * *
Джонатан Мюррей
— Сегодня, — кинул свеженаписанный свиток сонному секретарю, переступившему порог кабинета. Кинувшись на пол, успел подхватить в последний момент. — Плохо, — прокомментировал реакцию. — Сядь, — быстро плюхнулся, чуть не упав вместе со стулом. — Какие планы на будущее? Лицо надо держать в любой ситуации. Понятно? — кивок. — Сырость не разводи, отвечай.
— Я… не думал, — тихо выдавил, понурившись.
— Зато я подумал. Поедешь строить жизнь в Ганзу, — выдвинув ящик стола, достал пухлый конверт