Читать интересную книгу Конечная остановка: Меркурий - Александр Тюрин

Честно говоря, внутри меня заекало, когда он навел на меня свой “наган”. Тот психомагнитный датчик-тележка просто бы побагровел от моего страха. Даже захотелось, чтобы “наган” оказался игрушечным, а Викентий — обычным жуликом. Изобретатель с минуту просматривал меня, слегка цокая языком: “Так-так, интересно… И поучительно”. Наконец, я неприкрыто взвыл:

— Да что там такое? Именем меркурского городового отвечайте. Есть или нет?

— Есть.

Мамальфея, Мамальфея. Узнать, что ты — всего лишь гнездо и питательная среда для какой-то гадости, по сравнению с которой самый мерзкий червяк является милейшим обаятельнейшим существом!

— Но в остаточном виде,— продолжил изобретатель. — Просто следы, вряд ли способные к чему-либо. Похоже, что спора в вас погостила, но ушла.

Я перевел дыхание, я почти испустил дух от облегчения.

— Вот с этой самой последней фразы и надо было начинать, бессердечный вы человечище. Дайте-ка я вас тоже поанализирую, чтоб и вы подрейфили.

Но, как и ожидалось, ни в изобретателе, ни в его толстухе, ни в шестипалом карапузе, болеющем за “Динамо”, даже следа этой гадости не нашлось.

Этот обалдуй попросил всего тысячу имперок. Я больше и не дал, потому что даже гения могут деньги испортить. А напоследок кое-что решил выяснить.

— Послушайте, мудрый, а чего все-таки этой твари от нас надо? Съесть что ли хочет?

— Мы и сами не знаем, чего хотим. Схарчить всю вселенную Плазмонт, пожалуй, может, разумный он или дурак. И сделать из харчей новую вселенную, только уже нитеплазменную. Однако, не все так просто, как вам кажется. Он проявляет к нам большой интерес, конечно же, гастрономического характера. Этот бес, как хороший повар, жаждет готовить блюда поизысканнее. Для того и засевает в будущую еду свои споры.

— А фемы не могут ли быть самой плодоносной почвой для проращивания нитеплазменных семечек? — Ух, какой важный вопрос!

— Последний раз я встречался с фемами, когда они еще были формулами, рисунками и генетическими картами в техническом задании. Эти задорные девицы были придуманы как существа, связанные с планетным ядром и весьма стайные — оттого у них мощные рецепторы психомагнитных волн и центры синхронизации мозговых колебаний. Кроме того, они никогда не огорчают свою “маму”…

Полубезумный изобретатель неожиданно потерял всякий интерес к дальнейшей беседе и принялся с полным, я бы даже сказал несколько дебильным вниманием пересчитывать бабки.

16

Изобретателя я навестил, вернувшись из поездки, так сказать, на завтрак. На обед я решил выяснить, как идет служба в префектурной полиции.

И выяснилось, что начальник полиции в отпуске, но в отличие от меня проводит время в орбитальном шмаролете Хунахуна. Пока он там подвергается квалифицированному обслуживанию, его обязанности с большой радостью исполняет Рекс К502, как начальник самого главного отдела. Однако же в отделе после этого обалдуя старший по званию — уже я, лейтенант Терентий К123. Что-то в этом чувствуется таинственно манящее.

Ведь если Рексу куда-нибудь исчезнуть, то согласно полицейскому уставу (пункт 178-бис) за исполнение обязанностей командира Меркурианской полиции возьмусь я. Так уже было — целую неделю в прошлом году — когда самый важный начальник вместе с главой разбойного отдела улетали на полицейский съезд в Кузьмабург, префектура Луна. Я стану командовать столичным правопорядком, если хотя бы выпроводить господина К502 из Васино.

Но для начала надо провентилировать бывшего друга Рекса. Я его проверил на нитеплазменную инфекцию — он оказался вполне нашим человеком. Если и сидит в нем спора, то весьма окукленная. (Плазмонт ведь наверняка прознал про новый прибор “демонометр” и лишний раз маячить не станет.) Несмотря на все, бывший собутыльник и собабник приветствовал меня своеобразными словами:

— Все-таки ты поступил по своему. Надеюсь, уже написал рапорт об увольнении по собственному желанию? Или ты хочешь вылететь по служебному несоответствию?

— Хорошо ты меня встретил, шеф-повар. Тебя, накрученного врагами, кроме моего заявления больше ничего не интересует. Именно поэтому я его не дам. Придется увольнять меня собственным желанием. Однако, на такое дело у тебя кишечная палочка тонка.

— Тебе отсюда прямая дорога — сортир чистить,— посулил свежевылупившийся начальник.

— В это заведение направится твой приказ, после того как я обжалую его в судебной инстанции. У меня ведь приличный послужной список, не сомневайся, получше и почище, чем у тебя. Между прочим, учет достоинств и недостатков ведет равнодушная к нам всем карьерная машина. Можешь, конечно, сетовать на то, что я попадался ей на видео— и прочие датчики в моменты труда, а ты лишь в моменты отдыха. Я надеюсь, никто не будет сомневаться, что краснощекая морда образовалось у тебя совершенно случайно.

— Ну, ну, мне пока еще интересно, сколько времени продолжается словесный понос,— Рекс старался не показывать злобу, но щеки машинально прикрыл.

— Так вот, тебе придется по-жлобски катать на меня “телеги”, запускать в мой кабинет свою любимую голую секретаршу, подбрасывать компромат. На это требуется время и мозги, кстати. Видишь, как ты поторопился. Впрочем, я все понимаю, потому что тоже тороплюсь. Но ведь тебя подгоняет вовсе не личная ненависть — мы же в душе дружки закадычные — а некие персоны, которым не нравятся мои новые увлечения.

Рекс немного сник и уже более покладисто поинтересовался.

— А ты помнишь, у меня схема висела секретуткиного тела. С описанием того, что умеет делать каждая его часть. Так чем ты нынче так страстно увлечен?

— Вот это другой разговор — не мальчика, которого могут отлупцевать за нерасторопность, но мужа с большой буквы “Му”. Я увлечен не схемой секретаршиного тела, а тварью, которая слеплена совсем из другого теста, чем все мы — люди, растения, камни — однако может свободно принимать наш прекрасный облик. Впервые мы все вместе — от академика до червячка и булыжника — и выступаем под одними знаменами. У нас больше общего, чем различий, когда имеется такой враг. Рекс, эта тварь заинтриговала меня тем, что распускает по всей планете свои споры, которые попадают нам в самое нутро и начинают там успешно произрастать. Она и тебя очарует своей замечательной способностью схавать всю вселенную до последнего завалящего атома.

Я заметил, как у Рекса посветлело лицо и зажглись потухшие было фонарики глаз. Он потер вспотевшие руки и дрожащим от возбуждения голосом произнес.

— Прекрасная вспышка умственной активности в дурной голове. “Сожрет всю вселенную” — это вдохновляет. Я теперь знаю, за что тебя списать за борт — и никакой тут суд не поможет. Ты — законный псих. Запись нашей душевной беседы будет достаточным основанием для медэкспертизы, которая произведет тебя в знатные шизики и отправит на пересадку мозга. Поменяешься серым веществом с какой-нибудь разумненькой обезьянкой.

Да, он прав. Этого будет достаточно, чтобы погнать меня поганой метлой из полиции или замариновать в психушку. Там половину гнилушек-мозгов выкинут из головы, недостающие нейроны вырастят заново и накачают инструкциями, уставами и прочей лабудой. Если я сейчас просто так уйду из этого кабинета, приговор себе, считай, подписал. Следовательно, пора доставать из черного шкафа запасной вариант.

— Ладушки, начальник. Будем считать, что у меня энцефалограммы ползут вкривь и вкось, а у тебя идеальная прямая линия. Я накатаю заявление по собственному желанию. Это тебе понравится. Надень подгузники, а то, чего доброго, описаешься от восторга.

Наглая афиша Рекса действительно еще более подрумянилась от удовольствия. Я стал выводить слова, которые, автоматом снимаясь с полимерной бумаги, убегали прямо в компьютер. Впрочем, они автоматом вытрутся из машинной памяти, если в конце заявления не будет моей подписи, сверенной с той, что имеется в файле персоналий. Я чуть притормозил с писаниной и говорю:

— Рекс, посвети-ка командирским взглядом, все ли чин чином, давно таких заявок не рисовал. — Он встал правее и сзади меня, чтобы заглянуть в бумажку и тут я, как говорится, совершил поступок. Нанес вероломный удар вероломному человеку, локтем в солнечное сплетение. Подобное влечет подобное. Рекс вряд ли осознал эту истину, но сложился “уголком”. Как хорошо, что в нем не гнездилась могучая спора демона, поэтому достаточно было ткнуть основанием ладони в левую боковинку его затылка. “Уголок”, опрокинувшись, впилился в пол. Шприц-пистолет подлетел с моей помощью к его шее и, приложившись своим жалом, впрыснул супраэнцефалин.

Сейчас подсознание Рекса распахнет настежь ворота и будет готово к бесконтрольному восприятию, чуть погодя оттает и откроется для “ценных вложений” сознание. За эти пять минут я должен внедрить в Рекса программу