Вдруг человек открыл глаза и попытался подняться. И в этот момент у него из — под расстегнутой рубашки потекла струйка крови. Сладковатый запах защекотал ноздри и Николь, закрыв глаза, откинула голову и застонала. По всему телу пробегали волны, оставляя после себя неприятную дрожь. Она открыла глаза и начала медленно продвигаться вперед.
Взгляд Николь был прикован к этому медленно стекающему алому ручейку. Её разум был подчинен только одному: Кровь. Она тяжело дышала и была готова к прыжку. Её абсолютно не смущали люди, которые были рядом. Она их просто не замечала.
В этот момент порыв ветры унес от неё раздражающий запах, хлестнув по лицу волосами.
«Что я делаю? — в ужасе пронеслось в голове, — прочь отсюда».
Она развернулась и быстрым шагом направилась назад. Сверну в на боковую дорожку, она сошла в траву и, прислонившись спиной к дереву, зарыдала. «Я чуть было не совершила непоправимое. Я чудовище. Если бы не ветер я бы не сдержалась. Самоконтроль у меня никакой». Но через некоторое время появились успокаивающие мысли: «Ну не сделала же, сдержалась. Ничего не произошло. Значит, зачатки самоконтроля есть».
Успокаивая себя, она внимательно посмотрела по сторонам. Ничего необычного. С тяжелым сердцем она вернулась на дорожку и, продолжая корить себя, медленно продолжила путь.
Глава 22
Раздвоение между влечением к Николь и собственной безопасностью начало бесить Алекса, и он каждый вечер убегал в предгорья, чтобы сбросить напряжение и хоть немного остудить израненную душу.
Богдан видел его мучения, но не понимал, чем он может помочь. Алекс не особо охотно впускал его в свой внутренний мир. И Богдан решил, что это проявление любви, поскольку тот не рассказал ему об истинной природе своего увлечения Николь.
Эта неделя показалась Алексу мукой. Он продолжал сопровождать Николь, но теперь на приличном расстоянии, помня разговор со Стеф. Его сущность изо всех сил сопротивлялась игнорированию Николь, но разум понимал, что можно очень сильно навредить. И тогда она будет потеряна для него навсегда.
И сейчас он с замиранием сердца смотрел на такой близкий и такой недоступный предмет своей страсти. Он видел, что с Николь что-то происходит, но никак не мог понять что. Когда она присела на скамейку, на её лице были такие эмоции, что внутри у него все затрепетало, а потом замерло. Через минуту его как будто окатили ледяной водой и бросили в бездонную пропасть.
А когда она провела языком по пересохшим губам, он вообще чуть не потерял голову от того, как чувственно она это проделала. «Ах, Николь, что ты со мной делаешь? Я ведь не железный. Я так долго не протяну». И тут же отдернул себя: «Остынь, ей всего 18 лет. Тебе придется быть терпеливым и сдержанным».
«Легко сказать «нужно быть». А как сдерживать себя, когда от одного ее вида внутри поднимается буря и по всему телу происходят тысячи невидимых взрывов и кажется, что внутри всё расколется на тысячи мелких осколков».
Наконец Николь поднялась и продолжила путь. Облегченно вздохнув, Алекс направился за ней. Внезапно она остановилась и начала медленно подходить к скоплению людей, но что там происходило, ему было не разобрать. В какой-то момент он увидел, как Николь напряглась, и начала медленно продвигаться вперед, как будто готовясь к прыжку. Он уже приготовился бежать к ней, но она вдруг резко повернула назад и быстрым шагом направилась прочь, быстро отдаляясь от группы.
Резко свернув на боковую дорожку, Николь прошла немного вперед и прислонилась к дереву, тяжело дыша. Алекс в недоумении смотрел на нее.
«Что я пропустил? Её кто — то обидел?» — он готов был броситься к ней, защитить. Только от чего? Что причинило ей страдания? Не понимая, что происходит, ему оставалось только наблюдать.
Когда она продолжила свой путь, он тоже начал медленное движение. Глядя на слегка сгорбленную фигуру с опущенной головой, у него защемило сердце. Алекс видел, что ей плохо. Но никак не мог понять, в чём причина.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Вдруг она распрямилась, подняла голову и решительно зашагала по аллее. Он старался не отставать. В таком темпе они дошли до университета.
Когда Николь скрылась за дверями, Алекс повернул назад и уже не спеша отправился в лабораторию к Богдану. Сегодня должен был состояться первый сеанс связи с Ниной по скайпу.
Богдан очень переживал по этому поводу, и Алексу невольно тоже передалось это чувство. Одно дело Марк, которого связывает с Ниной любовь, привязанность, влечение, наконец. И другое дело сын, которому она была просто мамой, хоть и самым родным человеком на свете. Тем более что он уже довольно долго прожил вдалеке от родителей и поэтому чувство привязанности и сыновьей любви стали намного сдержанней.
— А вдруг я не смогу принять её новой, — Богдан опять вернулся к этой теме. Алексу надоело успокаивать его и говорить одно и то же. После того, как Богдан опять начал изливать свои сомнения, Алекс не выдержал и отчитал его.
— Ты уже не ребенок и давно живешь вдали от родителей. Если не сложится, ну не сможешь ты её такой принять — будешь писать и изредка встречаться. Понятно, что вам будет тяжело, особенно Нине. Но все прекрасно понимают, что тебе тоже нужно время, что принять новый образ матери. Поэтому никто тебе не торопит. Но повидаться надо, от этой встречи очень многое зависит. И в первую очередь состояние Нины. Это она изменилась, а вы то для неё остались прежними. И ей вдвойне трудней.
— Да, все я понимаю, — Богдан принялся вышагивать по комнате. — Но как сдержать себя. Ведь это же мама.
— Вот именно — это твоя мама. Вот и веди себя так, как вёл себя раньше.
Наконец момент связи наступил. Они оба напряженно смотрели на часы, которые отсчитывали последние минуты перед встречей. Наконец экран засветился и на нем появилось улыбающееся лицо Тони. Поздоровавшись, он принялся инструктировать Богдана, как себя вести.
Через какое-то время Тони отошел, и на экране появилась ослепительно красивая женщина. Богдан, оторопев от ее вида, в растерянности повернув голову в сторону Алекса.
— Это не она, — успокоил он его. — Это Кэрол — жена Андре. Это она обратила Нину.
Богдан облегченно вздохнул и поздоровался. Кэрол также поприветствовала их и начала инструктировать.
Наконец она исчезла, и снова появился Марк.
— Богдан, сынок, ты главное не делай поспешных выводов от первого впечатления. Это твоя мама, и другой она уже не будет. Представь, что она сделала пластику и немного изменилась.
При этих словах Алекс усмехнулся и тихо произнес: «Ничего себе немного».
Богдан кивнул в знак согласия и сглотнул появившийся в горле комок.
Экран опустел, и тут же к нему подсела ослепительная красавица. Черты лица были прорисованы, как на холсте художника и вылеплены искусным скульптором. Богдан в оцепенении смотрел на нее, не в силах произнести ни слова.
— Привет, Нина, — начал Алекс. — Как дела? Как успехи?
— Уже лучше, — проговорила Нина, не отрывая взгляда от Богдана. А тот не мог произнести не слова, услышав переливы ее голоса.
Алекс принялся расспрашивать её про обучение. Нина отвечала на его вопросы, а сама неотрывно смотрела на Богдана.
— Сынок, ну что ты молчишь? — Нина улыбнулась вымученной улыбкой. Было видно, что она расстроена реакцией сына. А Богдан просто не мог ни чего сказать. Он был под впечатлением этой неземной красоты.
— Богдан, отомри, — Алекс пихнул его в бок локтем, — скажи хоть что-нибудь.
— А? — наконец произнес Богдан, выйдя из оцепенения. — Хорошо выглядишь…, мам.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Спасибо, — печально поблагодарила Нина. — Ты тоже хорошо выглядишь, только немного похудел.
— Нет, ты, правда, выглядишь обалденно, — Богдан восхищенно улыбнулся. — Я просто …
— Он просто не ожидал увидеть такую красавицу, — продолжил за него Алекс. — Нет, Нина, серьезно, я и сам в замешательстве. Ты стала еще красивей. С первой встречи.
— Просто я сменила прическу, — кокетливо улыбнулась она, — и добавила немного макияжа.