Поезд медленно проходил мимо станции, Варя на время отвлеклась от своих мыслей и смотрела, как бабы в платках махали рукой.
Когда снова в окне замелькали деревья, Варино сердце сжалось с еще большей отчаянной силой – неужели ничего нельзя сделать для собственного счастья?
«Отчаяние – не лучший друг девушки», – однажды она услышала от Шурочки. Она не сама придумала афоризм, а вычитала у китайских мудрецов.
Это верно. Значит, ей нужно отбросить отчаяние и подумать.
Варя закрыла глаза. Решить как задачу, она же способная к математике.
Итак, Шурочкин дядя прочит племянницу замуж за Николая Кардакова. Если она выйдет за него, тогда сама Кардакова выйдет за него. Странное условие, скривилась она, и кто его ставит? Престарелая женщина, которая должна рыдать от счастья, что может надеяться быть рядом с Михаилом Александровичем!
Спокойно, одернула она себя. Сейчас она должна математически, а не романтически рассмотреть условия задачи.
Итак, продолжим. Если Шурочка выйдет за Николая, то Кардакова и Михаил Александрович поженятся.
Варя почувствовала, как слезы подступили к глазам.
«Да не выйду я ни за кого, кроме Алеши!» – в уши ворвался громкий смех Шурочки.
Она вытерла слезы белым платком с кружевами, который лежал заткнутый на запястье под рукав. Она как будто заранее готовилась плакать и не положила в сумочку.
Тогда… А если она поможет Шурочке найти Алешу – разве не потому подруга так радостно согласилась поехать с ней? – может ли все перемениться?
Варя распахнула влажные глаза и наткнулась на взгляд восхищенных мужских глаз. Он… этот мужчина, на которого она не обратила внимания, наблюдал за ней все время?
Она нахмурилась и отвернулась к окну.
12
Все замечательно, все хорошо, подбадривала себя Шурочка. Она взяла со стола записную книжечку в темно-синем шелковом переплете. Вложила в нее карандаш. Закрыла сумочку, замок щелкнул.
Она надела шелковое пальто и шляпку.
Сегодня ученый-химик должен отдать ей то, во что он превратил вещицы, которые она ему передала.
Этот ученый по фамилии Васильцев, рассказал Николай, сам бывал в экспедициях, своими руками перетирал песок, зачерпнутый в реке, силясь разглядеть крупицы золота.
И подумать только, он стал героем сенсации – на севере от Москвы, в маленькой речушке, он нашел золотой песок! Сколько было шума о новом Эльдорадо… Но песок кончился раньше шума, который, подобно гулу пчелиного роя, из мирно-восторженного превратился в угрожающий. Сейча-ас, сейчас мы вас, профессор… Как же это – жила была и вдруг нате вам – пропала…
Но профессор из опыта жизни знал, что не все длится так долго, как хочется. Да, выдала лесная речушка свое сокровище, а больше нет.
Она приехала к ученому назавтра после возвращения из имения. Возбужденная событиями последних дней, Шурочка влетела к нему в тот день так, будто не ехала в экипаже, а бежала от Остоженки без отдыха.
Николай Кардаков уже поговорил с ним, и ученый ждал ее, сидя за микроскопом.
– Отдышитесь, я подожду, – предложил он. – Давайте ваше пальто, шляпу. – Он встал, помог ей, потом подвел к стулу возле окна.
Шурочка откашлялась.
– Простите, я так спешила…
– Прощаю, – сказал он. И отвернулся к окуляру.
Шурочка огляделась. Увидела длинный металлический стол, тигли, спиртовки, щипчики, колбы и много чего еще. Все такое же, как в химической лаборатории в их пансионе. Как бывает, что-то хорошо знакомое успокаивает лучше всяких слов.
– Я… отдышалась, – подала она голос.
– Вот и отлично, – сказал он. – Приступим.
Шурочка вынула из сумочки мешочек, высыпала содержимое на стол.
– Вот что у меня есть.
Ученый наклонился, взглянул. Потом посмотрел на Шурочку. Глаза его смеялись.
– Итак, вы предлагаете мне вернуть ваше золото в девственное состояние, не так ли? – Шурочка смущенно засмеялась. – Но ведь это на самом деле то, что вы хотите. Из добытого в земле золота уже родились ваши серьги, цепочки, колечки. А теперь вы просите меня родить их обратно. Думаете, возможно?
Шурочка вздохнула и пожала плечами.
– Но ведь они неживые, – наконец после довольно долгого молчания сказала она, указывая на золотые украшения.
– Понимаю, какую работу вы мысленно проделали. – Он ухмыльнулся. – Простите старика, хлебом не корми, а позволь кого-то озадачить. Ладно, выкиньте из головы. Попытаться повторить содеянное природой всегда интересно. Особенно проделать это с золотом – первым из открытых человеком металлов. Он тяжелый, но мягкий и очень пластичный. То, что вы хотите получить, называется самородное золото. Оно встречается в природе, его ищут золотодобытчики. В нем есть примеси меди, железа и кое-чего еще. В коренных месторождениях мелкие частицы золота вкраплены в твердые горные породы. Если они разрушаются, то золото вместе с песком и глиной уносит вода, и россыпи находят в руслах рек, – рассказывал он. – В ваших украшениях, – он указал на кучку на столе, – добавкой к золоту служит медь. Мне придется ее извлечь. Что ж, попробуем. – Он азартно потер руки.
Шурочка облегченно вздохнула.
– Давайте, давайте попробуем, – нетерпеливо проговорила она. – Это нужно быстро…
– Спешите? – Он приподнял очки на лоб.
– Очень. Потому что подходит срок… Я…
– Не рассказывайте. Я исповедую принцип – меньше знаешь, крепче спишь. Итак, вам нужен слиток возможно больший или возможно более высокого содержания металла? Или золотая россыпь?
– Мне… как можно больше и как можно более высокого содержания. И россыпь. Мне нужно все.
– Задача интересная, – хмыкнул он. – Я поищу вариант, который вас устроит. Но хочу уточнить одну деталь. После того как мы с вами успешно проведем наш опыт, я намерен опубликовать его. Вы согласны? Без указания фигурантов данного события, разумеется, – успокоил он.
– Я? Ах конечно, – махнула рукой Шурочка.
Васильцев вынул тигли, кусачки. Шурочка, не отрываясь, наблюдала, как в миску падали раскушенные драгоценности, которые мать припасла для нее. Но не чувство сожаления или вины она испытывала тогда, глядя, как выпадают камешки из прелестных вещиц. Только благодарность матери за подарок. Теперь благодаря ее заботам она получит то, что необходимо ей для жизни. Алешу Старцева. Навсегда.
Он попросил ее прийти сегодня, и Шурочка вошла в лабораторию осторожно, словно опасаясь спугнуть свою удачу.
Он снова, как в прошлый раз, помог ей снять пальто и шляпу. Потом окинул ее долгим взглядом и улыбнулся.
– Я долго не верил в существование матриархата, – говорил, не оборачиваясь, ученый. – Примерно лет до двадцати. Я был уверен, что мужчины правят миром. Но когда меня провела одна юная особа, признаюсь, я поверил, что он не только существовал, но и до сих пор жив. – Он повернул голову и понизил голос: – Если бы о том же, о чем вы, меня попросил мужчина, я бы отказал. Во-первых, подумал бы, что его затея кому-то во зло. Я в подобном не участвую. Во-вторых, по природе своей любой из нас, – он ткнул себя пальцем в грудь, – хвастлив, как дитя. А женщина – если она сомкнет уста, не вырвешь поцелуя.