Отец Афанасий поначалу не сильно горел желанием пускать католика на беседы с Андреем. Но чем дальше, тем больше охотнее шел на сотрудничество. Ему самому было очень интересно послушать. Особенно когда они начинали обсуждать что-то далекое и интересное. Например, виды Иерусалима и Рима или облик Святой Софии и Нотр-дам-де-Пари. Поэтому сейчас, несмотря на все сложности и напряженность обстановки, Афанасий колебался недолго. И все же повел Игнатия на прием к Андрею. Не ведая, впрочем, захочет тот того принять или нет…
Вошли.
Андрей сидел на лавке, прислонившись к стене. Вид его был бледен, но вполне живой. Наличие на нем одежды и отсутствие ожидания приема говорили о том, что воевода в ней и находился, занимаясь бумажными делами.
Игнатий высказал обычную здравницу. И воевода ему кивнул, скрывая улыбку. В очередной раз. Столько времени прошло, а он все еще не забывал курьеза своей проказы…
Присутствие иезуитов и доминиканцев так близко к своей особе его поначалу сильно раздражало. И вынуждало всегда быть начеку. Это нервировало и утомляло. Поэтому, после завершения обследования и составления актов он устроил им небольшой розыгрыш. Благо, что был самый сезон. Ну, раз они не хотят уезжать, то…
Он прогулялся на природу, где набрал псилоцибов — веселых грибков, который как раз в сентябре-октябре активно растут в средней полосе. Немного. Ну и, настояв на них воду, подлил, улучшив момент в святую воду католиков. Настой был слабенький, но его хватило для всякого веселья. Ведь перед этим им поведали по секрету, что в окрестностях водятся колдуны и разного рода нечисть. И что люди видели, кикимору возле дома, где католики поселились, пояснив, будто бы новички их особо интересуют. И не только кикимору видели…
В общем было весело.
Андрей же, наблюдая за этим цирком, бубнил себе под нос слова песенки из альбома «маневры северной алкодивизии», да улыбался.
— У меня был друг шотландец, звали Уильям Уоллес. Псилоцибами мы с ним как-то упоролись…
— Что? — переспросил кто-то из окружающих.
— Не-не, не бери в голову, — отмахнулся Андрей.
Однако спустя несколько минут, снова расплывшись в улыбке снова начал шептать:
— Ходим, звеним м. дями в килте зимой и летом. У него храброе сердце, у меня совести нету…
— А?
— Ты отца Афанасия позвал?
— А надо?
— Надо. Конечно, надо. Будем молебен служить.
Так и поступили.
К счастью католики уронили емкость со святой водой, а потому зелье насильно изымать не требовалось. Андрей же, когда их отпустило, заявил доверительно Игнатию:
— Теперь вы понимаете, как нам тут тяжело? Ладно магометане. Ладно язычники, которых по лесам масса. Ладно поляки и литовцы кровь пьют, хуже язычников. Так еще и нечисть…
— Как вы же здесь живете?
— Трудно. Только молитвой и держимся.
— Наверное нечисть сильнее всего досаждает?
— Нет. Она сама нас боится. Какая-то, конечно, опасна, но со многой удается уживаться бок о бок. Мы ее не трогаем, она нас. Только вот — на новичков иногда покушается. А вот литва и татары… это настоящее проклятье…
Парню после того инцидента стало стыдно и страшно. Поэтому он от них и отстал. Да и увидел, что ребята вполне искренне верующие. И не сильно агрессивные. А ведь все могло обернутся совсем иначе. Был случай пообщаться со знатоками о том, какие чудеса иной раз устраивают «грибники». В том числе с летальным исходом.
Так вот.
С того розыгрыша Андрей, как видел Игнатий, так и улыбался, все вспоминая. Поэтому пытался ее или скрыть, или держаться в целом приветливо, чтобы он не заподозрил чего…
— Я рад, что вы пошли на поправку, — произнес иезуит на французском.
— Благодарю. Присаживайтесь, — махну Андрей на лавку рядом. — Остальные тоже проходите…
Глава 7
1556 год, 21 мая, Тула
Разговор с де Лойолой прошел хорошо. Однако имел самые негативные последствия…
— Он все еще жив? — спросил один из заговорщиков.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Не только жив, но и идет на поправку.
— Проклятье!
— Да уж… — покачал головой другой заговорщик. — Это умертвие не берет ни освященный кинжал, ни яд. На саблях к нему лучше не подходи. Да и с копьем он силен. Как же нам его свалить? Стрелой бить разве что?
— Говорят, что он заговоренный. Там на Гоголе его пули да стрелы облетали. Пустишь стрелу — и мимо. А потом он сабельку хватит и конец…
— И что же нам делать? — растерянно произнес молодой голос.
— Огонь! Только очистительный огонь способен преодолеть дьявольскую суть этого чудовища! — воскликнул присутствующий на встрече неприметный священник.
— Ты уже сказывал, что освященный кинжал отправит его в Ад.
— Да. Сказывал. Но кто же знал, что он такой могущественный демон? Не иначе, как самому Лукавому под хвостом лижет, раз такой живучий.
— И как же нам его сжечь? Ведь изловить его непросто. Ой как непросто.
— Зачем нам его ловить? — криво усмехнулся этот священник…
Андрей завершил работу и, отпустив своих помощников, отправился в покои к жене.
— Хреново выглядишь, — произнесла Марфа, когда он к ней зашел.
Она зевнула. Отложила бумагу с пером. И потянулась.
— Устал… очень устал… — буркнул Андрей.
— Может отдохнешь несколько дней? Яд, думаю, еще не полностью вышел из организма.
— А дела кто будет делать?
— Дела подождут. Если ты сляжешь — им придется ждать намного дольше.
Воевода устало вздохнул и сел рядом. Потирая ладонями лицо. А супруга начала ему делать массаж шеи. Точнее не массаж, а так — разминать немного пальцами.
— Слушай, может и спину мне помнешь?
— Болит?
— Видимо с мышцами что-то. Много сижу.
— Тогда снимай одежду и ложись на лавку…
Марфа ничего не смыслила в массаже. Раньше. Но Андрей ее немного подучил, так как очень его любил. И раньше регулярно посещал эти процедуры. Вот она изредка ему и помогала в тихой, интимной обстановке.
Дети их уже легли спать. Марфа их уложила в соседней комнате. Поэтому им никто не мешал. Поэтому их массаж плавно перетек в нечто большее. Андрей расслабился. Потом разогрелся. И пошло-поехало…
— Еще один день прошел, — тихо прошептала она, когда они уже закончили и лежали, прижавшись друг к другу. — Твои враги ведь никуда не делись. И они явно взялись за тебя очень крепко.
— И что ты предлагаешь?
— Ты ведь догадываешься, кто это?
— У меня нет доказательств.
— И что? Неужели ты не можешь их отравить или как-то еще сгубить?
— Они простые исполнители.
— И что? Они у тебя под боком. Избавься от них и вздохнешь свободно.
— Милая, повторяю — они простые исполнители. Не будет их, будут другие. Этих я хотя бы знаю.
— Много тебе это пользы приносит? Сегодня травят тебя, а потом кого? Меня с детьми? Просто чтобы насолить тебе.
— Ты думаешь?
— А почему нет? Воду отравят, и мы все ее выпьем. Мы еще можем пережить, а дети? Да и если их убьют ты наломаешь дров. Подставишься.
Андрей не стал отвечать. Задумался.
— Я думаю, что нужно резать всех, кто угрожает тебе и ты можешь до него дотянуться. Не ждать, когда он ударит первым. Или травить. Ты ведь много про яды знаешь. Сам же говорил. Зачем так рискуешь?
— Боюсь реакции Царя. Я не знаю, кто заказчик. Возможно он так меня проверяет.
— С ума сошел? — ахнула Марфа-Алиса. — Я видела вашу переписку. Он в тебе видит друга. Возможно единственного друга, с которым он на одной волне. А ты — проверка. Иоанн, судя по твоим же словам, безгранично одинок. Не только из-за того, что Царь, но и из-за интеллектуальных особенностей. Таких интеллигентов еще поискать. Ему интересны упражнения в словесах и мудрствованиях. Он с огромным интересом старается узнать что-то новое. И обсудить все это. С кем ему еще это делать? Уровень местных бояр да князей ты лучше меня знаешь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})