Ирка прождала еще пару минут. Матвей не появился. Позвонила по мобильному – не ответил. Будь у Ирки ноги, она за секунду перемахнула бы через забор, перебежала бы улицу и, обогнув дом, выяснила, в чем дело. На коляске же ей пришлось бы проехать треть Сокольников, чтобы оказаться у ближайших ворот.
Ирка остро ощутила свою беспомощность. Она попыталась уверить себя, что ничего ужасного не произошло. Конечно, на парковке не оказалось места. Дворы забиты. Матвей выехал с другой стороны, а там одностороннее движение, он запутался, растерялся, что-нибудь нарушил, и вот уже вынырнувший из-под земли гаишник манит его палочкой. Москва – кошмарный город для начинающих водителей. Сущие катакомбы. Все бибикает, все спешит, все несется. Иногда, чтобы просто развернуться, бедняги проезжают в пробке по двадцать километров.
Но откуда это ощущение тревоги?
Не выдержав, бывшая валькирия решила обратиться к кому-нибудь за помощью. Дворничиха и женщина с собакой к тому времени ушли и унесли с собой улыбки и свою круглую радость.
– Девочка! – крикнула Ирка проходящему мимо синему платьицу. – Иди сюда, девочка! Ты не можешь посмотреть за тем домом, есть ли там молодой человек на машине?
Синее платьице шарахнулось в сторону.
«Я ее напугала, – подумала Ирка. – А, ну да! Детей же сейчас учат, что все незнакомые люди поголовно маньяки или, на худой конец, террористы… О небо, ну где же он! Когда он вернется, я его убью или… умру от радости!»
Прошел час. Ирка сидела и ждала, беспомощно, точно набивного медведя, обнимая пакет с продуктами. Она уже не волновалась. Все в ней замерзло. Воспоминания царапались в двери души.
Всплыло в памяти у Ирки, как однажды утром, открыв глаза, она увидела Матвея. Багров пытался перетащить свое тело с дивана на коляску, как это всегда делала сама Ирка. Бывшая одиночка притворилась спящей и долго наблюдала за ним. Бросая на нее тревожные взгляды, Матвей по одной стаскивал свои ноги за брючины и ставил их рядом с колесами. Потом постарался облокотиться о поручень и рывком перекинуть тело в кресло. Оказалось, стоит немного не угадать, и в кресле никогда не окажешься, несмотря даже на то, что руки у него стальные. Матвей пыхтел, ворочался и заставлял свои якобы мертвые ноги изменять угол.
Наконец ему все удалось, но в решающий момент коляска коварно отъехала. Багров оказался на полу и начал приподниматься, как вдруг спохватился, что приподнимается с помощью ног, и, вернувшись на пол, он стал вползать за диван животом. Ухватиться было не за что. Покрывало сползало. Багров был поражен своей беспомощностью. Даже в коляску не может сесть! Ирка-то делала это куда проще, хотя и не обладала его силой.
– Поставь на тормоза! Разверни ее! Не трогай ближний подлокотник вообще! – не выдержала наконец бывшая валькирия.
Багров торопливо вскочил и стал отряхивать колени.
– Ну, я это… Хотел понять, что ты чувствуешь. И вообще горизонты твоего мира, – пробурчал он.
– Зачем?
Матвей замялся.
– Знаешь, мне порой хочется самому стать инвалидом, чтобы оказаться с тобой на равных. Мы могли бы вместе ездить на колясках и вообще…
Ирка не сразу разобралась, что он предлагает это всерьез. Из идеи торчали явные уши безумия.
– И как ты, интересно, собираешься это осуществить? Треснуть себя по позвоночнику молотком? – спросила она без воодушевления.
– Я решу этот вопрос! – пообещал Багров.
– Не надо! Давай лучше он останется нерешенным. Бабане нас двоих не вытянуть. Ты обещаешь не делать глупостей? – решительно потребовала Ирка.
Багров пообещал. А теперь Ирке сверлило мозг подозрение, что без глупостей Матвей не смог.
* * *
Матвей действительно долго не мог найти место для парковки. Он доехал до конца двора. Здесь в плотном строе машин обнаружился свободный островок, но встать туда он не мог: путь преграждал синий автомобиль. Возле него взволнованно толпились люди. Высокий мужчина дергал ручку, пытаясь открыть дверцу снаружи.
«Чего они тут стоят? Ключ в салоне захлопнули?» – предположил Багров и тотчас, хотя мысль так и не была высказана вслух, получил ответ.
– Как же-с, захлопнули! Человека оне достать не могут, – прошамкал чей-то голосок.
Матвей резко повернул голову, но никого не увидел. Сзади ему посигналили, требуя уступить дорогу. Матвей торопливо заехал на высокую бровку, сильно накренив автобус. Мимо него, недовольно сверкая маячком, протиснулась машина реанимации и остановилась перед синим автомобилем.
Водитель «Скорой» оказался умельцем. Он загнал под стекло железную линейку и открыл дверцу. Что было дальше – Матвей не мог рассмотреть, ему все заслоняли. Только увидел, как над головами передают сложенные носилки.
– И чего они ездиют? Бензин только тратют. У меня бы спросили. Куды ж тут ехать после меня-то? – наябедничал тот же голосок в ухо Багрову.
Матвей снова обернулся и снова никого не увидел. Протянуть же руку, чтобы ощупать сиденье, он почему-то не решался.
– Боисси? – посетовал голос. – Разве ж я кого без разнарядки тронула? Ну, случится, иной раз ошибешься… Мало ли в Москве, не к ночи скажем, Багровых, а если и имя еще неясно напишут!..
Матвей стиснул руль. Рядом, устроившись на просторном переднем сиденье иномарки, притулилась куцая старушонка. Рюкзачок она держала на коленях. Матвей повернул зеркальце. В стекле старушка не отражалась, но не потому, что не могла, а просто ей было лень.
– Взять хоть этого вот! И кому, не к ночи скажем, его эйдос достанется? – розовея узелками на щечках, прошамкала Мамзелькина. – Оно ведь и не скажешь, чтобы плохой был человек. Неженатый, бережливый. Чужого не брал, своего не давал. Пятьдесят два года, не пьяница, с соседями здоровалси, жирного не кушал, нос содой полоскал… Жить, сердешный, собирался девяносто шесть годков. Цыганка ему столько нагадала. Отложил кое-какие денюжки, однокомнатную в Сочи купить собирался. И вот какая незадача: взял да и помер!
– «Помер»! – кисло передразнил Багров. – Вы же его и укокошили!
– Э, нет! – неожиданно горячо возразила Аида Плаховна. – Ты меня убивицей не делай! Я, извиняюся, менагер некроотдела! Имя в бамажке есть, печать есть – идю и косю!
Углядев снаружи нечто новенькое, Мамзелькина подалась вперед.
– О, вот и они! Чагой-то долгонько сегодня! – сказала она тоном человека, дождавшегося, наконец, почтальона.
– Кто? – не понял Багров.
На его взгляд, все осталось как прежде: толпа, носилки с телом, врач, раздраженно объясняющий что-то в телефон.
– Хочешь взглянуть, некромаг? Только… ик!.. строго между нами! Не положено людям это видеть! Хоть ты-то, может, и нелюдь! – по-свойски предложила она Матвею и, не дожидаясь согласия, коснулась ладошками его глаз.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});