Ближе к утру пьянка приобрела поистине галактические масштабы: мне показалось отличной идеей, в честь прибытия, угостить всех желающих.
А надо понимать, как в Сан-Инферно относятся к бесплатному угощению. «Галактические масштабы» — это вовсе не метафора.
Последнее, что я помню: я полез на сцену. Нет, не подумайте, ничего такого! Таланта петь и танцевать я лишен напрочь.
Просто мне захотелось внести и свою лепту в новую программу: обучить музыкантов исполнять «Чижика-Пыжика», а девочек — танцевать под эту песенку канкан…
Проснулся в своей спальне.
Один.
Это меня чрезвычайно удивило. Ну, не то, что я проснулся у себя — автопилот ещё никто не отменял. Меня потрясло то, что я проснулся один. Такого не случалось с шестнадцати лет!
Ну в смысле… Не то, чтобы я ВСЕГДА просыпался не один. Но после таких грандиозных пьянок — никогда.
Да если ты после такой пьянки проснулся без прекрасной незнакомки под боком — считай, ты даже не напивался!
Почувствовав, что мне как-то не слишком удобно лежать — неприятно душит голову — я ощупал вышеупомянутый орган, и понял, что вместо волос у меня перья.
Холодея, потянул одно на себя, и с облегчением выдохнул. На голове всего лишь была эта штука — девчонки надевают такие на выступления.
Корона из перьев.
Рывком откинул одеяло… Всё хорошо, прекрасная маркиза. Я был одет. И не в лифчик с блёстками — что само по себе ОГРОМНЫЙ прогресс. Джинсы, рубашка, носки. Ботинки почему-то оказались под подушкой — это и было основным источником дискомфорта.
Вытаскивая обувь из-под подушки, я нащупал лист бумаги.
Точнее, конверт.
Большой, коричневый, с желтой полосой — в таких у меня на родине доставляют не слишком крупные посылки.
Дёрнув желтый скотч, я вскрыл конверт и с интересом заглянул внутрь. В Сан-Инферно мне ещё никто не отправлял посылок, и было страшно интересно.
Из бумажных недр всплыло желтое облачко пыльцы. Я невольно вдохнул.
И… понеслась.
Апчхи!
Судя по всему, это был тот же самый сонный порошок, которым Денница потчевал меня на Лимбе.
А-а-апчхи!..
Сна он не навеивал ни на один глаз, но зато вызывал устойчивую аллергию.
А-а-апчхи…
Надо бы узнать, что входит в состав так называемого «сонного средства». Помниться, на земле у меня была аллергия на одуванчики и тополиный пух…
А-А-А-ПЧХИ!..
Кое-как я выбрался из кровати и держась за стенку, побрёл в ванную.
Нащупал кран, включил холодную воду и принялся плескать в лицо обеими руками.
О том, что в ванной может прятаться убийца — отвлёк меня порошком, и теперь прикончит без шума и пыли — я подумал задним числом.
К счастью ванная, кроме меня и моего несчастного двойника в зеркале, никого не содержала, и купировав приступ, я с наслаждением принял душ и побрился.
Мысль о том, что любой, кто не поленится взобраться в пентхаус по многочисленным ступенькам, может спокойно прикончить, задушить, или разрисовать мне рожу цветными маркерами, пока я лежу в текиловой коме, тоже приходила. Но как-то неуверенно, и надолго не задержалась.
Возвращаясь в спальню, если я и мечтал о чём-то, то о громадной кружке кофе. Настолько горячего, чтобы расплавить гланды, и настолько сладкого, чтобы всё слиплось.
Вместо кружки с кофе на моей постели сидела красивая девушка…
— Ариэль!
Вот это был по-настоящему офигенный сюрприз. Отбросив полотенце, я сгрёб русалку в объятия и с наслаждением вдохнул запах её распущенных, платиново-зеленоватых волос.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я тоже рада тебя видеть живым, любимый, — наши губы слились в страстном поцелуе.
И пусть звучит это несколько банально, поверьте: ощущения были совсем не такими.
Они были великолепны. Чудесны. Сногсшибательны… В прямом смысле: целовались и обнимались мы уже лёжа в постели.
Всё портила тихая, надоедливая мыслишка: Ариэль тоже сказала «видеть живым». Не просто рада тебя видеть, Макс.
А именно ВИДЕТЬ ЖИВЫМ.
Нет, вы не подумайте. Я и сам был чертовски рад этому обстоятельству. Но постоянно слышать напоминание о том, что оно может в любой момент перемениться…
Впрочем, мой пыл это нисколько не охладило.
И только когда всё завершилось к всеобщему удовольствию, и мы лежали, откинувшись на подушки, но не имея желания расцепить объятия, я наконец спросил:
— Что привело тебя в мою спальню, дорогая?..
Поясню: Ариэль на вчерашней вечеринке не было. Я всё время высматривал её запоминающийся силуэт, ждал и надеялся, но… Ни она, ни Чарли с Белоснежкой к нам так и не присоединились.
И теперь мне было до жути интересно: чем они были так заняты, что даже не пришли повидаться.
И как в старые добрые времена, Ариэль видела меня насквозь.
Вместо ответа она улыбнулась, лукаво подмигнула и чмокнула меня в ухо.
— Хотела поздороваться с тобой, как следует, — наконец сказала она.
— Думаю, получилось, — я покрепче прижал её к себе. — Но всё-таки?..
— Знаешь, мы ведь давно не виделись, — обиженно надула губки Ариэль, накручивая на палец платиновый локон. Выглядело это столь соблазнительно, что я чуть не забыл обо всём, и не ринулся на второй круг. — Неужели я не могу поприветствовать шефа так, как он того заслуживает?
Она тоже уходит от ответа, — это меня охладило. — Как Зара.
Воспоминание о сестре отодвинуло мысли о сексе в невообразимые дали.
Ну в смысле… Зара так и не ответила, что она забыла в «Чистилище».
Может, она прибыла из Заковии… с некой миссией? Например, негласно присматривать за мной, любимым? Как это делали отец, брат Захария, и Кассандра?..
А вот теперь и Ариэль. И тоже ничего не хочет говорить…
Я почувствовал себя уязвлённым.
Неужели никто не верит в то, что я и сам могу о себе позаботиться?
Прекрасная русалка недовольно поморщилась. А потом поёрзала у меня под боком…
Это было приятно. Кожа Ариэль всегда была прохладной и такой шелковистой, как… как поверхность моря в тёплый безветренный день.
— Макс?
Она пахла свежестью, прибоем и…
— МАКС!
— О?.. Да, любимая. Я тебя внимательно слушаю.
— Что это такое?
Она держала в руках давешний конверт.
О котором я напрочь забыл, как только увидел девушку своей мечты.
— ПОЖАЛУЙСТА! ТОЛЬКО НЕ ОТКРЫВАЙ…
А-а-а-апчхи!
Наученный горьким опытом, я моментально выпрыгнул из постели и полетел в ванную.
Включил холодную воду на полную мощность…
Когда я вернулся в спальню, с распухшим носом и красными глазами, Ариэль сидела, оперевшись спиной о подушки и изучала какое-то письмо.
Оно было написано крупными печатными буквами… Точнее, напечатано.
Ещё точнее, буквы были уже готовыми, вырезанными из другого источника.
Например, газеты — с недавних пор в Сан-Инферно появились собственные издательства.