мешающее больше всех — себя.
Словно долго отсутствующая директриса, женщина влезала везде и к каждому, грозясь невидимой плетью, поднимая приличия с субординацией на нужный уровень и не важно, что от этого могло пострадать качество или человек. Сию одиозную личность звали Марджери Мюррей. Высокая, подтянутая, красивая и невыносимая.
Пять невест, несметное количество сундуков и сопровождающих выстроилось около показавшегося вдруг очень маленьким двухэтажного особняка. У радушного хозяина, встречающего процессию на крыльце, стала дергаться щека. Заведенные за спину руки сжимались в кулаки и разжимались.
— Мальчик мой! — патетично воскликнула Марджери, раскинув руки… и началось.
Возможно, при старых обстоятельствах музыка звучала бы привычными аккордами, но не в этот раз. Бешенство капитана взорвалось феерией звуков и эпитетов, жестов и посылов. Пять невест, немного скраба, мать, одна горничная на всех и я, все остальное летело, спотыкалось, выносилось и исчезало с немыслимой скоростью. Нутром почуяв неладное, Марджери переждала бурю, убрав бревно тарана в нагрудный кармашек, достав взамен капли слез и духи обаяния. Тасуя их, словно заправский шулер, она добилась от сына послаблений и ушла, крепко зажав свой выигрыш — две горничные на всех, обещание все объяснить, дозволение делать что захочется и примерное расписание свиданий.
При всех минусах был огромный тощий плюс: приехал мой секретноингредиентный ингредиент — парень, владеющий даром растительности. Редкое и очень ценное умение. Жизнь заиграла новыми красками.
Бригада баб была выдернута из нового витка починки города. Словно дорвавшиеся до экспериментов дети, тащили из леса все, что могли, а потом собирались кружком вокруг чахлых кустиков и, затаив дыхание, жадно следили за потугами парня засадить плешь заднего двора Мюррея новыми волосами.
Джонатан соврал матери и бегал от нее, как мог. Демонстративное игнорирование моей персоны не могло длиться вечно, как и осмотр с обживанием на новом месте, сбор сплетней, раскладывание нарядов и прихорашивания. Через два дня тихой осады Марджери Мюррей пошла в наступление.
Когда утром третьего дня я пришла на кухню, хозяйка этого дома при полном параде во всю совала нос в каждую емкость, до которой могла дотянуться. Там, где она не могла, ей помогал приставленный сыном охранник, и проверка продолжалась.
— Доброго дня, — поклонилась ее спине.
— Госпожа! — едко заметила дама, не удосужившись повернуться. — Еще раз! — хлесткий приказ, словно щелчок плети.
— Доброго дня, госпожа, — бесцветно повторила за ней, давая шанс мирно разойтись.
— «Доброго дня, госпожа!» с должным уважением в голосе! — рявкнула мегера, развернувшись ко мне. Надо же, заметила ничтожную вошь. — Где? — строго нахмурила брови, поджав губы.
— Что?
— Госпожа!!
— Какая из? — прикинулась поленом. Обращение «госпожа» царапало язык не хуже щетки из острых гвоздей.
— Я научу тебя!! — вызверилась Марджери, потрясая указательным пальцем в воздухе. — Научу манерам и почтению, наглая деревенская подстилка!!!
— Так что вы ищете, госпожа?
Это как сказать «доброго дня!» с интонацией «чтоб на тебя голуби нагадили!». Собеседница все поняла, сузив глаза, окинула нечитаемым взглядом и притворно вздохнула, убирая встопорщенные стальные перья, влезая в шкуру овечки не по размеру:
— Принеси мои капли! — плаксиво попросила охранника, бессильно опадая на ближайший стул. — Воды, — уже мне.
Парнишка метнулся на выход. Я поставила кружку.
— Ты уволена, — мгновенная смена маски. — Вещи собраны, сумки на улице, естественно за вычетом аренды моих платьев, которые ты нагло выклянчила у моего доброго сына. Катись, откуда выползла. Пшла вон! — небрежно махнула рукой на выход.
Закрыла дверь изнутри и села напротив.
— Не вы меня нанимали, это раз. У нас с ним магический договор, это два. Мы с вами одинаково хотим помочь капитану, это три. Пожалуйста, верните все туда же, где лежало. Если хоть что-то пропадет, буду жаловаться и просить неустойку. А так, будем считать, что познакомились, не могу сказать, что приятно. А что вы искали?
Она медленно встала, сдерживая клокочущую ярость.
— Приворотное зелье, конечно. Не мог мой сын по собственной воле пригреть на груди… такое! — вздернула нос. — Сама уйдешь, — прошипела и резко выплеснула жидкость мне в лицо.
— Не дождетесь, — весело усмехнулась в ответ, оттирая влагу рукавом.
— Ваши капли, госпожа! — вернулся охранник.
— Здесь омерзительно смердит, — поплыла на выход мадам.
* * *
Джонатан Мюррей
Приезд матери был огромной ошибкой, как и потакания со смехотворными смотринами, ухаживаниями. Взрослые люди, все знают, кому что нужно. Но нет, приличия же. Сжал зубы. Тошнит от них всех. Разряженные напыщенные куклы, заводящиеся с пол оборота от будущих перспектив. Брачное предложение стало выгоднее в десятки раз: нелюбимый супруг сдохнет раньше, чем наследник научится говорить. Какая радость!
Хорошо, что их пять. Пока первые будут убегать, не в силах перебороть отвращение или страх, словно злобный колдун успею сцапать хоть одну замешкавшуюся.
— В пекло, — раздраженно выдохнул, одним движением смахнув все со стола.
Жалобно тренькнул новенький сервиз, оповещая о своей скоротечной кончине. Листы первосортной бумаги, как белые птицы, полукругом медленно опускались вниз, падали в мокрый плен на полу, темнели, потихоньку напитываясь, и безнадежно умирали.
— Что, так можно было?! — обиженно воскликнул Руперт, подбегая и с наслаждением отправляя ненавистную посуду в полет. — Если что, это все ты! Она ведь так старалась, так старалась оставить свой след в твоем кабинете. Тащила из такой дали, можно сказать на своем хребте! Забота, цени!
Секретарь не решился на широкий жест, лишь аккуратно отодвинул расписные чаши, щедро усыпанные нелепыми огромными желтыми, красными и фиолетовыми цветами, несколько взглядов на которые мгновенно обеспечивали мигрень.
— Возможно, это модно нынче в столице… Но терпение не безгранично. Да… Может подеремся? — сам себе удивился друг. — Обоим полегчает. Что скажешь?
— Если бы это помогало, мы бы не вылезали из круга, — усмехнулся. Ему все же удалось отвлечь от бешенства. Даже чуть расслабился.
— Тогда, — облокотился об стол, — нужна баба! — авторитетно припечатал Руперт. — Навестим Белда? Там столько прекрасных созданий, уж одна да поможет скрасить время, — широкая улыбка. Только фальшивая, плохо маскирующая беспокойство.
— Я еще не при смерти… В доме теперь столько женщин, обосраться от радости. Так скрасят время… не унесешь.
Присел на пол, собирая то, что выжило после маленькой вспышки. Друг и секретарь помогли. Они ушли на обед, захватив приглашение на разговор. Дверь без стука распахнулась. Внутри обожгло от злости. Сжал кулаки. Спокойно.
— Ну наконец-то, дорогой! Еще день, два и девочки начнут паковать багаж! Что скажет общество, как отреагирует столица? Да меня не пустят дальше порога ни в одном приличном доме! Не всем нравится прозябать в нищей глуши, а я еще жить хочу!!!.. Неслыханная наглость: избегать приглашенных невест, в нашем-то положении! Бедняжки перенесли тяготы пути, лишения и неудобства! Ради