— Тш-ш! Замолчи немедленно!
— Ну ладно, ладно. Но любезничать с каждым инквизитором не собираюсь. Довольно того, что я помогал вам его с того света вытащить. И, если хотите знать — там ему самое место. Пополнил бы армию Защитника и не мешал мирным прокл…
— Молчи!
Инквизитор постепенно выздоравливал. Когда ему стало немного получше, он понял, что лежит в небольшой, полутёмной комнате на старенькой кровати. По обе стороны от кровати стоят скамьи, на которых сидят его врачеватели, готовые, чуть что, прийти на помощь. На этих же скамьях они и спали.
Ещё немного оправившись, инквизитор заметил, что Магда и Лим избегают оставаться с ним наедине и почти никогда не покидают комнату. Или делают это, пока он спит. И уж совсем никогда не оставляют его одного.
А ещё никто, кроме них, к нему не заходит. Слуги приносят еду и лекарства к дверям, а там её забирает Лим. Передаёт Магде плошку с бульоном, осторожно приподнимает пока ещё беспомощного инквизитора и помогает кормить.
Потом Лим заносит еду для ведьмы и только потом — для себя.
Возникало предположение — его то боятся, то ли прячут, то и то, и другое.
Отношения между ведьмой и её помощником казались более чем холодными. Магда то и дело шпыняла Лима, а он огрызался, сохраняя только видимость почтительности. На самого Крама парень смотрел зло и враждебно, а вот во взгляде девушки при тусклом свете колдовского огня мелькало неясное чувство вины, забота и нежность.
Оказаться в замке того самого барона, против которого собираешься бороться было бы верхом глупости, решись инквизитор на это сознательно. Но он не выбирал, куда его отнесут. Сознают ли опасность Магда и Лим? Наверное, сознают, раз прячут в этой комнате. Но какая это может быть опасность? Не может же барон, известный деятель Ассамблеи, убить попавшего к нему в руки инспектора инквизиции. Или может?
Но знает ли барон, кто он такой? Если его нашли на земле раздетым…
Крам пробовал расспрашивать Магду в те редкие минуты, когда они оказывались наедине. Бесполезно — девушка только рыдала и просила не говорить с ней на эту ужасную тему. Расспросы Лима дали много больше. Он охотно, хотя и зло, расписал все обстоятельства обнаружения инквизитора стражниками. Если он не солгал… но ведь он и при Магде это говорил… но ведь и Магда может замышлять против него… нет, только не Магда!
Если парень не врал, барон не знает, кто он такой. Это и хорошо, и плохо. Пока он неузнан, он в безопасности под покровительством крупного феодала. Но когда он выздоровеет и должен будет приступить к своим обязанностям… чем он докажет своё право?
— Ты нескоро встанешь на ноги, — в ставшей уже привычной манере отвечать мыслям инквизитора до того, как тот произнесёт их вслух, сказал Лим. — С воспалением лёгких месяц до полного выздоровления проваляешься. А уж переломы вообще за год радуйся, если срастутся.
Крам застонал. Тело едва повиновалось ему. Ворожба ведьмы избавила его от боли и, как утверждал Лим, закрепила сломанные кости в одном положении. Но каждое движение ему давалось с огромным трудом и не только из-за слабости. Суставы просто отказывались сгибаться. На то, чтобы оторвать голову от подушки, уходило столько сил, что инквизитор предпочитал просить об этом или ждать, когда врачеватели догадаются сами о его желаниях. Что удивительно — они догадывались. Магда не сводила с него глаз, угадывая его потребности по едва намеченным движениям. А Лим вообще понимал инквизитора, даже не глядя на него. Просто подходил и помогал изменить положение, поправлял одеяло, подушку и тому подобное. И даже выдворял ведьму из комнаты в те минуты, когда Крам предпочёл бы, чтобы девушка его не видела. За это инспектор инквизиции был готов простить парню вечно недовольный вид и презрительный тон. Крам мучительно стеснялся своей беспомощности и необходимости принимать помощь ведьмы, которую так недавно собирался отправить на суд и костёр.
Мало-помалу отступала жестокая слабость. По мнению Магды, от воспаления лёгких её пациент скоро вылечится, а вот подвижность к нему вернётся нескоро. Лим осмелился с ней не согласиться и высказал предположение, что при абсолютной фиксации костей в нужном положении, инспектор должен хоть как-то, но двигаться. А если у него не получается — то исключительно потому, что отвык за долгое время безделья… простите, болезни.
Магда вышла из себя и, не будь они в комнате больного, наговорила бы парню кучу гадостей. А так она очень злорадно предложила Лиму заняться возвращением инквизитору подвижности.
— Магда! — тут же сдал позиции парень. — Опять?! Я вам, кто, лошадь?
— Лошадь-лошадь, — проворчала девушка. — Не отлынивай, а то Вейме пожалуюсь.
Кто такая Вейма, которую уже несколько раз вспоминали врачеватели — и всегда грозили ею друг другу — Крам не успел спросить, потому что парень наклонился над ним, откинул одеяло и как-то очень легко поднял с кровати.
— Осторожней, ты, медведь! — закричала ведьма.
— Вот уж в чём никогда не был замечен, — хмыкнул Лим. — Не оборотень, чай.
— Лим!
— Да перестаньте вы волноваться. Когда это я бывал неосторожен? Можешь на меня опереться, — обратился он уже к Краму.
Инквизитор не то, что опёрся, он буквально повис, поддерживаемый невероятно сильными руками парня. Откуда у щуплого парнишки такая силища? Или это инквизитору кажется, потому что он ослабел за время болезни?
— А теперь попытайся сделать шаг, — потребовал Лим. — Давай, пробуй, я тебя держу, не упадёшь. Просто шевельни ногой. Вот, видишь, получилось. А теперь — ещё шаг. И ещё. А вы сомневались!
Когда комната была исхожена вдоль и поперёк, Крам обнаружил, что его раздражают плотные занавески на окнах и что он соскучился по солнечному свету. Врачевателей его просьба удивила, но занавески были раздёрнуты. Полумрак комнаты особенно светлее не стал.
— Вечер сейчас, — сообразил Лим. — Да и днём в комнаты на этой стороне немного солнца попадает. Придётся тебе потерпеть.
Но инквизитор внезапно закапризничал. Лежание в темноте его основательно утомило. Ему хотелось на воздух, на солнце. Комната напоминала ему склеп, а стоило представить себе год в этих стенах…
— Я вполне в состоянии выйти на двор.
— Ты? — расхохотался парень. — Да ты сам и выползти не сможешь!
— Лим, немедленно прекрати издаваться! Крам, душа моя, ну куда ты пойдёшь! На какой двор! Тебе же нельзя туда!
— Нельзя? — уцепился за возможность внести ясность в так долго мучавший его вопрос инспектор. — Почему нельзя? Мне грозит опасность?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});