кивнул. – Бери свою чашку и уединяемся в кабинете.
Надо же, получилось! Она и не ждала, даже не думала, что такой, как он – и послушается. Схватила чашку, пока он не передумал, цапнула бутерброд с сыром и, жуя, быстро посеменила за Берингом.
– Ну и что же у нас за разговор такой срочный, Настенька?
– Кто ты такой? – прямо спросила девушка, щурясь и разглядывая его с ног до головы. – И что это за место такое – Урсулия?
Про Урсулию наугад сказала, но по лицу его увидела: попала прямо в цель.
Влад присел на край своего стола, потер устало лицо и ответил на первую часть вопроса:
– Я – медведь, как ты успела заметить вчера. Сильно испугалась?
– Вовсе нет, – соврала Настя. – Даже прикольно. Такой… пушистый.
Он хмыкнул, а ей вдруг стало стыдно. Дура ты, Стаська. “Прикольный”, ага. “Пушистый”, с ума сойти, как умно. Надо было как-то по-другому сказать, но поздно уже.
– Понимаешь, ты такой… – попыталась объяснить она. – Сказочный.
Он вдруг засмеялся фыркая.
– Да уж, почти что единорог. Я – медведь, Настенька. Зверь, хищный.
– Разумный и совершенно недикий, – уточнила Настя.
– Тоже верно.
– И много тут… таких? Кстати, что это вообще за место? Дом этот – он тоже… волшебный?
– Ну… смотря что под этим подразумевать. Волшебный? Пожалуй. Это наша, Берингов, родовая берлога, очень древняя, как ни странно. Как тебе объяснить остальное… Ну представь себе: дом – это портал. Междумирье, такой… перекресток? Скорее, даже железнодорожная стрелка. Куда я задам направление, туда выход и будет. Строго по расписанию следования поездов, не иначе. А сейчас все мы дома – у меня дома, в Урсулии. Географически – это остров, где правят медведи, как ты, вероятно, уже поняла из названия.
Настя не поняла, но на всякий случай не стала этого озвучивать.
– И что, все жители тут – медведи?
Он тихо рассмеялся.
– Нет, конечно. Разные есть народы. Лисы, волки, росомахи, рыси. Когда-то медведи их всех приютили. По разным причинам. Урсулия – остров свободный.
– А просто люди тут есть?
– Нет. Только оборотни. И вы с детьми.
– А… зачем? Зачем ты нас сюда привез? И контракт этот – зачем? – Настя давно забыла и про какао, и вообще про завтрак. В светлых глазах отразился вдруг страх.
– Настюш, это долгий разговор. Очень долгий и непростой. Ты зачем вот сейчас испугалась? Решила, что съем?
– Не… не знаю.
Он тяжко вздохнул, потерев лоб ладонью.
– Медведя огромного ты не боялась. Голого мужика – что вы, глупости. А сейчас? Что ты себе там придумала?
Придумала. Ну конечно! Никакой фантазии просто не хватить себе напридумывать вот столько всего.
– Влад, – ее голос дрогнул вдруг. – Я понимаю, что быстро, наверное, это не обсудить. Ответь мне на один только вопрос: зачем тебе дети?
Он посмотрел укоризненно даже. Но ответил.
– Наследники, Настенька. Наш маленький мир под угрозой. И угрозу для него сейчас представляю именно я. Последний в роду. Без наследников. Детей человеческих я могу принять в род, взяв над ними опеку, если они потянутся душой и сердцем. Видишь ли, … В нашем мире все сложнее и одновременно проще, чем в твоем. Слово тут имеет силу. Нельзя обещать и не выполнить. Мы тут живем по другим совершенно законам. Если дети войдут в круг семьи, они станут наследниками.
– Они же не медведи?
– Это вопрос чисто технический. И предчувствую твой главный вопрос: зачем мне ты? Так ведь?
Она промолчала.
– Во вселенной есть масса женщин. И оборотницы-медведи тоже не редкость. Но вот беда: в нашем народе дети рождаются только лишь от любви. С оборотнями так случается. Люди даже придумали этому название: “истинная пара”. Не корректно, не точно, но есть в этом что-то. Вот поэтому я и один, без собственно кровных наследников.
– А я тут… – она подняла глаза, зацепившись вдруг взглядом за взгляд и потерялась.
Он быстро поймал пальцами подбородок, большим проведя по губам. Улыбнулся и… вышел.
Бросив из-за плеча напоследок:
– О тебе мы еще договорим. Не наспех и в другом месте. Уже очень скоро.
Как все стало вдруг сложно! И внезапно – просто. Наряду с беспокойством и осознанием себя в чужом, возможно, враждебном ей мире, живущем по непонятным пока законам, Настя вдруг ощутила огромное облегчение: она не сошла с ума. Все это по-настоящему: и скрипы странные, и шепотки за спиной, и неясные тени, и внезапно появляющиеся комнаты.
Сказка.
Она все же попала в сказку. Судя по всему – про Настеньку и медведя. И еще – про волшебный лес. Не Лукоморье, конечно, но очень близко. Эх, надо было еще спросить, не водятся ли тут поблизости баба Яга с Горынычем.
После того как она своими глазами видела Берингов оборот, каких-то сомнений у нее не оставалось: все, что он ей тут рассказал, было правдой. Возможно, он что-то и скрыл от нее, да совершенно точно – скрыл. Но… она – жена медведя. Вот такой поворот в ее жизни случился.
И самое забавное – страшно уже вовсе не было. В Беринга она по-прежнему была влюблена. Медведь, волк, лис – в сущности, какая ей разница, если он такой вот: надежный, сильный… настоящий мужчина. Вот ведь какая история – самый идеальный мужчина из всех, кого она встречала – медведь.
А она ему – кто? И не жена, и не ребенок. А кем бы хотела стать – зная теперь его настоящего?
Долго еще сидела в кухне, пытаясь разобраться в себе. Он уехал, как всегда, забрав с собой Ваньку, за окном валил снег – крупными хлопьями. Девчушки играли на заднем дворе с Камчаткой. Все здесь были к месту, кроме нее – Насти. Зачем было затевать этот фарс с женитьбой? Забрал бы просто детей, и никто бы их тут никогда не нашел.
А она, она зачем тут? Хочется очень верить, что он не просто так с ней играет. Приручает. Прикасается и смотрит. И намекает, он ведь совершенно точно намекал про истинные пары и любовь. Или ей это только кажется? А вообще – в эту игру можно играть вдвоем. До сегодняшнего разговора она не рискнула бы, а сейчас вот – все больше ей хотелось.
Нужно пробовать.
Сам он, наверное, еще долго будет тянуть зайца за хвост. Что его заставляло вести себя так с ней, отчего притормаживал каждый раз, словно бы дал обет воздержания? Настя не знала, а только давно уже твердо усвоила: мужики намеков вообще не понимают. Им надо говорить прямо