Читать интересную книгу Только для личного ознакомления - Ян Флеминг

Этим человеком был Кристатос.

Бонд встал на колено и, держа пистолет обеими руками, быстро высунулся из-за угла и выстрелил Кристатосу в ногу. Он промахнулся. Когда фонтанчик пыли взметнулся в сантиметре от цели, раздался взрыв, и его волна швырнула Бонда на землю.

Бонд тут же вскочил на ноги и увидел, как склад начал оседать и рушиться, как колода карт, принимая удивительные очертания. Кристатос был уже в машине и успел отъехать метров на пятнадцать. Из-под задних колес взвивались столбы пыли. Бонд принял классическую позу стрелка — руки вытянуты вперед, ноги слегка согнуты в коленях — и тщательно прицелился. Его “вальтер” выстрелил три раза. Одновременно с последним выстрелом, с пятидесяти метров, фигура вцепившегося в руль человека дернулась, руки взлетели вверх, голова упала на руль. Правая рука так и осталась в воздухе, как будто мертвец показывал, что готовится сделать поворот направо. Бонд пустился бежать по дороге ожидая, что машина остановится. Но глубокие колеи на дороге не выпускали колеса из своих объятий, а правая нога убитого продолжала давить на акселератор. И “ланча”, визжа мотором на так и не переключенной третьей скорости, неслась вперед. Бонд остановился и стал ждать, что же произойдет. Взметая пыль, машина катилась по дороге, пересекая выжженную равнину. Бонд ждал, что она вот-вот свернет с дороги, но этого не произошло, и “ланча” так и скрылась из глаз в дрожащем воздухе утра, предвещавшего прекрасный солнечный день.

Бонд поставил пистолет на предохранитель и засунул его за пояс брюк. Повернувшись, он увидел направляющегося к нему Коломбо. На губах толстяка сияла довольная улыбка. Он подошел к Бонду и, к ужасу последнего, заключил его в объятия и расцеловал в обе щеки.

— Что вы делаете, Коломбо? Ну не надо же, — простонал Бонд.

Коломбо оглушительно захохотал.

— А-а! Тихоня англичанин боится выдать свои чувства! Зато я, — он стукнул себя кулаком в грудь, — Энрико Коломбо, люблю вас от всего сердца и не стесняюсь громко заявить об этом. Если бы вы не убрали этого пулеметчика, не бывать бы нам всем в живых. А так я потерял всего двоих. Правда, все остальные ранены. Но у албанцев-то на ногах осталось всего шестеро, да и те спрятались где-то в деревне, откуда их выкурит полиция. К тому же вы и этого ублюдка Кристатоса спровадили прямо в ад со всеми удобствами. Именно такого конца он и заслужил! Интересно, как там все обернется, когда его гоночная колымага выедет на главную дорогу? Он, кажется, показывает, что повернет направо? А это значит — прямо на автостраду!

Коломбо по-дружески похлопал Бонда по плечу.

— Однако, друг мой, нам пора уходить. Кингстоны на албанском судне уже открыты, и скоро оно будет лежать на дне морском. Телефонов в этом забытом Богом месте нет, и мы легко оторвемся от полиции. К тому же им придется изрядно помучиться, прежде чем они выбьют что-то у местных рыбаков. Я с ними уже побеседовал: здесь никто не жалует албанцев. Но нам пора сматываться. И ветер сейчас попутный, и докторов, которым бы я доверял, нигде поблизости нет.

Языки пламени уже лизали искореженный склад, над которым поднимались густые облака сладковатого дыма.

Бонд и Коломбо вышли на пирс и через палубу начинавшего тонуть парусника перебрались на борт “Коломбины”, где Бонда ожидали новые объятия и дружеские похлопывания и тычки. Корабль тут же снялся с якоря и пошел к выходу из бухты. На берегу, у вытащенных на берег лодок, стояло несколько местных рыбаков. Выглядели они угрюмо, но когда Коломбо помахал им рукой и прокричал что-то по-итальянски, они дружно подняли руки в ответном приветствии, а один из них крикнул что-то, что заставило весь экипаж рассмеяться. Коломбо перевел Бонду:

— Они говорят, что наша драка оказалась гораздо интереснее, чем та, что они недавно видели в кино, в Анконе, и просят приезжать почаще.

Неожиданно Бонд почувствовал навалившуюся усталость. Напряжение спало, и он ощутил себя грязным и небритым, пропахшим опиумом и потом. Он спустился вниз, одолжил у одного из матросов бритву и чистую рубашку, пошел к себе в каюту и постарался, насколько это было возможно, привести себя в порядок. Когда он вытащил из-за пояса пистолет и бросил его на кушетку, из дула пахнуло кордитом. Запах напомнил о только что пережитом страхе, лихорадке боя, смерти. Бонд открыл иллюминатор. Снаружи весело плясали волны, а удаляющийся берег, казавшийся еще так недавно черным и таинственным, теперь выглядел зеленым и очень красивым. В каюту из камбуза проник изумительный запах жарящегося бекона и свежего хлеба. Бонд захлопнул иллюминатор, оделся и отправился в салон.

Там, за завтраком, состоявшим из яичницы и кофе с ромом, Коломбо, похрустывая поджаренным хлебом, расставил все точки над “i”.

— Итак, друг мой, мы уничтожили годовой запас опиума-сырца, который должен был отправиться отсюда в химические лаборатории Кристатоса в Неаполе. Это правда, что у меня у самого есть подобные цеха в Милане. Но они используются для производства простых лекарств. Аспирина, например. Что же касается всей остальной рассказанной вам Кристатосом истории, то замените в ней Коломбо именем Кристатоса, к все встанет на свои места. Именно он занимался превращением опиума в героин и нанимал курьеров, переправлявших его в Лондон. Кристатосу и его людям, наверное, пришлось бы выложить за эти рулоны этак миллион фунтов стерлингов. Но знаете что, мои дорогой Джеймс? Они не потратили на это ни единого цента. Почему? Да потому, что это был подарок от русских! Подарок в виде бомбы, которая должна была взорваться в центре Англии. Они могут поставлять практически неограниченное количество этого сырца со своих плантаций на Кавказе, а Албания — очень подходящий перевалочный пункт. Но сами сбросить эту бомбу русские не могут. Вот Кристатос и создал для этого свою организацию. Именно он, по указке своих хозяев из Москвы, бросал бомбы. Между нами, сегодня за полчаса мы уничтожили всю их организацию. Теперь вы можете вернуться домой и с чистой совестью доложить своему начальству в Англии, что поставки наркотиков прекратятся. Вы можете также сказать им чистую правду, а именно, что не Италия изготовляла это страшное оружие, а наши давние друзья — русские. Не сомневаюсь, что разработкой всего плана занимался какой-нибудь отдел психологической войны в их развед-органах. Точно, конечно, я вам назвать его не могу. Но, может быть, они, мой дорогой Джеймс, пошлют вас в Москву разузнать все получше? Если это будет так, то я надеюсь, что и там вы встретите какую-нибудь очаровательную девушку, подобную вашей подруге фрейлейн Лизль Баум, которая выведет вас на дорогу, ведущую к истине.

— Что вы имеете в виду — “вашей подруги”? Ведь она ваша подруга.

Коломбо покачал головой.

— Мой дорогой Джеймс. У меня много подруг. Вам предстоит провести в Италии еще несколько дней: надо написать отчет и, может быть, проверить кое-что из того, о чем я вам поведал. Да и с американскими коллегами вам надо будет побеседовать о реальностях жизни. Но в промежутках между этими ответственными делами вам понадобится сопровождающий, который сможет показать вам все красоты моей любимой родины. В нецивилизованных странах существует обычай предлагать в таких случаях услуги одной из своих жен человеку, которого ты любишь и которому хочешь оказать любезность. Я тоже не шибко цивилизован. У меня нет нескольких жен, но есть много таких подруг, как Лизль Баум. Ей в этом отношении не надо давать никаких инструкций. И у меня есть все основания полагать, что она с нетерпением ожидает вашего возвращения сегодня вечером.

Коломбо полез в карман брюк, достал оттуда что-то и со звоном положил на стол, накрыв рукой.

— Вот доказательство.

Коломбо положил руку к сердцу и со всей серьезностью посмотрел Бонду в глаза.

— Я даю вам это от всего моего сердца. И от ее сердца тоже.

Бонд посмотрел на стол. “Что-то” оказалось ключом, прикрепленным к тяжелому металлическому брелоку с надписью: “Отель “Альберго Даниели”. Комната 68”.

Раритет Гильдебранда

(The Hildebrand rarity)

В поперечнике скат-хвостокол достигал шести футов, а от тупого клина его рыла до конца смертоносного хвоста было футов десять. Темно-серый цвет чудовища имел тот лиловатый оттенок, который в подводном мире предостерегает об опасности. Время от времени скат снимался со дна и переплывал на небольшое расстояние, напоминая огромное темное полотенце, колышущееся над бледно-золотистым песком.

Прижав руки к бедрам и неспешно перебирая ластами, Джеймс Бонд следовал за черной тенью через широкую окаймленную пальмами лагуну, выбирая удобный момент для выстрела. За исключением крупных мурен и всех скарпеновых, Бонд редко убивал рыб, разве что себе на обед. Но сейчас он решил застрелить ската, ибо тот выглядел омерзительным воплощением зла.

Было десять часов утра. Белл-Анс — гладкая, как зеркало, лагуна на южной оконечности Маэ, самого большого из Сейшельских островов — блестела под апрельским солнцем. Северо-западный пассат исчерпал свою силу месяцем раньше, и только в конце мая юго-восточный муссон принесет сюда прохладу. А теперь воздух сочился влагой, термометр показывал в тени восемьдесят (1). Вода в закрытой лагуне была еще теплее, в ней даже рыбы казались вялыми. Зеленая рыба-попугай фунтов на десять, обгрызавшая водоросли с коралловой глыбы, прервала свое занятие лишь затем, чтобы лениво перекатить глаза на проплывшего сверху Бонда, и вернулась к трапезе. Выводок толстеньких серых бычков, озабоченно куда-то спешащих, учтиво распался надвое, пропуская тень человека, а затем вновь сомкнулся, продолжая свой путь. Секстет маленьких кальмаров, обычно пугливых как птицы, даже не озаботился поменять цвет при его появлении.