Глава 11. Горбоносый
Всё-таки хорошо я сросся с телом Василия. Свыкся, как с собственным, и поэтому пробуждение произошло, как полагается псионику.
Это напоминало загрузку боевого механизма. Тренированный разум проснулся за пару минут до того, как я открыл глаза. Просканировал чакры, энерго-потоки, и весь организм.
Никаких серьёзных увечий у меня не было, если не считать такими синяки после битвы с «угольками». Я и вправду сжёг там, возле Вертуна, всю энергию, и острое чувство обиды проникло даже сквозь сон. Вашу-то псину, столько сил копил, чтобы опять бездарно слить.
А ведь я серьёзно намеревался выучить хотя бы захудалый огненный шарик. Ну вот, теперь опять заряжаться.
Стоп…
Яд!
Сразу же всё чутьё устремилось просканировать организм на остатки токсинов, в особенности проверяя почки и печень, ведь весь урон должен был прийтись на них.
Следов яда не было, что довольно странно. Вашу псину, Серые Хранители, я же прекрасно помню, какая сильная отрава была в крови! Даже сильному псионику не под силу сжечь такую без следа.
Удивляться чудесам времени не было, поэтому дальше разум прислушался к окружающему миру в поисках источника опасности. Потоки псионики шли в пределах нормы, эмоций вокруг никто не излучал, и опасности не предвиделось.
И это тоже было странно, потому что я уже чётко знал, что сейчас рядом со мной находился враг. Давний, известный хитростью и ловкостью, с которым мне было бы трудно справиться, окажись я с ним один на один.
Я знал, что он сидит всего в паре шагов от меня. Слышал его дыхание, треск хвороста в руках, шорканье сапог по земле. Но внутренний цербер всё равно отчитался — всё нормально, можно просыпаться, этот враг не опасен.
— Смотрю, ты уже очнулся? — спросил Вячеслав Ключевец.
Я открыл глаза.
Надо мной ночное небо, захваченное сразу двумя яркими лунами — Белой и Синей. Они висят высоко и будто спорят, кто из них больше звёзд засветит. Пробоины не видно.
Вокруг всё те же горы, чёрный контур их вершин обрезает небосвод со всех сторон. Да и собачий холод намекает, что меня окружают в основном камни.
Рядом трещит небольшой костерок, и Ключевец, сидя по-турецки, время от времени берёт палочку из кучи хвороста, ломает, и подкидывает дровишки в жадно шкворчащий огонь.
У Вячеслава не было капюшона, одет он был в форму Царской Армии. Вот так подумаешь — обычный безлунный солдат, если не знать, на что он способен. Костёр давал достаточно света, и мне впервые удалось более-менее его рассмотреть в спокойной обстановке.
Нос с заметной горбинкой, когда-то явно сломанный. Скучающие коричневые глаза, в которых блестели огонь и две луны в небе. Лицо у Ключевца было худым, словно кожу натянули на скулы и подбородок, и губы вдобавок тонкие, едва заметные.
Кроме носа, у него и не было никаких выразительных черт, за которые можно было бы зацепиться. Ну, сколько этих поломанных носов у мужиков в армии? Каждый второй, наверное, в юности участвовал в разборках с соседней улицей.
— Рассмотрел, Иной?
Я даже не удивился, что он знает обо мне. И всё же мой Василий где-то видел раньше этого человека, о чём пытался сказать, посылая сигналы.
Но рисковать, вытаскивая хозяина тела вперёд, я не мог. Потому что не знал, как на это отреагирует ночной собеседник.
— Мне знакомо твоё лицо, — всё же сказал я.
Вячеслав пожал плечами, а потом задумчиво поскрёб бритый подбородок:
— Я сам не сразу вспомнил, где тебя в первый раз увидел. И то, меня тоже не отпускает чувство, что мы встречались ещё раньше.
Молча покрутив головой, я подвигал всеми частями тела, убеждаясь, что действительно нет переломов. Потом, чуть поморщившись от боли в мышцах, спокойно сел и уставился на Вячеслава.
Мой магострел оказался рядом, и я даже ощутил в нём заряженный патрон. Это презент, чтобы я доверял?
Как этот горбоносый здесь оказался? Где Филиппо? И что, вашу псину, тут вообще происходит?!
Эти вопросы крутились в моей голове, но сказал я совсем другое:
— В меня попали ядовитым дротиком.
— Да, — кивнул диверсант, — У меня было противоядие.
Мне сразу полегчало. Не люблю загадок, даже если это исцеляющие чудеса. Любая неизвестность — это слабость, источник страха.
Я покрутил головой.
— Где одноглазый старик?
Диверсант ткнул палочкой в темноту.
— Тело там. Я прикопал камнями, но звери всё равно его вытащат потом. Так что, если желаешь, можешь перезахоронить.
Вот же… горелый ты пёс! Да как так-то?!
Я подхватил магострел и до скрипа стиснул приклад. Острое ощущение неизбежности вдруг укололо меня в сердце и подтащило застывший ком к горлу. Дыхание перехватило, защипали глаза.
В темноте ничего не было видно, но я не сводил разъярённого взгляда с того склона, на который указал диверсант.
Вячеслав даже не шелохнулся, когда я схватил оружие.
— Если что, те пятеро — мертвы. Сдаваться они не желали.
Пятеро? Так вот их сколько было.
— Твою псину, — наконец, просипел я, стараясь вернуть контроль над эмоциями.
Сказать, что я привязался к старику — ничего не сказать. Он спас мне жизнь, и больше двух недель нянчился со мной. Большой, конечно, вопрос, кто с кем нянчился, но всё же.
— Я дал ему противоядие, но… — тут Вячеслав пожал плечами, — Возраст, наверное.
Злость мешала думать, и я привычным усилием воли подавил её, выравнивая дыхание.
Если этот неожиданный спаситель думал, что я поверю ему… Впрочем, лжи в его голосе я не ощущал, но верить шпиону будет только идиот.
Да, пусть этот пёс толчковый не имел отношения к убийству старика, но он мог спокойно придержать противоядие. Филиппо мешал ему остаться наедине со мной.
Вот только зачем я понадобился Ключевцу?
Эта неизвестность мне тоже не нравилась. Почему человек, которого я привык считать смертельно опасным врагом, сейчас спокойно сидит напротив меня? Почему он дал мне противоядие?
В сказки про неожиданное милосердие я не верил. Тем более в такой профессии.
— Так ты помнишь первую нашу встречу? — издалека зашёл я, положив магострел на колени.
— Это было в горах, возле Маловратска. Тогда у меня было задание запугать жителей окрестных деревень. — он снова кинул палочку в костёр, — Мне нужно было убить магов-студентов.
Я прекрасно помнил тот случай. Тогда на нашу учебную группу, отправившуюся к Жёлтому Вертуну в горах, напал «комок». Так называли элементалей стихии земли.
И