ногах, хоть и хромал. Он сказал своей спасительнице:
– Благодарю тебя, добрая женщина! Мне нечем отплатить тебе за твою помощь и доброе отношение. Но я уверен, что перед небом твои труды не останутся без вознаграждения. А сейчас я должен покинуть твой гостеприимный дом. У меня есть срочное дело, и не будет мне покоя, пока я его не выполню. Я не могу медлить. Каждый прошедший день может стать роковым. Не знаю, встретимся ли мы вновь, но моя благодарность будет вечно жить в моей душе!
– Полно, не за что тебе меня благодарить. Ведь долг милосердия завещан всем нам свыше. И то, что ты ожил, уже для меня награда. Не совсем ты ещё поправился, ну да я тебя не держу, понимаю, что если есть на душе забота, покоя не жди. Ступай, Господь с тобой!
На дорогу собрали местные жители ему в котомку провианта, взял Король посох дорожный, простился с гостеприимной деревней и побрёл так быстро, как только мог, в сторону затерянного озера.
Несколько дней длился его путь. На ночлег останавливался Король в деревушках и сёлах. Везде сердечно принимали изувеченного странника, жалели, кормили, и каждый угадывал в нем жертву Западного короля. А вот про то, что перед ними их собственный монарх, никто и помыслить не мог, даже те, кому приходилось его видеть издали во время королевской охоты.
И никто из них не мог сказать, как обстоят дела в столице. Не доходили вести оттуда до этой глуши.
26.
И вот он, берег озера. Король даже не замечал проливного осеннего дождя, под которым промок до нитки. Он всматривался сквозь дождевые струи в смутные очертания домика, стоящего посреди озера. Удивительно, но за все эти дни Король даже ни разу не задумался, как он откроет дверь домика, ведь ключ от замка лежал на дне. Самое главное ему было узнать: жива ли ещё его дочь. Ему показалось, что дверь слегка приотворена. И ещё бо́льшая надежда загорелась в его сердце, когда он увидел, что лодка не спрятана в укромном месте, а качается на волнах, всего лишь привязанная к коряге, лежащей на берегу.
И, всё таки, он не обретёт покоя, пока не узнает точно: в домике ли его дочь, или нет.
И Король шагнул в лодку. На озере было волнение, да и руки плохо держали весло. Но он всё же доплыл и со страхом переступил порог домика. Он был пуст. Всё говорило о том, что Принцесса жила здесь довольно долго: ни продуктов, ни дров… Но где же она сама? Кто спас её? И спас ли, или похитил? Вдруг до тайного убежища добрался его недруг – Западный король?
Хотя у Короля мелькнула, было, мысль остаться в этом домике навсегда (слишком он устал, слишком был измучен), но сильнее хотелось ему узнать судьбу дочери. Если все хорошо, если она в безопасности, тогда он может со спокойной душой покинуть этот свет. А для того, чтобы узнать наверняка, надо попасть в столицу.
И Король побрёл по тому самому пути, которым шли незадолго до этого Принцесса и Скрипач.
Ему подавали милостыню, как нищему, и Король её принимал. Везде он расспрашивал о делах в королевстве, но слухи были самые противоречивые. Вот, наконец, и столица. И подошёл Король, по совпадению, к тому же самому разговорчивому лавочнику.
– Что же тебе сказать, убогий? Где тебя так изувечили: на войне, или в тюрьме, то мне неведомо. Скажу я тебе только то, что в нашем королевстве таких зверств ни с кем не творят. Были тут у нас волнения небольшие: летом исчезли Король с Первым министром да с Принцессой. А теперь Принцесса вернулась. Томилась она, сказывают, в неволе, да, на счастье, спас её один храбрый юноша, и во дворец привёл. А юноша тот, слышь, иностранец и музыкант. Так на скрипке играет, аж слеза прошибает. Я сам слышал, он перед народом с балкона играл. Это в аккурат на следующий день было после того, как они с Принцессой обвенчались. И такая красивая пара из них вышла, что и описать нельзя! Оба юные, красивые, а любовь в глазах так и светится. Свадьбу, правда, скромно сыграли. Принцесса сказала, что не будет весёлый праздник устраивать, пока не отыщутся государь и Первый министр. И мы все надеемся, что скоро и это сбудется. Постой-ка, любезный, дай я тебе чего перекусить вынесу, а то устал ты, видно, с дороги, проголодался.
Король поблагодарил за подношение и за добрые слова, побродил немного по городу, расспросил ещё несколько человек и убедился, что у его дочери и впрямь всё хорошо. Как хотелось ему явиться во дворец, обнять Принцессу и Кормилицу, вновь оказаться в родных стенах, в привычном уюте…
Но что он им скажет? Что заточил дочь в диком, безлюдном месте совершенно одну ради своей прихоти? А как он глянет в лицо Кормилице? Как поведает о смерти единственного сына и признается, что сам виновен в его смерти? И как, наконец, он может предстать перед ними в таком виде: седой, беззубый, обезображенный шрамами?
Нет, это совершенно немыслимо! И не заслужил он домашнего покоя и любви ближних. Дочка погрустит немного и забудет его. Пусть она будет счастлива со своим любимым и проживет с ним много лет.
А его жизнь подошла к концу, и он знает, где её закончит. И он побрёл на север.
Долго ли, коротко ли он шёл, но вот, наконец, перед ним возникли горы. И впереди других одна, а перед ней – валун с выемкой.
«Здесь я обрету свой покой, и этот камень будет мне вместо надгробья», – подумал Король, но, когда подошёл поближе, ему в голову пришла мысль: а не попытаться ли попасть в заколдованный лес, туда, где встретил он когда-то свою любовь. Правда, в прошлый раз гора не пропустила его, но, попытка – не пытка.
Король с трудом припомнил заветные слова и трижды произнёс их.
И случилось чудо, за горой открылся проход в зачарованный лес. Не слишком приветливо выглядел он: деревья стояли голые, и их ветки почернели от дождей.
Кругом бродило очень много животных, больших и малых. Они не трогали Короля, но смотрели на него недружелюбно, ведь кое-кто из них помнил, как этот Король когда-то подстрелил их.
– Простите, – говорил им Король, – простите. Я ведь раньше не задумывался, как это жестоко и мерзко – причинять кому-то боль, убивать и мучить ради забавы! Жизнь вразумила и наказала меня. Я сам испытал страдания и мучения, я всё потерял по своей вине, и жизнь моя закончилась прежде моей смерти.
Звери смотрели исподлобья и молчали.
А Король всё дальше