Усмехнувшись, Уилл чуть отступил назад, чтобы она могла подойти к столу и взять трубку, шагнул к двери и, прислонившись к притолоке, наблюдал за ней потемневшими, затуманенными глазами.
Вздрогнув от этого взгляда, Кэрри взяла трубку.
— Алло?
Ответом ей было молчание, потом неуверенный голос произнес:
— Привет, Кэрри. Это Роберт.
Кэрри почувствовала, как кровь отлила от лица и через секунду снова ударила в голову.
— Роберт! — с хрипом вырвалось у нее, а глаза цвета жженого сахара автоматически метнули испуганный взгляд на Уилла — тот прыжком отскочил от двери. — Ты… почему ты… звонишь мне?
— Я знаю, что ты временно живешь у Уилла Кэлхауна. Марсия сказала, ты у него работаешь. Ну, я и подумал — не могли бы мы где-нибудь встретиться.
— «Где-нибудь встретиться»? — Наконец ей удалось восстановить дыхание. — Ты имеешь в виду — сейчас?
— Да. Я сегодня приехал в Чарлстон, надеясь, что увижу тебя.
— Ты шутишь?
— Знаю, что не имею права просить тебя об этом после того, что сделал. Но я должен принести извинения и, конечно, хотел бы все объяснить.
Уилл в два шага пересек комнату и положил ладонь на микрофон.
— Скажи, что не можешь с ним разговаривать! — Лицо его и голос обжигали яростью.
Ошеломленная требованием Уилла, сбитая с толку криками Роберта, призывавшего к вниманию, Кэрри выдернула трубку из руки Уилла, попросила Роберта минуту подождать и в свою очередь закрыла ладонью микрофон.
— Уилл, почему я не могу говорить с ним? Потому что ты сказал, что не могу?
— Черт возьми, именно так! — рявкнул Уилл. — Через два дня ты собираешься выйти за меня замуж. У тебя нет причины говорить с ним.
— «Нет причины»? — Она махнула трубкой в его сторону. — Я хотела бы знать, почему он бросил меня!
— Теперь это неважно. Ты выходишь замуж за меня. Ему нет места в твоей жизни! Он больше не имеет значения.
Кэрри несколько секунд, не отрываясь, смотрела на него: жесткие складки вокруг рта, непреклонная решимость в глазах… Он сейчас потрясающе хорош, никогда раньше она его таким не видела. Звонок Роберта — полная неожиданность, и она еще не справилась с шоком. Но шестым чувством поняла: то, как она сейчас поступит, жизненно важно для Уилла.
Ее приучали быть сильной и независимой, иметь собственную голову и принимать самостоятельные решения. Ее учили нести ответственность за свои поступки. Но теперь, посмотрев Уиллу в глаза, она приняла решение: это как раз тот случай, когда надо уступить или по крайней мере пойти на компромисс. А что такое брак, как не серия компромиссов? Как ни хотелось ей знать, почему Роберт ее оставил, Уилл ей важнее, он — главный для нее человек. И, не сводя глаз с Уилла, она убрала руки с микрофона.
— Роберт, нам с тобой нечего сказать друг другу. — И, не обращая внимания на его протесты, положила трубку.
Руки отвратительно дрожат — она по привычке прижала их к животу. Уилл подошел, поднял ее подбородок и легко поцеловал в дрожавшие губы.
— Через два дня ты выходишь за меня замуж, — повторил он. — Роберт Голлэтин имел свой шанс — и профукал его. Ему нет места в твоей жизни — в нашей жизни! — Уилл повернулся и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.
Кэрри пришлось ухватиться за угол стола, чтобы устоять на ногах. Ну и реакций! Никогда не напарывалась на такое чувство собственности, какое прочла только что в его глазах. Это поразило, но и… пожалуй, обнадежило. Он хочет ее — это она знала, он никогда и не держал это в секрете. Но сейчас… сейчас она стала свидетельницей чего-то большего. И от этого отчаянно забилось сердце и вспотели ладони.
Ей боязно определить словами свое открытие — это означало бы признать факт: причины, по которым она выходит замуж за Уилла, причины, по которым он женится на ней, вовсе не такие четко очерченные и простые, как она думала.
Следующие два дня расплылись для Кэрри в одно неясное пятно. Уилл забронировал в ближайших мотелях комнаты для всех членов семьи, избавив ее от забот о гостях. Она предложила тоже до свадьбы переехать в мотель. Но Уилл ничего не хотел слышать: этот дом скоро станет и ее домом. И кроме того, ее переезд нарушит ритм ухода за близнецами — такой аргумент произвел неотразимое действие.
Приехали Сэм и Брет с детьми. Обе семьи то приходили, то уходили, помогая Кэрри все подготовить, а она радовалась, что может контролировать некоторый хаос, вызванный их присутствием. Но вскоре обнаружила, что два крохотных обитателя дома — лакомая приманка для двух детей, уже делающих первые шаги: Нэнси и Брайан вознамерились играть с близнецами как с живыми куклами.
За день до свадьбы ей повезло вовремя увидеть, как трехлетний Брайан пытается поднести к окну Джейкоба — пусть полюбуется на машины, проезжающие по улице. Пришлось и Джейкоба и Ариану отнести в спальню Уилла, где они вместе с ней, расположившись на широкой постели, приходили в себя от внимания большой семьи.
Получив передышку и оставшись наедине с детьми, Кэрри лишний раз убедилась, что делает правильный поворот в своей жизни. Близнецы заметно подросли с того дня, как она сюда приехала, личики пополнели, похорошели, да и отношение к миру совершенствуется. Вот только колики эти проклятые — приступы стали реже, но все продолжаются… Кэрри повернулась на бок и, обняв обоих малышей, придвинула их ближе друг к другу — так им лучше. Она станет им теперь мамой и по закону и постарается всю жизнь добавлять что-то хорошее в каждый их день. А сейчас ей так отрадно разговаривать с ними и показывать забавную игрушку — она сжимается и очертаниями похожа на гиппопотама. Может быть, дети сумеют сфокусировать на ней глазенки… Но малыши не проявляли интереса и скоро задремали.
— Привет! — улыбнулась она вошедшему Уиллу.
После телефонного звонка Роберта они не оставались наедине, если не считать кормления в два часа ночи. Как обойдется он с ней, памятуя вчерашний эпизод? Но никаких следов гневного Уилла она не обнаружила — на лице его обычная приветливая улыбка. Правда, он что-то засмотрелся на ее обнаженные ноги (она в шортах) и полоску кожи на талии под свободной футболкой.
Кэрри избегала его взгляда — и так обдает жаром и судорогой сводит живот. Ей и страшно и приятно оттого, что она ясно видит — его влечет к ней. Сам он куда больше ей нравится, когда небезупречен, вот как в эту минуту, с взлохмаченными волосами. Это, верно, Нэнси, любимая племянница, оставила след, когда он ее поднимал и целовал. Галстук развязан, концы свисают на грудь — зачем он вообще его носит, ведь терпеть не может.
— Мои братья, обе невестки и обожаемые племянница и племянники опустошают там мой дом, а ты здесь лежишь и злоупотребляешь своим положением невесты, — поддразнил он Кэрри. — Постыдилась бы.