шагнул назад, и я услышала, как явственно чавкнуло под его ногой. Я покачалась с ноги на ногу – подо мной почва была твердой, но, возможно, обманчивой. Туман наполз так сильно, что я не разбирала, что там, на земле, может, это было и к лучшему.
Из тумана что-то смачно плюхнуло. Однократно. Мы прислушивались – ничего.
Аркудов отдал мне телефон, снял рюкзак, вытащил ракетницу и обменял на карту и телефон. Я смотрела, как он возит пальцем по экрану, с изрядной долей скептицизма.
– Что ты делаешь?
– Ставлю точку на этот аэродром или что это, – буркнул он. – Знаю, что приблизительно. Но хоть будем понимать, куда нам двигаться. Может, там вышка сотовой связи есть.
А может, и нет. Я пожала плечами и осмотрела ракетницу. Стрелять из нее я умела – получались красивые снимки, хотя и бесполезные, разве что камеру настроить. Взять и прикончить Аркудова тут же на месте, подумала я, а потом за ноги притащить его к вертолету. Но я только обдумала эту мысль и сунула ракетницу в карман куртки. Она опасно торчала, и мне пришлось ее постоянно придерживать, но убирать так, чтобы я не смогла ее сразу схватить, я не рискнула.
– Поверните направо, – жизнерадостно сказал навигатор женским голосом. Аркудов полез в настройки.
– Ну, что еще?
Аркудов молчал и загадочно улыбался. Потом он с довольным видом потряс телефоном, и навигатор повторил уже мужским голосом:
– Поверните направо.
– Спасибо, Иван, – важно кивнул Аркудов.
– Детский сад, штаны на лямках.
– Я знал, что ты это скажешь, Дианочка, – торжествующе объявил Аркудов.
Стрельба по цели будет по звуку, скривилась я. Аркудов приглушил динамики, теперь навигатор бормотал еле слышно, а мы постепенно выбирались из подозрительно чавкающего района. Потом мы сверились с картой и навигатором, скорректировали маршрут и пошли вдоль кромки леса под истерический кашель из аркудовского кармана.
– Вы ушли с маршрута. Вы ушли с маршрута.
– Я его сейчас утоплю, – пригрозила я. Слева, из леса, еще раз плюхнуло. – Что это за срань?..
Аркудов прислушался. Вроде бы плюхи были редкими – крупная рыба? Бобр? Какой-то зверь?
– Не знаю, но он нам говорит, что пока туда соваться не стоит…
«Давай лучше вернемся», – чуть не вырвалось у меня. Сдаваться – не наш метод, но надо отличать цель от стенки. Вот сейчас мы именно что пытались пробить головой бетон, но все почему? Потому что таковы правила этой игры… Там, в спину, нам могут выстрелить.
«Игру в кальмара» я так и не посмотрела. Интерес к подобным «выживалкам» у меня отбил еще Стивен Кинг знаменитым «Бегущим человеком» после того, как я за одну ночь заглотила его же «Долгую прогулку». Не то чтобы я была экспертом в экономике, но даже моих базовых знаний хватило, чтобы никогда больше не открывать и не включать книги и фильмы про «игры на выживание», экономическое обоснование подобного игрового процесса там скончалось в жестоких муках и реанимации не подлежало. Но по крайней мере там игрокам озвучивали условия…
В тумане кто-то всхрапнул. Я схватила Аркудова за руку, но он и без моих напоминаний замер, напрягся, а я потянулась рукой к ракетнице.
– Это какой-то зверь, – прошептал Аркудов. – Пойдем отсюда
Да-да, мы просто зашли в кабак и нам не понравилась музыка.
– Какой зверь, Аркудов? – шепнула я в ответ. – Большой и голодный? Да?
– Фиг его, – он вырвался из моей хватки и встряхнулся. Разве что не начал себя брезгливо вылизывать, как кот. – Но он явно там чем-то занят и мы ему не нужны.
Казалось, что он прав. Когда зверь охотится, он ведет себя тихо, ибо в дикой природе мало покорных жертв. Мне лишь овца приходила на память, но за овцой надо идти туда, где велик шанс получить дырки в шкуру. Хищники были все же умны, не в пример некоторым людям, вот не в пример, допустим, даже и нам, хищники предпочитали давить массой, количеством и авторитетом тех, кто делил с ними одно жизненное пространство. А мы – мы зачем-то тащимся туда, где нас поджидает владелец скотного двора, поглаживая ружьишко.
Наоборот. Некто с ружьем ждет, пока мы вернемся в консервную банку.
Мы шли споро, шлепков воды больше не слышали. Может, удалились достаточно, а может, тот, кто плескался в воде, ушел. Через полчаса или около – точное время я, конечно, не знала – Аркудов опять достал телефон и карту и надолго задумался.
Вертолет был где-то посередине поляны-болота, мы обошли его по широкой дуге, сделали изрядный крюк вдоль леса, так туда и не зайдя. Но – зайти было необходимо. Даже если Аркудов ошибся в направлении, мы все равно запетляли.
– Пошли? – неуверенно предложил Аркудов.
Я ничего не ответила. Толку? Поляна тонула в тумане, я вертолет не найду. И мы шли друг за другом – сперва Аркудов, следом я, и неизвестно было, кто из нас кого прикрывает. Под ногами шуршали листья, попадалось что-то скользкое, пару раз я чуть не упала, поскользнулся Аркудов, я вынула пауэрбанк, отдала ему… пятно света скользило по земле, растворялось в тумане, но здесь, в лесу, он был не настолько велик. Так, серая взвесь.
Я устала. Аркудов тоже устал – я чувствовала. Нам нельзя останавливаться, не сейчас, потому что утро подкрадывается, мы замерзнем. Грелки нужны на новую ночь, а что будет потом – лучше не думать. Потом, возможно… И кости наши растащат по всем окрестностям, а затем, лет через пять, веселая собака местного егеря притащит хозяину человеческий череп. И полиция будет удивлена, как далеко мы забрались и…
Мысли перескочили на вертолет. Если мы не выйдем к людям и не вернемся, а они там выживут, их найдут, что они скажут? Все будет зависеть от того, кто выживет, какой ценой. Конечно, наше убийство никто не докажет, но это если не будут присяжные, они не умеют и не могут уметь правильно оценивать доказательства. Как говорила мать – пока наука спала, пока была велика вероятность судебной ошибки, лучше было оправдать преступника, чем обвинить невиновного, но сейчас – сейчас возможно даже доказать, кто чем закусывал…
– О чем задумалась, Дианочка?
– О суде.
Аркудов еще раз чуть не растянулся и повернулся ко мне.
– Думаю, что их ждет, – лениво пояснила я. – Тех, кто остался в вертолете. Точно могу сказать, что экспертиза будет выяснять, кто кем завтракал.
– Выяснит? – с любопытством спросил Аркудов.
– Вполне.
Аркудов всхрюкнул. Я сморщилась и легонько толкнула его в грудь.
– Ты чего?
– Нечего ржать? – скривилась я еще сильнее, но голос дрогнул. Если