Читать интересную книгу Секретные поручения 2. Том 2 - Данил Корецкий

– Ты что, серьезно?..

– Это мой онкель. Дядя, значит. А с ним милиционерша. А вокруг гориллы стоят. Охранники, значит. Они специально, чтоб никто не мешал.

– А почему милиционерша? – недоверчиво спросил дружок. – Они же старые все.

– Не знаю. Опять, наверное, в дерьмо какое влез, – Артем вздохнул. – Приходится со старухами щупаться.

– В смысле?

– Вот в том и смысле. Трахнет ее, а она ему в деле ластиком подчистит. Или бумажку какую потеряет спецом. Он и меня для этого из гимназии отпросил. Чтоб разжалобить.

– Кого?

Мальчик Артем покачал головой и собрал соломинкой остатки колы из стаканчика. Сегодня его дружок отличался особенно низким коэффициентом интеллектуального развития.

– Кого-кого, – передразнил он. – Милиционершу. Она старая дева. Без детей, значит. А тут он является с мальчиком: ути-пути. Типа детей любит. Ну и она, по идее, сразу на него запрыгивает.

– А-а, понятно. А чего он в машину-то с ней полез?

Артем смял пустой стаканчик и торжественно засунул дружку в нагрудный карман его куртки.

– Ладно. Пошли, покажу тебе настоящий полицейский мотоцикл. Если скажу, нам руль покрутить дадут. И еще колы принесут бесплатной. Мне тут все разрешают.

* * *

За одним из соседних столиков то и дело раздавался громкий девичий смех. В «Папе Джо», где последние несколько вечеров работает молодая нонконформистская группа «Коска», нужно очень и очень постараться, чтобы твой смех услышали соседи. Вера не обращала внимания, потому что ей нравились «вштырилы», а нравились они ей прежде всего потому, что у нее в жизни не было никаких особых забот. У Дениса заботы были. И «коски» ему совсем не нравились. Поэтому он в конце концов не выдержал и раздраженно обернулся.

Через столик от него сидела Антонина Алферова, рыжая крановщица, бывшая подружка Синицына – в каком-то жутко обуженном то ли скафандре, то ли комбинезоне, который, наверное, являлся последним писком моды унисекс. Едва Денис посмотрел в ее сторону, она тут же перехватила его взгляд и преувеличенно громко удивилась:

– О, Денис, как вас там по отчеству! Какая встреча!

Она была в хорошем подпитии. И она, видно, очень хотела, чтобы Денис непременно увидел ее в этом шикарном заведении, одетой в этот шикарный скафандр, с неким шикарным мужчиной за столиком.

– Привет, – сказал Денис и отвернулся, собираясь продолжить ужин.

Но Антонина уже встала и направилась к нему. Денису тоже пришлось встать и представить друг другу Веру и Антонину.

– Очень приятно.

– Очень приятно.

Потом ему пришлось познакомиться с шикарным мужчиной. Мужчиной, к величайшему удивлению Дениса, оказался Эмиль Арно, стажер Криминального департамента Французской Республики.

– Это Эмиль, он настоящий француз, прямо из Парижа! – тараторила Антонина. – Он – промышленный дизайнер, представляете? Он учился в Сорбонне! Вы знаете, Денис, что такое Сорбонна?

– Да, – сказал Денис. – Привет, Эмиль.

– О, Денис! – Эмиль пожал его руку. Выглядел он несколько растерянным. – Какой я радый, да! Очень и очень радый.

– Так вы знакомы? – разочарованно протянула Антонина. – А почему ты мне ничего не говорил?

Она обиженно и как-то чересчур фривольно ткнула Эмиля пальцем в живот.

– Я не знать твой широкий круг знакомств, Тоня, – с неожиданной сухостью парировал Эмиль.

Он повернулся к Денису:

– Так хотелось посидеть с тобой за бутылкой старого вина, дружище, поговорить про всякое! Но… Сейчас мы уходим, очень срочно, нас ждут, извини. Идем, Тоня.

– Куда? – удивилась Антонина. – Ты же обещал еще…

– Я все выполнять, что обещать. Идем.

Он суетливо отсчитал деньги, бросил на столик, схватил Антонину за руку и исчез.

– Она из деревни? – поинтересовалась Вера.

– Да. Как ты узнала?

– Правильно говорят: можно вытащить девушку из деревни, но нельзя вытащить деревню из девушки. Манера говорить, одеваться, прическа, макияж… А подцепила француза. Он что, в самом деле промышленный дизайнер?

– Наверное, – пожал плечами Денис.

– Бр-р-р. У него такое лицо, будто он ложку из сервиза стащил.

– Может, и в самом деле стащил, – рассеянно ответил Денис.

«Значит, промышленный, – думал он. – Значит, дизайнер. И вдобавок интересуется девушками с оборонных предприятий…» Ладно.

Вечером он позвонил из таксофона Мамонту:

– Понимаю, что обращаюсь не по адресу как бы. Извини. Посоветоваться надо. Мнение старшего товарища выслушать. Может, пригласишь как-нибудь на чашку чаю?

– Насчет? – спросил Мамонт как-то невнятно. Кажется, он ужинал.

– Надо еще раз проверить одного человека… Арно, стажер французский. Ты слыхал наверняка.

– Положим. А Белов твой что?

– Он проверял, все чисто выходит. Но у меня есть серьезные подозрения. Очень серьезные. Надо перепроверить.

– Ладно, заходи. Поговорим.

* * *

В прокуратуре скандал. Рахманов мечет молнии и ревет басом. Молодое поколение, видишь ли, племя младое, сынки мамкины, остолопы х…вы, засранцы…

Отличились Дерзон и Вышинец. Дерзон вел дело о нападении на сотрудника ГАИ, задержал стайку юнцов, устроил двоим из них перекрестный допрос. Нервы у юнцов не выдержали, они стали брызгать слюной, катить друг на друга бочки, и один в запале проговорился о каком-то «джипе с Бакинки». Дерзон насторожился. Поднажал, наобещал парню с три короба и очень скоро выяснил, что речь шла о машине замначальника городской пожарной охраны Богдановича, убитого на Бакинском шоссе. Группа вооруженных молодых людей отслеживала дорогие авто, передвигающиеся по трассе в темное время суток, останавливала, водителей обездвиживала, оглушив чем под руку попадется, машины сбывала через армянскую группировку. С пожарником они осрамились, поскольку у того в машине оказалось какое-то хитрое электронное устройство, которое выключило двигатель через пятьдесят метров, поскольку законный хозяин отсутствовал в салоне. Они вернулись за оглушенным пожарником, привели его в чувство и потребовали, чтобы он отключил устройство. Богданович это делать отказался и даже попробовал отобрать пистолет у одного из нападавших. В потасовке пистолет выстрелил, Богданович остался лежать на шоссе, а молодые люди скрылись… Все вышеизложенное было занесено в протокол и подшито к делу.

Вышинец, который в свое время вел дело Богдановича и направил в суд обвинительное заключение на совсем другого человека, был вызван на ковер к прокурору. Суд состоялся, осужденный получил двенадцать лет строгого режима и на данный момент отбывал свой второй месяц. Правда, он действительно угонял машины и доказали ему семь эпизодов, но на двенадцать лет это не тянуло. К тому же встал вопрос, что и признания в угонах были липовыми…

На вопрос Рахманова: «Как все это могло получиться?» Вышинец, затрепетав, ответил только: «Так ведь мне это… Курбатов сказал, как надо делать».

– А при чем тут Курбатов?! – взвился прокурор.

Курбатов был вроде как ни при чем. Но его Рахманов вызвал тоже. О чем они беседовали в прокурорском кабинете, Александр Петрович не распространялся. Кстати, и Дерзон побывал на ковре у главного, и тому, говорят, попало куда больше. Но Васька вышел из кабинета улыбающийся и цветущий, как майская роза, – а вот Курбатов не улыбался. На очередном утреннем совещании Рахманов сообщил, что в свете известных событий следователь Вышинец получает строгий выговор с занесением в личное дело, а старший следователь Курбатов получает устное замечание.

«Ну ладно, – думал Александр Петрович, выезжая на следующий день со своей стоянки и направляясь на работу, – а теперь давай трезво все рассудим и разберемся в конце концов, почему на душе у меня так пакостно».

Он до того глубоко и трезво задумался, что проскочил на полной скорости «спящего полицейского» и едва не сбил мальчика с собакой, переходящих улицу. Он резко затормозил, обсигналил побелевшего от страха мальчишку, но дальше уже ехал осторожнее.

«Это все из-за старика, из-за Рахманова, леший бы его побрал…»

Вышинец дурак, тут спору нет, и свинью он подложил изрядную. Обозлились все: и пожарники, и менты, и судья, и сам прокурор области Победенный. В облпрокуратуру Рахманов ходил за последнюю неделю четырежды, – как на эшафот. Курбатов не знал, что конкретно ему грозило, но разбушевавшийся божок требовал жертвы щедрой и кровавой… Вышинец, ясное дело, через месячишко окажется в какой-нибудь районной прокуратуре. Поделом. Но ведь Рахманов, сукин дед, с перепугу хотел и его, Курбатова, бросить в пасть облпрокурору: вот, мол, вам опекун и наставник того самого оболтуса – делайте что хотите.

Можно сказать, обошлось. Правда, это было связано с расходами: подарено коллекционное охотничье ружье и конверт в пятью тысячами американских рублей. Ладно, ладно. Однако…

Обидно. Устное замечание. Кому? Ему, Курбатову!! А он-то априори полагал, что у прокурора котелок варит, что прокурор знает, кого можно обижать, а кого нельзя.