Читать интересную книгу Папарацци (сборник) - Светлана Алешина

– Хорошо, сиди в скверике и жди меня. Если я через полтора часа не выйду и не дам о себе знать, поднимай кипеш.

– Как это? – удивился Артем.

– Как, как, поднимай шум и иди искать меня.

– А в каком номере тебя искать? – спросил он. – Где твой родственник остановился?

Я обвела взглядом пять этажей здания и сказала:

– Кто ж его знает?

И, взяв с плеча у удивленного Артема фотоаппарат, я направилась ко входу в гостиницу.

Войдя в здание, я очутилась в большом холле. Похоже, гостиница не так давно подверглась капитальному ремонту. Во всяком случае, и отделка фасада – это я успела заметить еще на улице, – и отделка холла впечатляли своей свежестью и дороговизной. Ярко-рыжими лампасами впечатлял и швейцар – крупный дородный мужчина лет пятидесяти, стоявший в холле, как статуя. К нему-то я и направила свои стопы.

– Скажите, как мне разыскать директора гостиницы?

Говорить и шевелиться швейцар начал одновременно. Медленно, словно оснащенный несмазанной гидравликой, он развернул свое тело и поднял руку в сторону лестницы, при этом протрубив глухим голосом:

– Кабинет президента отеля находится на втором этаже, комната 207.

– Спасибо, – сказала я и отправилась к широкой, отделанной серым мрамором, лестнице.

Поднявшись по ступенькам на второй этаж, я быстренько отыскала дверь под номером 207 и, войдя, очутилась в небольшой, но уютной приемной, где, кроме двух диванов, стоял еще небольшой письменный стол, за которым сидела молоденькая секретарша, набивая что-то на компьютере. Подняв голову, она вперила в меня пронзительный взгляд своих черных глаз и спросила голосом, не столь юным, как ее внешность, поскольку хрипотца в нем выдавала заядлую курильщицу:

– Вам кого, девушка?

– Я к директору, – сказала я, – то есть к президенту.

– Геннадий Семенович сейчас занят. А вы, собственно, по какому вопросу?

Я подумала и не нашла ничего лучше, как ляпнуть:

– По личному.

Видимо, я не нравилась секретарше, потому что она тут же с легким злорадством сообщила:

– По личным вопросам Геннадий Семенович принимает по четвергам, с четырех до шести.

– Но у меня не настолько личное дело, чтобы дожидаться приемного дня. Мой личный вопрос можно решить в рабочем порядке, – возразила я.

Похоже, секретарша горой стояла за соблюдение регламента своего начальника и всеми силами старалась не допускать к своему шефу молодых посетительниц с личными вопросами в неустановленное время. В подтверждение своих намерений она встала, давая тем самым понять, что разговор окончен и я могу удалиться. Но в этот момент обитая кожей дверь кабинета начальника открылась и на пороге появился сам президент отеля. Я это поняла по тому, как просияло лицо секретарши.

Президент отеля «Англетер» выглядел под стать своему заведению: не новый, но хорошо отремонтированный. Этому мужчине было лет пятьдесят. Он был невысокого роста, среднего телосложения. Редеющие уже волосы были тщательно зачесаны и уложены в хорошо подобранную парикмахером прическу, скрывающую залысины. К тому же выпадение волос на темечке директор, видимо, пытался своеобразно компенсировать, отпустив небольшую, аккуратно подстриженную бородку испанского типа. Черты лица были правильные. Тонкий нос с постоянно «играющими» ноздрями выдавал натуру страстную и импульсивную, а холодные голубые глаза, приятное впечатление от которых не портили небольшие мешки под ними, говорили о том, что этот человек незаурядных способностей.

Он положил на стол секретарше какие-то бумаги. Затем окинул меня взглядом с головы до ног и, повернувшись к секретарше, произнес:

– Что требуется этой юной леди?

– Этой юной леди, – надменно-саркастически произнесла секретарша, которая, видимо, была моей ровесницей, – требуется получить аудиенцию у вас. Как она заявляет, по личному вопросу.

– Да-а, – удивленно потянул начальник, поворачиваясь ко мне. – Но у нас… – он показал рукой на дверь, из которой только что вышел. На ней, кроме таблички с надписью «Президент отеля «Англетер» Карасев Геннадий Семенович», висел еще и график приема.

– Геннадий Семенович, мне очень, очень важно поговорить с вами именно сейчас, – сказала я, улыбнувшись ему как можно шире.

– Да-а, – снова удивленно протянул Карасев. Он на секунду задумался, оторвав взгляд от моей старательной улыбки и уставившись куда-то мне в ноги, потом произнес:

– Ну что ж, прошу вас, мадемуазель, – и сделал шаг в сторону, пропуская меня в свой кабинет.

Я снисходительно и одновременно победно улыбнулась секретарше и, открыв дверь, шагнула через порог. Кабинет был просторный и светлый. В центре его стоял длинный овальный стол для заседаний, обставленный по периметру мягкими креслами на колесиках. Но я, пользуясь правом первопроходца, прошагала мимо него в глубь кабинета и уселась в одно из двух пышных кресел, стоящих у письменного стола, непосредственного рабочего места хозяина кабинета. Вряд ли этот стол был старинный, но стилизация под старину впечатляла, во всяком случае, меня. Он выглядел дорогим и уютным.

Вошедший следом за мной Карасев неспешно и вальяжно обошел стол, расстегнул пуговицу своего дорогого, темно-серого в клетку пиджака и, изящным движением откинув его полы, уселся в кресло. Закинув ногу на ногу и положив руки на подлокотники, он одарил меня чарующей улыбкой и сказал:

– Ну-с, я вас внимательно слушаю.

Я не знала, с чего начать, но в этот момент мое внимание привлекла стоящая на почти пустом столе ярко-красочная цветная фотография. На ней был запечатлен сам хозяин кабинета, сидящий на диване. Рядом с ним сидела миловидная женщина лет на десять-двенадцать моложе него, а вокруг сидели, стояли, лежали четверо детей разного возраста: два мальчика и две девочки.

– Это что, все ваши дети? – поинтересовалась я, не до конца понимая, что этот вопрос вряд ли уместен.

Карасев повернул голову чуть влево, при этом вскинув левую бровь, бросил взгляд на фотографию, после чего повернулся ко мне и с улыбкой произнес:

– Смею надеяться, что да.

«Силен мужик», – подумала я. Самому младшему было года четыре, а самой старшей лет пятнадцать…

Хозяин кабинета ждал, когда же я перейду к делу, и стал уже подрыгивать ножкой от нетерпения.

– А вы знаете, – снова начала я невпопад, – мы с вами почти земляки.

– Что вы говорите? – посмотрел на меня удивленным взглядом Карасев. – Я, право, не совсем понимаю, что означает слово «почти».

– Ваша фамилия Карасев, – утвердительно сказала я. – А я родом из города Карасева, это под Тарасовом.

– Ах, вот оно что, – сказал Карасев, – вы в этом смысле? Но сам я, к сожалению, не из Карасева, и даже не из Тарасова. Ну, так какое у вас ко мне дело?

Вступительную речь я не заготовила, однако дальше тянуть уже было нельзя. Где-то я слышала, что чем глобальнее врешь, тем охотнее тебе верят. И меня, хоть я и не турецкоподданная, понесло:

– Я журналист, специализируюсь на криминальной тематике. К нам в газету поступила информация о том, что номера вашей гостиницы используются для сходок представителей криминальных группировок. Здесь решаются и обсуждаются вопросы о поставках наркотиков и оружия. Здесь же главари преступного мира приходят к соглашениям о разделе тех или иных сфер влияния. По последней информации, уровень таких контактов стал уже международным. Не так давно здесь состоялась встреча английских мафиози с нашими местными авторитетами. Говорят, что одна из подобных встреч была тайно записана на видеопленку, по одной версии – конкурирующими структурами, по другой – иностранной разведкой. Я получила от редакции задание, и мне необходимо осмотреть помещение, где, по нашей информации, происходила встреча, и составить его детальное описание, с тем, чтобы я потом могла отразить это в своих журналистских публикациях. Редакция намеревается опубликовать целую серию моих статей о деятельности мафии, в том числе и международной, в Тарасове.

По мере моего рассказа глаза Карасева сначала расширялись, потом сужались, как у слепого, а под конец его взгляд сделался каким-то остекленелым. Не дослушав меня до конца, он хлопнул рукой по подлокотнику кресла и поднялся.

– Все, достаточно, – сказал он, упруго распрямившись передо мной, словно шест прыгуна в высоту.

– Я вас не совсем поняла, – сказала я ему, продолжая сидеть.

– Вы – еще одно наглядное подтверждение моего давнего наблюдения, – ответил он.

– Какого? – мне стало любопытно.

– Все фигуристые длинноногие смазливые бабы типа вас по молодости являются дурами, а по старости еще и стервами. Увы, и вы тоже не станете исключением. Мне бы стоило догадаться об этом сразу, еще в приемной, но меня смутили ваши глаза. Мне они показались добрыми и честными. Но, видимо, я сильно ошибался. Вы ничем не лучше других, подобных вам, и я больше не желаю тратить на вас время, выслушивая ваши бредни. Будьте любезны, выйдите из моего кабинета.