— Что вы ему сказали?
— Я сказала ему, — Андре сделала над собой усилие, — что вы — ничтожество и негодяй.
— Загляните бедному мальчику в душу, графиня! Посмотрите, какое зло вы ему причинили!
— О Боже, Боже! — прошептала Андре. — Прости меня, сын мой, прости!
— Мог ли граф де Шарни подозревать, что мальчик находится здесь?
— Нет.
— Вы в этом уверены?
— Да.
— Почему же он не остался?
— Граф де Шарни никогда у меня не остается.
— Зачем же тогда он приходил?
Андре на мгновение задумалась, глаза ее смотрели в одну точку, словно она пыталась что-то разглядеть в темноте — О Господи! Боже мой! Оливье, милый Оливье! Жильбер удивленно взглянул на нее.
— Господи, почему я такая несчастная?! — прошептала Андре. — Он приходил ко мне... он хотел остаться со мной, вот почему он отказался от этого поручения. Он меня любит! Он любит меня!
Жильбер начинал кое-что понемногу понимать в этой страшной трагедии, которую он подсмотрел первым.
— А вы? — спросил он. — Вы тоже его любите? Андре вздохнула.
— Вы его любите? — повторил Жильбер.
— Почему вы меня об этом спрашиваете? — спросила Андре.
— Читайте мои мысли!
— А-а, понимаю; ваши намерения похвальны: вы желаете, чтобы я забыла причиненное вами зло, вы хотите загладить свою вину. Однако я никогда не приму счастья из ваших рук. Я вас ненавижу и буду ненавидеть всю жизнь!
— Бедняжка! — прошептал Жильбер. — Неужто ты думаешь, что на твою долю выпало так много счастья, что ты еще можешь выбирать, от кого принять его?.. Итак, вы его любите, — прибавил он громче.
— Да.
— Как давно?
— С той минуты, как увидела его, — это было в тот день, когда он возвращался из Парижа в Версаль в одной карете с королевой и со мной.
— Так вы знаете, что такое любовь, Андре? — печально прошептал Жильбер.
— Я знаю, что человеку дано испытать любовь, — отвечала молодая женщина, — чтобы он знал меру своих страданий.
— Ну что же, вот вы и стали женщиной, матерью. Вы были необработанным алмазом, а стали сверкающим брильянтом под руками сурового шлифовальщика — страдания… Вернемся к Себастьену, — Да, да, вернемся к нему! Запретите мне думать о графе де Шарни; это меня сбивает и вместо того, чтобы следовать за сыном, я могу последовать за графом.
— Хорошо! Супруга, забудь о своем муже! Мать, вспомни о своем сыне!
Выражение нежности, завладевшее на минуту не только лицом, но и всем существом Андре, исчезло, уступая ее обычному выражению.
— Где он находился в то время, как вы беседовали с графом?
— Он был здесь, слушал... под дверью.
— Что он успел услышать из вашего разговора?
— Всю первую половину.
— В какой момент он решил покинуть комнату?
— В тот момент, когда граф… Андре остановилась.
— Когда граф..? — безжалостно повторил Жильбер.
— Когда граф поцеловал мне руку, а я вскрикнула…
— Вы хорошо его видите?
— Да, я вижу, как он наморщил лоб, сжал губы, прижал к груди кулак.
— Следите за ним глазами и с этой минуты следите только за ним и не теряйте его из виду.
— Я его вижу, я его вижу! — воскликнула Андре.
— Что он делает?
— Оглядывается, ищет другую дверь, которая выходила бы в сад. Не найдя двери, он подходит к окну, отворяет его, бросает последний взгляд в сторону гостиной, перелезает через подоконник и убегает.
— Следите за ним в темноте.
— Не могу.
Жильбер подошел к Андре и провел рукой у нее перед глазами.
— Вы отлично знаете, что для вас темноты не существует, — молвил он. — Смотрите!
— Ах! Вот он бежит по дорожке вдоль стены, подбегает к воротам, отворяет их так, что никто этого не замечает, бежит по улице Платриер… Останавливается.. Заговаривает с проходящей мимо женщиной…
— Слушайте внимательно, — приказал Жильбер, — и вы услышите, о чем он спрашивает.
— Я слушаю.
— О чем же он спрашивает?
— Он хочет узнать, где находится улица Сент-Оноре.
— Да, я там живу; он, должно быть, уже там. Ждет меня, наверное, бедный мальчик!
Андре покачана головой.
— Нет! — с заметным волнением возразила она. — Нет... он туда не приходил, нет... он не ждет…
— Где же он?
— Позвольте мне следовать за ним или я его потеряю.
— Да, ступайте за ним, ступайте! — вскричал Жильбер, понимая, что Андре предвидит какое-то несчастье.
— Я вижу, я его вижу!
— Хорошо.
— Вот он выходит на улицу Гренель... потом на улицу Сент-Оноре. Он бегом пересекает Королевскую площадь. Снова спрашивает дорогу, опять бросается бежать. Вот он на улице Ришелье , теперь — на улице Фрондер... сейчас он выбегает на улицу Нев-Сен-Рош… Остановись, сынок! Остановись, несчастный! Себастьен! Себастьен! Разве ты не видишь, что с улицы Сурдьер катит карета?.. Я ее вижу… Лошади… Ах!
Андре жутко вскрикнула, вскочив на ноги. Лицо ее было перекошено от страха за судьбу сына, по щекам катили крупные капли пота вперемешку со слезами.
— Если с ним случится несчастье, — вскричал Жильбер, — помните, что вина падет на вашу голову.
— Ах! — с облегчением вздохнула Андре, не слыша, что говорил ей Жильбер.
— О, слава Богу! Его отбросило в сторону, он не попал под колесо… Вот он упал без чувств, но он жив… Нет, нет, он не умер! Без сознания, только без сознания! На помощь! На помощь! Это мой сын! Сын!
С душераздирающим криком Андре повалилась в кресло, тоже почти без чувств.
Как ни велико было желание Жильбера узнать, что сталось с мальчиком, он дал Андре передохнуть одну минуту — ведь она так в этом нуждалась!
Он опасался, что если будет расспрашивать дальше, сердце ее не выдержит или она сойдет с ума.
Как только ему показалось, что она вне опасности, он снова стал задавать вопросы.
— Ну что?.. — спросил он.
— Погодите, погодите, — отвечала Андре, — вокруг него собралась большая толпа… Будьте милосердны, дайте же мне пройти! Дайте мне посмотреть: это мой сын! Это мой Себастьен! О Господи! Неужели среди вас нет хирурга или лекаря?
— Я бегу туда? — вскричал Жильбер.
— Погодите, — останавливая его за руку, опять проговорила Андре, — вот толпа расступается. Верно, пришел тот, кого звали, кого так ждали! Идите же, сударь, скорее идите сюда! Вы же видите, что он не умер, вы же видите, что его еще можно спасти.
Она вскрикнула, будто чего-то испугалась.
— Ax! — воскликнула она.
— Что там такое, Господи?.. — спросил Жильбер.
— Я не хочу, чтобы этот человек прикасался к моему ребенку! — кричала Андре. — Это не человек, это горбун... гном... вампир… О, до чего он гадкий! Гадкий!
— Графиня, графиня… — пробормотал трепеща Жильбер. — Небом заклинаю вас! Не теряйте Себастьена из виду!