— С этого момента ты отвечаешь за порядок и чистоту в мастерской, — как можно более твердо сказала она.
Кэтлин нахмурилась и выпятила нижнюю губу в знак неодобрения. Карли отчаянно старалась не потерять присутствия духа при виде ее обиды, как это бывало обычно.
— Это самая противная работа, — жалобно продолжала Кэтлин. — Почему мы не можем делить ее пополам, как раньше?
— Потому что у меня не хватает теперь на это времени. — Карли решила не упоминать о том, что она и так почти всю уборку делала сама, потому что Кэтлин почти всегда умудрялась на это время куда-то исчезать.
Уголком глаза она заметила одобрительную усмешку Барбары.
— На тебя теперь ложится вся ответственность за чистоту в помещении. Ты будешь покупать все необходимое и составлять график работы.
— А можно, я найму кого-нибудь в помощь? — Кэтлин перестала хмуриться.
Ее вопрос застал Карли врасплох, и, прежде чем ответить, она с минуту подумала. Печальный опыт с Педро уже научил ее, к каким последствиям могут привести необдуманные решения.
Наконец она кивнула.
— Можешь нанимать кого угодно, только помни, что платить тебе придется из своего кармана.
Кэтлин вздохнула.
— Ты же знаешь, что у меня нет лишних денег. — У нее сморщился нос. — Я вообще не сильна в уборке. Не могу так тщательно все делать, как ты.
— От того, насколько тщательно ты будешь все делать, зависит, будет у тебя машина или нет.
Кэтлин просияла.
— Значит, ты все-таки собираешься купить мне «мерседес»?
— Нет, я собираюсь выделить из бюджета десять тысяч, и в пределах этой суммы можешь покупать какую угодно машину — хоть новую, хоть старую, лишь бы у нее были четыре колеса и она хорошо бегала. Если ты не будешь выполнять своих обязанностей по уборке, машину придется продать.
Кэтлин снова выпятила нижнюю губу.
— На такие деньги можно купить разве что мопед.
Карли весело улыбнулась.
— За десять тысяч долларов можно купить не только мопед. А если даже и так, все равно ты будешь при колесах и тебе не придется ездить в колледж на автобусе.
— Ладно.
Неожиданно Кэтлин чмокнула сестру в щеку и пошла к встроенному шкафу, где хранились принадлежности для уборки.
Когда Кэтлин вышла из комнаты, Барбара одобрительно подмигнула Карли. Та взяла ножницы и снова принялась за стрижку пуделя. Она еще не сказала Кэтлин и Барбаре о потенциальном покупателе. Ей не хотелось, чтобы Кэтлин вставала на сторону Джонатана и тоже пыталась ее уговорить продать здание.
«А почему бы и нет? — спросила она себя. — Если меня можно убедить, значит, я просто обязана его продать».
Между прочим, о Барбаре тоже следовало подумать. Поскольку она была основным работником, переезд в другое место или закрытие «Карусели» больше всего должны были сказаться именно на ней.
— Нам надо кое-что обсудить, — объявила Карли, когда Кэтлин вернулась с ведром в руке.
Наступила полная тишина. Казалось, все перестали дышать, даже собаки не лаяли и не скулили.
Вдруг Карли осознала, что впервые за многие годы она собирается советоваться с Барбарой и Кэтлин. Раньше она только объявляла свои решения, которые принимала без участия людей, с которыми работала. По ее мнению, таким образом она избавляла их от лишнего беспокойства.
Но была ли она права? Разве не правильнее было бы вместе принимать решения и делили ответственность. «Будь твердой, но справедливой», — сказала она себе. Манера Джонатана вести дела казалась ей слишком холодной и расчетливой, потому что он считал, что ответственность должны нести все — и молодые, такие, как Кэтлин, и несчастные, такие, как Надин Ньюхарт. Вспомнив о Педро Хименесе и Фрице, она нахмурилась. Если уж кто и должен был отвечать за свои поступки, так именно они. А может быть, Кэтлин и Надин тоже. Для их же блага.
В нескольких словах она рассказала Барбаре и Кэтлин о предложении Джонатана и перечислила свои соображения «за» и «против».
— Но в предложении есть одна ловушка, — продолжала она.
Обе ее помощницы ждали, широко открыв глаза.
— «Карусели» придется переехать.
Объявление Карли было встречено градом вопросов и комментариев, но когда обсуждение кончилось, оказалось, что все они на удивление единодушны.
— За миллион долларов я бы поехала хоть в Тимбукту, дорогая, — сказала Барбара. — Но мне уже далеко не двадцать семь. А если бы я была в твоем возрасте, думаю, что осталась бы здесь и попыталась продолжить дело.
— Барбара права, — подхватила Кэтлин, что было для Карли неожиданностью. — По-моему, очень хорошо, что у нас есть свой бизнес в своем здании.
— Ну что ж, тогда остаемся, — усмехнулась Карли. — Спасибо, что помогли мне принять решение.
Пока она заканчивала стричь пуделя, Кэтлин должна была убрать помещение. Конечно, она все делала неправильно — начала обрызгивать дезинфицирующим раствором одну клетку за другой, не давая себе труда как следует протереть их изнутри. Ведь она столько раз помогала Карли это делать, что, казалось бы, должна была научиться.
Карли испытывала большое искушение остановить ее и еще раз объяснить, как надо это делать. Но потом она решила, что пусть лучше Кэтлин доделает все сама и на собственном опыте убедится, что так ничего не выходит.
Обрызгав все грязные клетки, Кэтлин стала их протирать. Карли с интересом смотрела, как она шаг за шагом проходится по всей линии. Потом она вытерла все клетки насухо. Без видимой спешки она ухитрилась закончить всю процедуру в два раза быстрее, чем обычно. Карли убедилась, что все клетки были такими же чистыми, как после ее собственной уборки.
— Почему ты не предложила такого способа раньше? — крикнула она сестре, пораженная ее изобретательностью.
— Не было смысла. — Кэтлин пожала плечами. — Ты бы все равно не стала слушать.
У Карли сжалось сердце. Почему Кэтлин это сказала? Если сестренка думает, что Карли не прислушивается к ее словам, значит, она все время вела себя неправильно.
А если она была не права в отношениях с Кэтлин, самым близким человеком на свете, то что же говорить об остальных и остальном?
Когда Дэвид Торнтон сошел с трапа, у него был такой вид, будто он спал в одежде несколько дней. Пиджак помят, галстук съехал набок, а на брюках остался лишь слабый намек на стрелку.
Карли уловила тяжелый запах популярного мужского одеколона, сквозь который пробивался запах пота — неизбежное напоминание о долгом полете через океан.
Но он недавно брился, заметила Карли, скорее всего, в самолете. Когда она подставила щеку для поцелуя, его подбородок был гладким, на нем не было и следа обычной жесткой щетины.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});