От этих слов Николь поморщилась и снова с отвращением посмотрела на Стеф.
— И не смотри на меня так, это наша сущность.
— Но мне ведь тоже это будет нужно? — Николь подбирала слова. — А когда ты возьмешь меня на охоту?
— Скоро. Тебе уже пора почувствовать запах крови. «И отвлечь тебя от всей этой любовной белиберды».
— А ты сейчас можешь поискать кого-нибудь? — спросила Стеф, отвлекая Николь от весьма щекотливой темы про охоту.
Николь сосредоточилась и мысленно понеслась вперёд, раздвигая пространство. Она напряженного всматривалась вдаль в поисках тревожившего её образа. Стеф видела, как тяжело ей дается этот поиск, столько усилий ей приходится прилагать. «Интересно, кого она ищет? — пронеслось у неё в голове. — Если его, то это бесполезно. Волка ей не найти».
Через некоторое время Николь вздохнула и разочарованно развела руками.
— Я не могу. Ничего не получается.
— Не переживай, — успокоила её Стеф, — тебе просто нужно развивать свои способности. Это как игра на пианино: чем больше практики, тем лучше звучит музыка. А кого ты искала?
— Хотела посмотреть, как там Богдан, — соврала она. — Я с ним так и не созвонилась. Ты ничего не знаешь?
— Не знаю, — облегченно вздохнула Стеф и покачала головой.
— А у тебя есть еще какие-нибудь способности, кроме расположения к себе людей? — осмелела Николь.
— Есть, — кивнула головой Стеф, — я могу чувствовать человека. Могу изменить его настроение или даже целой компании.
— Да ты просто оружие массового поражения, — восхищенно произнесла Николь, — Это надо же — целой компании. А я вот так не могу.
— Зато у тебя масса других достоинств: сила, ловкость, выносливость. Ты думаешь, что ты просто так побеждаешь на всех соревнованиях? Это твои способности тебе помогали. А прекрасная память, умение видеть будущее. А теперь еще и умение видеть, кого захочешь. Я ничего не упустила?
— Ещё красота, обаяние, — начала загибать пальцы Николь.
— Да, от скромности ты не умрешь, — рассмеялась Стеф.
— А от чего я умру? — веселье на лице Николь сменилось тревожным ожиданием.
Улыбка мгновенно слетела с лица Стеф. Такого вопроса она никак не ожидала. Растерянность на её лице свидетельствовала о том, что она не знает ответ. За свою жизнь с ней это случилось в первый раз: она не могла ответить на вопрос воспитанницы, вернее не знала, как преподнести ту немногую информацию о смерти ей подобных.
— Понимаешь, мы уже давно отошли от своей первоначальной сущности, — осторожно начала она.- Мы едим людскую пищу, дышим воздухом, а некоторые даже спят. Мы стареем, но очень, очень медленно. И я не знаю никого, кто умер бы от старости. Я вижу, как долго не меняются те, кто живут в смешанных браках. У нас уже много таких, кто связал свою судьбу с простым человеком и потом обратил его по взаимному согласию. Да они становятся другими, но это не так заметно. Для простых людей изменения совсем несущественны, поэтому нам приходится менять место жительства, придумывать новые имена и биографии.
Она замолчала, а Николь в нетерпении ждала продолжения её рассказа.
— Такой семьи, как твои родители и ты, ещё не было. Я вижу, что изменения в Ренате происходят, но это не тот процесс старения, который идет у людей. А Тони вообще не меняется, пока обращается. Это тоже особенность его рода. Ваша семья особенная и единственная в своем проявлении. Поэтому за вами приглядывают не только с точки зрения смешанной пары. Старейшины хотят узнать, как будет меняться продолжительность жизни в таком союзе. У многих есть дети и все понимают, что никто не застрахован в будущем от такого решения своих отпрысков. Традиции традициями, но времена меняются, как и нравы.
Она опять замолчала, а Николь, размышляя над её словами, всё больше подтверждала свое предположение об изменениях в мировоззрениях в их клане.
— Я не могу ответить тебе, от чего ты умрешь, — говоря это Стеф, пристально смотрела на неё. — Никто не знает. Это покажет время.
— Но ведь от чего-то вампиры и оборотни все — таки умирали? — недоумение не сходило с лица Николь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— О-о-о, были разные причины, — ухмыльнулась Стеф.- Были времена, когда наши сородичи истребляли себе подобных.
Николь удивлённо смотрела на неё, не понимая, правду говорит Стеф или шутит.
- Да-да-да, не удивляйся, были и такие эпизоды нашей истории. Кто там был прав, кто виноват — неизвестно. Но бились они насмерть. В основном за территорию, им же нужно было где-то кормиться. Как правило, погибали практически все: одни в вампирской войне, другие — по решению суда старейшин. Там тоже была своя философия.
А когда происходили разногласия с оборотнями, тут пощады не было никому. Это сейчас у нас договор со стаей. А тогда кровь лилась рекой, в прямом смысле слова.
Теперь такого практически нет. Попадаются одиночки, которые хотят самоутвердиться и начать верховодить. Но, как правило, ищейки их тут же вычисляют и старейшины вершат суд.
Сейчас всё по-другому, мир изменился. Все стороны научились мирному существованию, потому что поняли, что так спокойнее.
— Ну, а законы и правила? Их кто придумал? Старейшины? — Николь удобно устроилась на диване в ожидании продолжения экскурса в историю её клана.
— Не все. Некоторые пришли к нам из древних времен, а некоторые писались тогда, когда была необходимость. И в их нерушимости никто не сомневается. Правила — это ведь не плохо. Без них вообще нельзя, не в нашем мире, не в людском. Тогда точно наступит хаос.
— А если кто-то всё-таки нарушит? — тихо спросила Николь, не решаясь посмотреть на Стеф.
— Решение старейшин в нашем клане не обсуждают, их только выполняют.
— Но ведь моя мама ослушалась, — продолжала настаивать Николь.
— Нет, всё было совсем не так. Ты ведь знаешь, что Рената тоже была моей воспитанницей. Она не успела сделать выбор и, как выяснилось, у Тони было к ней влечение. И потом она ждала ребенка. Поэтому наши старейшины и его вожди договорились и теперь наблюдают. Старейшины очень хотят, чтобы ты осталась в клане, и поэтому провели ритуал. Они надеются, то ты не пойдешь против традиций и выберешь себе спутника из наших. Только тогда они успокоятся. Но наблюдать, скорее всего, продолжат.
— А старейшины никогда не меняли своего решения? — у Николь в ожидании ответа всё замерло.
— На моей памяти никогда, — покачала головой Стеф.
— Значит, я должна выполнить этот ритуал и быть с Робертом, сыном Шеннона. «И мы с Алексом никогда не сможем быть вместе. Как и ты с Богданом», — она с сожалением посмотрела на Стеф.
Осознание этой непреложной истины затопило всё внутри и у неё непроизвольно побежали слезы.
Стеф не знала об истинной причине её слез, но ей было жаль эту девочку, которой в 18 лет приходилось решать такую дилемму и жить без любви. Она сама была такой же, когда ей пришлось сделать непростой выбор. И хотя между ней и Алексом не было влечения, им обоим было очень больно при расставании.
Прошло очень много времени и боль от того решения утихла. И хотя она уже не испытывала никаких чувств к Алексу, но что-то всколыхнулось в душе, напоминая о том времени. И сейчас представив, что может произойти с Николь в случае неповиновения, Стеф ужаснулась. К горлу подкатил ком, а внутри все задрожало.
«Что это я? — она отвернулась. — Это не допустимо. Не хватало еще, чтобы Николь видела мои переживания. Это мне её нужно успокаивать».
— Помнишь тему моей научной работы? — перевела она разговор. — «Воздействие ультрафиолета на продолжительность жизнеспособности организма». Я перерыла кучу материала, собирая информацию. Но пока ничего. Но я не сдаюсь, когда-то должно что-то проявиться. Вот и ты не сдавайся.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Николь в задумчивости смотрела вдаль, почти не слыша, что говорит ей Стеф.
— Ты найдешь информацию и очень скоро, — наконец задумчиво проговорила она. — Я вижу тебя в этой же одежде, что и сейчас.
— Думаю, что это точно будет не сегодня, — Стеф поднялась и отвернулась, чтобы не показать волнение от проявившегося у Николь видения. — Уже второй час ночи. Ничего себе мы с тобой поболтали. Кому-то пора отдыхать.