Роман в прежние времена был тулекартом, и года у него почтенные, одним словом, более подходящего человека не найти.
Через три дня Степан и его помощники вымылись в бане, надели белые порты, белые рубахи и пошли отбирать скотину для жертвоприношения.
Они обошли почти все дворы во всех пяти деревнях. Пришли и к Сакару.
Сакар, увидев входящих во двор людей, вышел из избы. Его жеребенок гулял по двору. Заметив хозяина, он заржал..
Пришедшие мужики переглянулись.
— Голос подает. Значит, угоден великому богу, — сказал один.
— Надо посмотреть, что покажет расплавленный свинец, — проговорил Степан.
Все вошли в избу. Сакару велели развести на шестке огонь. Огонь развел дед Левентей, пришедший к Сакару вместе с отборщиками жертвенной скотины, Степан положил свинец в ковш и велел одному из мужиков плавить его над огнем.
— Надо бы еще немного масла, — сказал Степан.
У Сакара в доме масла не оказалось. Дед Левентей сходил, принес от себя. Масло растопили на сковороде. Степан зажег в божнице свечу. Что-то пробормотал, потом приказал:
— Теперь лейте.
Мужик, державший ковш над огнем, вылил расплавившийся свинец на сковороду. Зашипело, затрещало масло, брызнуло во все стороны и вскоре стихло. Отборщики склонились над сковородой.
— Есть его образ! — радостно воскликнул Степан. — Вот голова, вот грива, хвост — все есть!
Дед Левентей тоже взглянул, и Сакар наклонился над сковородой. Но он не разглядел ни гривы, ни хвоста, свинцовая лепешка была похожа на старую монету.
А еще удивило Сакара, почему Степан пришел к нему? Позабыл, что ли, драку в лесу и суд? Почему разговаривает так ласково?
Степан что-то тихо шепнул Левентею. Дед повернулся к Сакару:
— Сынок, твой двухлеток пришелся по душе великому богу сюрема. Придется тебе отдать его.
— Как отдать? — спросил Сакар.
— Отдать ради всего общества. Мир тебе за это уплатит жертвенные деньги… А великий бог сюрема пошлет счастье.
Только после этих — слов Сакар понял, что его жеребенка, купленного с таким трудом, жеребенка, которого он растил и холил, как мать дитя, собираются увести в молитвенную рощу и там зарезать — принести в жертву богу, а ему уплатить за жеребенка собранными на молении деньгами… Да сколько бы ни собрали денег, другого такого жеребка не найдешь, не купишь ни за какие деньги!
— Не отдам! — вырвалось у Сакара.
— Что ты говоришь, сынок? — испугался дед Левентей. — Ведь бог возлюбил твоего стригунка. Неужели пойдешь против желания великого бога?
А Степан убеждает Сакара тихо, ласково:
— Сам, парень, слышал, как он заржал, когда мы входили к тебе на двор, да и в свинце его облик изобразился. Бог облюбовал твою скотину, он тебе за нее счастье пошлет.
Мать тоже принялась упрашивать:
— Не упрямься, Сакар. Слушай дедушку Левентея, он тебе зла не пожелает.
— Старый Чужган сам хотел отдать взрослого гнедого мерина, да свинец не показал… Видать, не угодна богу жертва от Чужгана, — убеждая Сакара, сказал один из мужиков.
Сакар растерялся: и жаль ему жеребенка, и боится прогневить бога.
— Дедушка, как жить-то без лошади?.. — с тоской вздохнул Сакар.
Все начали успокаивать Сакара.
— Бог тебе поможет, счастья даст. А пожалеешь жеребенка, проклянет. Тогда во всю жизнь не видать тебе добра. Вот помолишься в священной роще, и мать твоя поднимется.
Против всех этих уговоров Сакар не устоял. Особенно подействовали на него слова о матери, и он согласился отдать жеребенка на жертву.
Выходя со двора, Степан злорадно подумал про себя: «Земский начальник не засудил тебя, парень, так я сам тебе за обиду отплатил. Если ты такой везучий, попробуй-ка поживи без лошади…»
Сюремское моление устроили в понедельник, за три дня до петровок.
Молитвенная роща находилась в низине между двух холмов, из-под которых бьют два ключа. По склону, извиваясь, бежит дорога. В роще растут дубы, липы, орешник. Ближе к опушке темнеют ели, пихты и кое-где возвышаются сосны…
Когда Сакар подвел жеребенка к священному дереву, над рощей всходило солнце. Под деревом уже был устроен жертвенный стол, стояло деревянное ведро с водой; горел костер. Тут же в землю был вбит кол, чтобы привязать жеребенка.
На столе стояла деревянная долбленая чаша с медовухой и с укрепленной на ее краю восковой свечой. Вторая такая же свеча стояла на особом липовом столбике. Вокруг священного дерева были привязаны к колышкам телочки, бычки, ягнята. В мешках крякали утки.
Дед Роман зажег свечи и начал читать молитву.
Ужанурский Степан окатил жеребенка холодной водой из ведра. Жеребенок отряхнулся, далеко разбрасывая брызги.
Все собравшиеся на моление в один голос воскликнули:
— Ой, великие боги, благодарим, благодарим, благодарим!.. Возлюбив, вы заставили его очиститься от прикосновения нечистых человеческих рук и согласны благожелательно и милостиво принять нашу жертву.
Окатили водой остальную скотину и начали резать. Сакарова жеребенка резал Степан. Когда он повалил жеребенка, Сакар отвернулся…
Ох, как хотелось Сакару в этот момент схватить Степана за шиворот, как тогда в лесу, и, дав пипка, сбросить в овраг!.. Но тут был не просто лес, а священная роща, тут нельзя…
Когда жеребенок сварился, мясо выложили в большое блюдо. Карт отрезал по кусочку от сердца, печенки, легких, языка, уха, ног и сложил все это в отдельное блюдо. В то же блюдо положил по кусочку от каждого жертвенного хлеба и налил немного медовухи.
Все сняли шапки. Только один карт остался в шляпе. Началось моление.
Карт молился долго. Он просил у великого бога обилия пчел, обилия серебра, просил удачи в охоте… Сакар слушал и думал, что если бы бог даровал ему хоть малую частицу всех этих благ, то, пожалуй, не стоило бы жалеть жеребенка. Но у самого в горле стоял комок, его душили с трудом сдерживаемые слезы…
Сакар слушал карта, а в голову лезли грешные сомнения: «Зачем я отдал жеребенка? Откуда у безлошадного будет удача? Разве это счастье — опять, идти к Чужгану занимать денег на новую лошадь?..»
Пока собирали жертвенные деньги, карт читал молитвы, называл имя каждого жертвователя, просил ему у бога счастья и богатства. Между молитвами Иван Арпик трубил в тутретпуч[14].
После сбора жертвенных денег началась трапеза. Во главе стола сел карт, по одну сторону от него посадили деда Левентея, по другую — Сакара.
Взяв кусок жеребятины, Сакар еле-еле смог его проглотить. Хоть и не годится во время моления думать богохульно, но Сакар ничего не мог поделать с собой.
«Зачем богу понадобился мой стригунок? — думал он. — Говорят, у бога на небе пасутся несметные стада всякой скотины и богатства, у него не счесть.